Безутешная вдова...

В древнем парке опочила белка,
Улетели певчие скворцы,
И лишилась должности сиделка,
Так как старый граф отдал концы.
Юная графиня в одеянье
Траурном шептала, так скорбя,
От покойного на должном расстоянье:
"Наконец-то чёрт прибрал тебя!"

Тень воспоминания ложится
На черты цветущего лица...
Ведь за родовитого плешивца
Шла по воле бедного отца.
Дочки графа как травинки ломки,
Мачехе - ровеснице подстать.
А ворчанье тучной экономки,
Мрачный дом, и нежеланье спать,

Запах старости на мужней половине,
В окнах света лунного пучки,
И мечты о пламенном мужчине
Рвали сердце леди на клочки.
Молодость болела, увядала.
Дни казались длинными вдвойне.
Боже мой! О, как она рыдала
Нежной звёздной ночью в тишине.

У окна, что сверху полукругом,
Вслед смотрела юности своей,
Называла ветра милым другом,
Лишь один дарил он ласки ей...
Граф был мерзким злым и полузрячим.
Он лежал в покоях и кряхтел...
Весть о молодом певце бродячем
Скрасила его жены удел,

Что в глухом отчаянье молила:
"Черти, утащите подлеца!"
А судьба, смеясь, ей подарила
Страстного романтика-певца,
Дни и ночи... Лилией, фиалкой
Называл её он по утрам.
Потрясая суковатой палкой,
Граф грозил проклятым докторам.

Тонкий аромат свободы вился
Над графиней, бывшею в слезах.
Граф гневился, корчился и злился,
Видя блеск в распахнутых глазах.
Он бы умер... Рано или поздно...
Место в склепе за год отвели.
Ей однажды нашептали звёзды
В золотистой адовой пыли...

Выпив чай, сомкнул бедняга вежды,
Ей в бреду: "Дитя моё" - изрёк.
А она под праздничной одеждой
Прятала заветный пузырёк...