О разлуке и делах твоих, Господи...

О разлуке и делах твоих, Господи,
о рассветных дымах, пробужденьи в бою
и о той, что повсюду за мной лёгкой поступью –
о кручины-то рученьках
я пою.

О любови дочерей твоих, Господи,
не могу не сказать теперь, - ноет струна:
где-то там, в очень давней и медленной осени
светит чёрная звёздочка
для меня.

Если спросит кто: «Хочешь забрать обещание?»,
с этой дыбы сойти – только вымолвить «да»…

Всё никак не пойму: то ли вечность прощания,
то ли вместе в безвременье
навсегда.

…А и мне не понять для чего люди радуются.

Разгибаю страницы: вот век да века.
Что есть Правда?

Внимаю.

Как странно оказывается:
не найти никогда, но нельзя не искать.

Так послушай, расскажу тебе Господи
(ты высОко, - я здесь, я упал в города).

К солнцу нива идёт неживыми колосьями -
чудеса пробираться здесь…
и беда.

Как так вышло, что все мы одни здесь?
Покинуты.

Мы молчим и идём, а машины кричат.
Я вдыхаю, – но воздух уже кем-то выдохнут.

Экземпляры…
Бетонная матрица.

Ад.

Словно тлею на ветру твоём, Господи.
Словно кормится мной твоё пламя восласть.

Без руля вижу лодку, но с многими вёслами:
подналечь, править правильно –
это власть.

…облака пролетают. И тают.
Навеки. Без памяти.

Как же страшно на небо смотреть!

Умирать здесь - житейское,
(вон как накатано),
только как это можно -
совсем умереть?

О тебе же и не вымолвить, Господи –
потому, как не задан вопрос на ответ.

Только сумерки, полные смутными грозами:
так ли всё, как нам видится?..

Или нет.