Снежная королева - по сказке Андерсена

СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА
по сказке Ханса Кристиана Андерсена
(в семи рассказах)

СОДЕРЖАНИЕ:
Рассказ первый
Зеркало и его осколки
Рассказ второй
Мальчик и девочка
Рассказ третий
Цветник женищины, умеющей колдовать
Рассказ четвёртый
Принц и принцесса
Рассказ пятый
Маленькая разбойница
Рассказ шестой
Лапландка и финка
Рассказ седьмой
Что призошло в чертогах Снежной королевы
и что случилось потом


*
Ну… начнём о Снежной королеве
Сказку в семь рассказов, чтоб узнать,
Что душа жива пока хоть еле –
Всё равно дано ей возлетать.
Дальше – больше, новою строкою
Сказка будет душу теребить,
Мы узнаем, как мечту ловить,
Небо чтобы единить с землёю.
Будем знать мы больше, чем теперь,
Будем цену знать своих потерь
И чужих – в сравненье познаётся
Всё, чтО и берётся и даётся.
И в конце мы подведём итог.
Но начнём, конечно же, с начала.
Нам мечту поймает сказки слог –
Нет строки, которая б молчала.
Буква буквой вяжутся слова,
А слова нанизывают строки,
И строфе не слышатся упрёки –
Незаметной кажется она,
Выделяя в сказке лишь рассказы.
…Начинает тролль свои проказы,
И рассказ нам первый уж пора
Начинать. Читай же, детвора!


РАССКАЗ ПЕРВЫЙ
ЗЕРКАЛО И ЕГО ОСКОЛКИ
 
Ну так вот, жил-был один презлющий,
Просто очень-очень злющий тролль,
Для людей в округе – дьявол сущий.
Он свою играл прекрасно роль:
Делом всё наоборот коверкал,
Было чтоб всё так да не на так.
В этом деле он большой мастак.
Настоящее же дело меркло.
Было людям то невмоготу,
А ему, конечно, – в лепоту.
Как любил он над людьми смеяться
И над ними вечно издеваться!
Для души хорош ему настрой
От таких презлющих был издёвок,
В этом тролль самим ведь был собой
И, конечно, он был в этом ловок.
Расположен был прекрасно раз
Духом он и зеркало мастачил –
В нём всё виделось совсем иначе.
Вот о том и первый наш рассказ.

Всё, что было добрым и хорошим,
Уменьшало зеркало в вершок,
Настоящее в нём было прошлым,
Будущее не случалось в срок;
Безобразное казалось хуже,
А прекраснейший собой ландшафт
Как варёный выглядел шпинат;
Озеро казалось грязной лужей;
Человек хороший в нём – урод,
А урод в нём – не наоборот,
А ещё уродством безобразней.
Троллю это – настоящий праздник.
Люди в зеркале – без животов,
Ну а ходят… ходят вверх ногами.
Искажённость кривозубых ртов
С толстыми и тонкими губами –
Но настолько… Только хохотать
Троллю, видя это, остаётся.
Так уж в жизни дьявольской ведётся.
Для него всё это – благодать.

Главное – благочестивость мыслей
Искажалась мерзостью гримас,
И итоги прожитых всех жизней
Были грязью для народных масс.
Выдумкой такою тролль гордился,
Видя всех своих учеников
В восхищенье, каждый был готов
Чудо восхвалять. Тролль возносился
В гордости своей всё выше вверх.
Возноситься в гордости же – грех.
Но для тролля это жизни норма.
Зеркало ж его такому – форма,
Содержанье где для тролля – суть.
Бегают с тем зеркалом повсюду
Подмастерья тролля, обмануть
Чтоб людей побольше – верить чуду
Убеждая каждого, чей вид
В зеркале наглядно исказился
И в глаза реально отразился.
Дьяволятам – искренний прикид.

Ну а тролль всё выше-выше-выше –
В небесах решил пересмотреть
Как дела там у Творца на крыше,
Отражаются как жизнь и смерть,
И над Ангелами посмеяться,
А потом – и над Самим Творцом.
Надо быть каким же подлецом,
Чтобы гордостью такой зазнаться!
Но Творец на то и есть Творец –
Как Начало в Нём, так и Конец,
И чем выше тролля намеренья,
Тем сильнее будет искривленье
В его зеркале. Небес краса
Человеку не вообразима,
И зеркал кривые чудеса
Разве, что Божественно красиво,
Победят? – Конечно, нет и нет!
И небес проявленная сила
Зеркало всё так перекосила,
Что погас для тролля белый свет.

Он роняет зеркало на землю –
Искривленье разве удержать!
Красота небес такой ступенью,
Что там злу вовек не побеждать,
Да ему туда и не пробраться.
На осколки мелкие сейчас
Бьётся зеркало – и зло же – враз.
Но добру всегда сопротивляться
Оно будет – что же ожидать!
И осколки начали летать –
Миллионы, даже миллиарды –
Ради лжи и – знаем! – ради правды.
И, бывало, попадёт вдруг в глаз
Тот осколок, словно бы песчинка,
И навыворот весь мир для вас
Станет видим – вот она: начинка
Содержанья, дьявольского зла.
А иной осколок, покрупнее,
В сердце попадёт, и зло вернее
Утверждаться будет после сна.

Сон – момент, душа где отдыхает,
Набираясь высотой небес.
Но осколок в сердце утверждает
Злое, им берётся перевес.
И твердеет сердце, замерзая,
Превращается в кусок из льда
И не тает, и не льёт вода,
Душу для прозренья отмывая.
И осколки для оконных рам
Были. Людям в них был виден срам,
Если человек сквозь них был виден
Добрый, ни к кому что не в обиде.
И такие были, что в очки
Их вставляли. – Что же было видно
Сквозь очки такие? – без почти
Искажали всё они, и стыдно
Говорить о том. Но как смолчать? –
Тролль хохочет, злому восторгаясь
И в желании своём не каясь.
Пал с небес – не хочет то понять.

А осколки пО свету летают,
Попадая в праведных людей.
Что случилось – те не понимают,
И хохочет всё сильней злодей.
И сейчас ещё вполне возможно.
Что осколок врежется в тебя,
Мир вокруг для взора погубя.
Что же делать? Надо осторожно
Призакрыть ресницами глаза,
Чтобы зла себе не показать,
И припомнить строки этой сказки,
Чтоб без троллевой представить маски
Мир вокруг и всех вокруг людей.
Мир вокруг ни сколь не безобразен.
Ну а тролль… а тролль для всей, скорей,
Непонятен, нежели опасен.
Душу надо лишь свою беречь.
Тролля детям надо опасаться.
И, плохому чтобы не случаться,
Поведём о том мы дальше речь.
Сказочник плохому не научит,
А когда стихами – ещё лучше
Сказка всё расскажет. Не забудь:
В жизни как по сказке будет путь.

РАССКАЗ ВТОРОЙ
МАЛЬЧИК И ДЕВОЧКА

В городе большом, где много улиц
А на них же – множество домов,
Не увидим ни свиней, ни куриц,
И пасущихся там нет коров.
Потому что в камне всё, в асфальте,
И земля лишь кое-где видна.
Мда… не каждому она дана.
Ну а было всё же время, знайте,
Что и не было тех городов,
Зато было множество садов…
И леса… поля… да на просторе…
А теперь всё более и боле
Меньше этого, а в городах
Для цветов лишь в комнате горшочки;
Сад у дома – чаще лишь в мечтах.
Ну да ладно, ставим здесь три точки…
И в один заглянем городок,
Где меж двух домов зелёный садик
(Повезло!). Но, если уж по правде,
Был он чуть побольше, чем горшок :)

Жили дружно меж собой соседи.
Не в родстве, но в искренней любви;
В бедности, и были у них дети:
Мальчик с девочкой – ровесники они.
Жили меж собой как брат с сестрою,
И мансарды рядышком у них –
В общем, как у большинства других;
Желобочки с дождевой водою
Параллельно сделаны у крыш –
Близко-близко – оставалось лишь
Небольшая щёлка между ними.
Но родители крыш не делили
И на дно тех сточных желобков
Ящики поставили с цветами,
И, как будто бы без лишних слов,
Грядки появились как-то сами –
Розы в них прекрасные цветут,
И горох – зелёные гирлянды
Подтверждают, что мы строки правды
Пишем и читаем вместе тут.

Всё сплеталось, опускалось в окна
Триумфальной аркой у ворот.
Зелень от дождя когда не мокла,
Детям лучше не было забот,
Чем глядеть, как милые росточки
Превращаются в цветы, стручки.
Вот они и выросли почти,
И всё больше зеленью листочки.
Жаль, нельзя полазать средь ветвей,
Средь стволов и стеблей – для детей
Пошалить здесь было бы раздолье.
Но к чему такое своеволье,
Если им родители и так
Разрешали весело общаться
И, не видя в детях забияк,
Разрешали крышами спускаться
Им друг к другу весело играть
Или просто посидеть под крышей.
И не будет дождик каплей лишней –
Что зазря водице пропадать!

А за тучкой солнышко проглянет,
Лучик солнца звонко запоёт,
Жизнь опять прекрасная настанет –
Как прекрасно в детстве всё цветёт!
А зимой всё это прекращалось –
Покрывал вокруг всё лёд и снег,
Время как бы тормозило бег.
Нескончаемой зима казалась.
Каждый выход как-то находил –
Каждый в доме печь свою топил,
И теплее каждый одевался,
Без одежды если не остался.
Окна в доме сковывал мороз,
Рисовал на них свои узоры
Белоснежных и холодных роз,
Чаще перья радовали взоры
Разных линий, устремляясь вверх
Или вниз, переплетясь друг с другом…
За окном шумела часто вьюга.
Так мороз свой утверждал успех.

Летом детям шаг шагнуть – и сразу
Две мансарды единяли их,
А зимой окно закрыто глазу,
И число ступенек на двоих
Надо было им делить, спускаясь
Вниз до самых выходных дверей,
Закрывать их за собой скорей
(Не впустить мороз!) и, поднимаясь
Вверх на столько же, уже войти
В чью-то комнату. Зимой пути
Нелегки собой из-за мороза,
Для детей таится в нём угроза.
Дети выход находили так:
На печи монету нагревали –
Подходящим медный был пятак –
На стекло замёрзшее же клали,
И оттаивал тогда глазок:
Ну такой в желанье расчудесный
Открывался мир в него прелестный;
И другой глазок был недалёк.

В них смотрели маленькие дети.
Видно было в кругленький глазок,
Что зимой – всё белое на свете.
Белый-белый был везде снежок.
“Это белые роятся пчёлки” –
Говорила бабушка в метель.
…Всё сильней кружила карусель,
Покрывались белым сосны, ёлки.
Не был снег пушистым средь зимы –
Лишь в начале и в капель весны –
А в метель он был таким колючим
И в лицо от ветра очень жгучим…
И сидели дети за окном
И читали Андерсена сказки.
Но в день ясный оставляют дом –
И звенят полозьями салазки
Под разгон с какой большой горы!
И зимой ребятам есть раздолье,
Лыжи тоже на снегу в приволье.
Грусти мало в жизни детворы.

Так вот мальчик с девочкой и жили –
Кай и Герда. Вечность у имён.
Имена свои они носили
В предназначенность своих времён.
Знает Кай – у пчёлок королева
Есть. А у снежинок есть?
Бабушка подсказывает здесь:
“Есть, конечно, есть, и дело
У неё – снега вокруг мести,
Холод людям по земле нести,
Вьюгу за метелью натасует
И в узоры окна разрисует”.
“Вот откуда ледяной узор
На окне моём…” – сказал Герда,
Ну а Кай, подняв на небо взор:
“Королева не оставит следа
На пороге в дом. А вдруг зайдёт –
Посажу её тогда на печку
И она в растаянную свечку
Превратится быстро – пропадёт”.

Так ли – нет, но бабка разговоры
На другое враз перевела,
Ведь не всё ж – ребяческие вздоры:
Отвечать-то как бы за слова
Не пришлось у этой жизни Каю…
Есть черта у Снежных королев –
Холодом душою завладев,
Подвести тебя у жизни к краю,
За которым нет уже судьбы,
А одни снега лишь только, льды.
И мелькнёт ли где-то огонёчек
Иль души другой какой звоночек
Прозвенит ли отзвуком весны?
Кай и Герда долгой тёмной ночью
Разноцветно смотрят свои сны,
И весны в них слышится звоночек.
Как долга зима, где северА…
Кай и Герда там как раз и жили.
Там снега метелили, вьюжили –
Так сегодня было и вчера…

Ну а в ночь мороз всегда крепчает.
Утром Кай растаял свой глазок,
Взор опять снежинки отмечает –
Небеса зимой хранить должок
Для земли, конечно же, не могут,
Потому-то – снег, как и мороз.
Береги на улице свой нос! –
Отморозишь – слёзы не помогут:
Превратятся сразу в ледяной
Бисер – не играй в мороз с судьбой.
Понимал Кай и смотрел в окошко,
Где кружилась белая окрошка.
Вот одна снежинка – видит Кай –
Опустилась на цветочный ящик,
На его на самый-самый край,
И сверкнула сквозь окно маняще.
Стала вдруг она расти-расти…
И – красивой женщиною стала.
Кая к себе взглядом подзывала.
А снежочек продолжал мести…

Как была та женщина красива!
Вся укутана в тончайший тюль.
От неё шла ледяная сила,
Да и месяц был ведь не июль.
Так она собой была прелестна:
Изо льда, из снега, но – жива!
Кай забыл все нужные слова,
Да и было ли ему известно,
Здесь слова какие подобрать…
А глаза как начали сверкать
У неё – как звезды! Ярче… ярче…
“Подойди ко мне скорее, мальчик!”
Но глаза те были холодны
Откровенной звёздностью своею,
Без сердечной ласки, теплоты.
Кай себе: “Я подойти не смею”.
Испугался он и – прыг с окна.
А в окне же что-то промелькнуло.
Сквозь трубу чуть печку не задуло.
Женщина… пропала вдруг сама.

Кай не знал, что Снежной королеве
Он в желанье чем-то отказал.
А она в наметившемся деле
Неотступна. Только Кай не знал…
В вечер снова он смотрел в глазочек.
Что-то в нём зеркальное в отсвет
Он заметил – мельком – уже нет
Ничего вот… Лишь один снежочек…
Но кольнула что-то его в глаз,
Заморгал он, и ему тотчас
Что-то в сердце острое вонзилось.
“Ай! – воскликнул он, – со мной случилось
Что-то непонятное…” – “Поспи, –
Приласкала мальчика бабуля, –
Сны свои цветные посмотри,
В них увидишь, что тебя кольнуло”.
Не увидел мальчик ничего.
А вот мир стал видеть по-другому –
Привели же ко всему такому
Два осколка зеркала его.

Что в него как раз-то и вонзились.
Мы же помним, что добро как зло
Представлялось всем, с кем так случилось,
Ну а зло сильнее торжество
Проявляло, гадость выделяя.
Бедный Кай! Теперь в кусочек льда
Сердце превратится у тебя.
Кай же встал, того не понимая.
Необычно стал себя вести,
Ведь одни он гадости почти
Видел – мир семьи был очень добрым.
В поведенье Кай казался хворым.
Он при встречах Герде говорил:
“Фу! Насколь собой ты безобразна,
И за что тебя я так любил…
А вот роза в ящике так грязно
Расцветает – точит её червь!”
У соседей каждый недостаток
Так выпячивал… и не был краток.
В рассуждениях одна сплошная темь

У него была. Забавы всё мудрёней
Он придумывал, и каждый раз
Жизнь вокруг была всё недостойней
Для его запеленённых глаз
И для сердца напрочь ледяного.
А когда руками снег он брал,
Тот уже с ладоней не стекал.
Было б странно ожидать иного –
Стал холодным Кай и ледяным
И для всех людей совсем другим,
Лишь для Герды прежним оставался –
Мальчиком, что с детства с ней встречался.
Знала Герда – нет его вины,
Что осколки зеркала попали
Ему в глаз и сердце: просто сны
Снится ей ещё не перестали
В тех цветах, где радуга дождём
Семицветно в небе золотится.
Может, то ей и не отоснится…
Что ж – узнаем, если всё ж дойдём

До конца у сказки. Пусть сегодня
День прожит, но новый будет день
Завтра нам и – сказкой всепогоден,
А читать иль слушать нам не лень.
Кай взвалил себе на спину санки,
Крикнул Герде: “Ну-ка, побегу
Покатаюсь с горки на снегу!”
То начало только нашей сказки.
А на санках – каждый молодец,
Мальчуган же каждый – сорванец:
Ему мало просто покататься –
Как к саням ещё бы привязаться,
Под конями были что. Не раз
Так катался Кай. И вот он видит:
Сани мчатся белые сейчас –
Что ж в своих сидеть-то просто сиднем!
“Дай-ка, к ним я сходу привяжусь” –
Кай подумал. Взял и привязался,
За санями белыми помчался.
Кучер Каю дружески: “Не трусь!”

Кай не трусил, лишь чуть-чуть боялся –
Сани мчались всё быстрей-быстрей,
И за ними он на санках мчался,
Обгоняя прочих лошадей.
Вот они свернули в переулок,
А потом в другой, ещё в другой…
А ямщик кивает головой
Дружески, таких пока прогулок
Не имел Кай. Надо б отвязать
Санки, только дружески кивать
Продолжает кучер. Сани мчатся
И не могут санки отвязаться.
Кай пытался, только всё никак
От саней отстать не удавалось.
Вот какой выходит не пустяк
Малышу за вольную удалость.
Вот они у городских ворот.
Вот ворота сзади остаются.
Хлопья снега все сильнее вьются.
Снег валит всё гуще, ну а вот

Небо сразу как-то потемнело.
Закричал Кай, голос потонул
В темноте. А небо не светлело.
Кай комочек в горле заглотнул.
Прочитать хотел, видать, молитву –
Наизусть все дети “Отче наш”
Знали. Но какой-то карандаш
Рисовал в уме у Кая битву
Разных цифр, на минус и на плюс
(Что за странный мальчику искус?),
Тут ещё – таблица умноженья…
Как же выйти здесь из положенья,
Где у снега хлопья чернотой
Отдают, и всё вокруг чужое?
Милый Кай, случилось что с тобой?
Пропадает что-то дорогое…
Всуе зря кого-то вспоминать,
Кто живёт в ином, чем люди, мире.
Да и мир любой намного шире,
Чем мы можем взглядом воспринять.

Помнишь что о снежной королеве
Говорил ты в вечер у окна?
А теперь она на самом деле
На слова твои к тебе пришла.
Во Вселенной существуют связи
Мыслей, дел, намерений и слов.
Если в чём ещё ты не готов,
То не стоит сразу да и в князи.
Но тебе, малыш, то невдомёк,
И простителен тебе урок,
Что даётся в исполненье связей.
…Тёмное ж вокруг всё безобразней…
Тролля зеркало давало знать
О себе, все краски искажая.
Кай никак не мог себя понять,
Дальше всё и дальше уезжая.
Хлопья снега почему-то вдруг
В кур больших каких-то обратились,
И тут сани вдруг остановились,
Сердце Кая ёкнуло в испуг.

Кучер встал и… Снежной королевой
Вдруг предстал. Такое ль может быть?!
Красотой слепительной и белой
Вся она сияла. И кружить
Хлопья снега сразу перестали.
А она ему: “Ну, милый Кай,
Ты замёрз? – так в шубу полезай!”
Все замёрзшие о том мечтали –
Чтоб тулуп какой-нибудь одеть.
А тут – шуба! Как в ней можно греть
Тело зябкое!.. и Кай представил,
Как он тело шубе той подставил.
Королева Кая да к себе
Посадила, завернула в шубу:
“Вот погрейся здесь со мной в тепле,
Маленький ты мой такой голуба”.
Словно в снежный Кай попал сугроб.
“Ты всё мёрзнешь? – шепчет Королева, –
Мы сейчас поправил это дело”.
И целует Кая прямо в лоб.

У как Кай всем телом сразу вздрогнул!
Поцелуй был холоднее льда.
Как почувствовал, что понемногу
Умирает он, его мечта
Леденеет, где-то пропадая…
И забыл он про свою мечту.
Королевы видит красоту.
А она, на мальчика взирая,
Вновь его целует прямо в лоб.
Для чего? – А сердце Кая чтоб
До конца собой заледенело.
Королева знает своё дело.
Каю кажется, что он умрёт.
Но… нет-нет: становится теплее,
Зябнуть он совсем перестаёт,
И намного кажется милее
Королева Каю – это лёд
Их сроднил. Забыл Кай о домашних
И о всех делах своих вчерашних.
Что же дальше с ним произойдёт?

Кай забыл и бабушку и Герду,
И родителей своих забыл.
Королева празднует победу:
Кай её одну теперь любил.
“Больше целовать тебя не буду,
А то вдруг взаправду ты умрёшь.
А со мной сейчас ты попадёшь
В мир, где красота одна повсюду”.
На неё взглянул Кай – хороша
Королева Снежная. Решать
Он уже не мог что своевольно.
Королева Снежная довольна.
И она совсем не ледяной
Представлялась Каю, как однажды
Он в окне увидел пред собой
Её образ. Но увидеть дважды
Королеву снега – значит быть
У неё в душевном подчиненье –
Пропадало всякое сомненье
У того, до льда кто мог остыть

С этой самой Снежной королевой.
Кай глядел… глядел во все глаза…
Ах какой она же совершенной
В “красоте” своей ему была…
Он совсем её уж не боялся,
Рассказал ей обо всём, что знал –
Как четыре действия считал
Он в уме и даже добивался
Сосчитать ту или иную дробь.
“Ну… себя ты в этом не особь, –
Королева Каю улыбнулась, –
Люди в этом проявляют дурость.
Вот чему тебя Я научу…”
Кай подумал: “А и правда, мало
Знаю я, и, может быть, настала
Мне пора, что всё чтО захочу –
Получу”. Кай устремляет взор
Над собой в воздушное пространство…
Королевы Снежной всё коварство
Лишь таилось до сих самых пор –

Вот она на облако взлетела
На свинцовое, где темень – в жуть,
Только Каю не было и дела
До того – в душе другая суть
У него теперь, и Королева
Для него прекраснее всего.
Ледяное сердце у него.
В облаках же высота гремела,
А они летели вдаль и ввысь,
Где совсем-совсем другая жизнь.
На земле внизу же выли волки,
С сосен, елей сыпались иголки,
И летало с криком вороньё,
Злые ветры дули-завывали.
Королева думала своё,
И они всё дальше улетали.
Кай на небо так же всё смотрел,
Видел Месяц золотой и ясный.
Был прекрасный тот и неопасный.
Милый Кай, а так ли ты хотел?

Длится ночь зимою долго-долго,
Кай же глаз от Месяца не мог
Оторвать. А днём его дорога
Обрывалась рядышком у ног
Самой Снежной в мире королевы –
У тех ног наш Кай и засыпал.
Лучшей жизни он уже не знал,
И во сне и краски и напевы
Сказ вели ему совсем иной.
И совсем Кай не хотел домой,
Где остались бабушка и Герда,
И родители. Ведь Королева
Заковала чувства его в лёд,
Продолжая троллеву задумку.
И чернел сияньем небосвод,
И снежинки набирала в сумку
Королева, чтобы положить
Каю, как подушку, в изголовье.
Но и это – только предисловье.
Снег же продолжал вокруг кружить,
Выше всё сугробы наметая,
Пеленою Кая укрывая.
Королева пела “Укрывай
Место, где сокрылись Я и Кай…”


РАССКАЗ ТРЕТИЙ
ЦВЕТНИК ЖЕНЩИНЫ, УМЕЮЩЕЙ КОЛДОВАТЬ

Ну а что же было дома с Гердой,
Кай когда с прогулки не пришёл,
Ведь к тому же Снежной королевой
Путь саней давно запорошён?
Мальчики немного рассказали,
Как к саням он санки привязал,
Как конь белый резво поскакал,
Как они тотчас из глаз пропали,
В переулок первый повернув.
А один мужчина, заглянув
К ним домой – как раз была суббота, –
Рассказал, что видел – за ворота
Городские Кая вдаль умчал
В белой шубе неизвестный кучер.
Вроде, Кай о чём-то прокричал,
Но срывались с неба ветром тучи,
Заглушая этот детский крик,
Завихрились снежные метели,
И они пропали. Неужели
Перед всеми в поисках тупик?

Много слёз родители пролили,
Герда каждый день была в слезах.
И, в конце концов, все порешили,
Что Кай умер, что замёрз в снегах,
На реке ли в прорубь провалился –
Город опоясан был рекой.
Спел церковный хор заупокой,
И за Кая каждый помолился.
Долго тянутся зимою дни,
Были мрачными теперь они.
Но все знают – времена у года
Изменяют облик небосвода
И меняют облики земли.
Вот и – март застенчивой капелью.
Пропадают облики зимы,
И весна ручьями по апрелю
Уж звенит вовсю. И каждый рад
На рассвете видеть солнца лучик
В чистоту окна и верить – лучше
Будет жизнь. Но не смотреть назад

Вряд ли можно, а особо – Герде.
Разве можно Кая позабыть?
И сама с собой она в беседе –
Без него, как дальше-то ей жить?
“Умер Кай и больше не вернётся” –
Губы Герды шепчут. Но в ответ
Ей в окно искрится солнца свет,
Лучиком счастливым звонко бьётся:
“Я не верю! Нет! И ты не верь!
Поскорее выходи за дверь!
И услышишь – песня жизни льётся,
И вам с Каем всё ещё сойдётся”.
Вышла Герда – улица светла.
“Мы не верим! – ей поют листочки, –
Для того приходит всем весна,
Чтобы радостно взошли росточки –
Жизни новой. Так, давай, живи!”
А и правда – перестала верить
В гибель Кая Герда. Чем измерить
Эту веру? – Мерами любви.

Кай для Герды братцем наречённым
Был всегда, к нему её любовь
Не была ведь чем-то отвлечённым
В никудышную лишь суесловь. –
Нет! Она сказала: “Буду верить
В то, что Кай живой. Его найду.
Буду землю башмачками мерить –
И искать его сейчас пойду”.
У неё же были башмачки
Красные и новые почти,
Кай ещё ни разу их не видел.
В них она к нему сейчас и выйдет.
Побежала девочка к реке,
Чтоб спросить про Кая – что известно
Той о нём. А реки по весне
Так бурливы… Отыскала место,
Где к воде возможно подойти.
Нелегко ей было подобраться.
Не взяла она ли её братца -
Надо было у реки спросить.

“Ты скажи мне, реченька, всю правду,
И твои пусть скажут ручейки –
А тебе за это я в награду
Подарю вот эти башмачки:
Не брала ль ты названного братца,
Если да, то где же он сейчас?
Прожурчи мне, милая, рассказ,
Может, мне найти его удастся”.
Но волна волной идёт без слов,
Не готов рассказ – нет, не готов…
Кажется, о чём-то вот кивнули…
Но о чём?.. ужели обманули?..
Башмачки она с себя сняла,
Для неё что были драгоценны,
И реке их, бросив, отдала.
Но река вернула их из пены
Гребешковых волн – их на песок
Выбросила девочке под ножки.
Девочка подумала немножко:
“Может быть, рассказывать не срок?

Нет – наверно, бросила их близко.
Надо дальше”. Рядом лодка вот,
Не привязана. – “Ой! Как же скользко…” –
Оттолкнулась, по реке плывёт,
Башмачки свои скорей бросает.
“Почему за лодкой те плывут?
Ах, беда со мной какая тут!” –
Выбраться назад не успевает.
Охватил её такой испуг…
“Братец Кай! Мой милый-милый друг…” –
Закричала Герда, закричала…
Но волна лишь лодку закачала,
Да ещё по краю воробьи,
Щебеча о чём-то, пролетали.
Герде как они помочь могли?
“Здесь мы! Здесь мы! “ – Герду утешали.
Лодку дальше уносило вниз,
Потихоньку Герда присмирела.
Просто плакать – разве это дело?
Может, помощь будет где-то близ.

Берега реки собой красивы –
Заливные слева вон луга,
И чем дальше лодку уносило,
Тем красивей были берега:
Сколь цветов, деревьев в разном цвете!
Здесь бы жить. Не видно, жаль, людей.
Стало Герде чуть повеселей.
Нет, не плохо всё-таки на свете!
“Может быть, река меня несёт
Прямо к Каю? Может, повезёт
И его я всё же повстречаю?
К Каю! я плыву рекою к Каю!..”
Видит вдруг она вишнёвый сад.
Домик рядом с садом притаился.
Два солдата у дверей стоят
(Деревянные). “Мне сон приснился…” –
Прошептала Герда. – За живых
Приняла они тех двух военных,
Ружьями и выправкой отменных.
Стал звать, конечно, громко их.

Но они же ей не отвечали.
Подплывает Герда ближе к ним,
Ружьями они чуть закачали.
Как же непонятно им двоим,
Что в беде она. Зовёт их громче.
Тут выходит бабушка с клюкой –
Старая-престарая, ой-ёй…
И премудрая, наверно, очень.
“Ах ты, крошка, как же ты в реке
Оказалась в этом далеке?
Да одна… смотри-ка, и без вёсел.
И куда тебя река уносит?..” –
В воду она быстренько вошла
И клюкою лодку подцепила.
“Да, девчушка, как ты хороша…” –
Говорит старушка Герде мило.
Ну а Герда рада, хоть чуть-чуть
Той она старушки забоялась.
Всё ж сильней была спасенья радость.
Лишь про Кая, Герда, не забудь!

Повела старушка Герду в домик,
Окна в нём сияли в разноцвет,
Крыша – из соломы будто холмик.
Сад же весь в цветах. Здесь много лет
Прожила старушка, одиноко
Было ей в последние года.
Это раньше – всё дела, дела…
А теперь от них она далёко.
За цветами лишь всегда уход
Сохраняла. Так за годом год
Проходил. Старушка же грустила.
А тут девочка вдруг пригостила!
“Расскажи мне, кто ты, как сюда
В одиночестве своём попала,
Что с тобой случилась за беда” –
Ей бабуля. Герда рассказала
Обо всём – как Кай зимой пропал,
Как они в мансарде с ним играли,
В ящиках как розы расцветали,
За санями будто Кай умчал…

Под конец спросила, может, где-то
Бабушка встречала Кая. Где?
“Много мест у белого есть света,
А поэтому Кай может быть везде.
Но, поскольку вы судьбой двоимы,
Подожди здесь – может, он придёт” –
Говорит старушка и ведёт
Девочку в постель, уже сонливы
Глазки Герды – хочет отдохнуть.
Только Кая, Герда, не забудь!
Волосы старушка Герде гладит.
Ну а если говорить по правде,
Хочет Герду рядом удержать –
Будет ей хорошенькая дочка,
Чтоб её да старость ублажать,
Вместо, сердцу милого, цветочка.
Разноцветно стёклышки в окне
Лучик солнца Герде посылают,
И реснички глазки прикрывают,
И она уже в покойном сне.

А старушка-то была колдуньей.
Колдовала Изредка теперь,
Но сейчас… была она в раздумье.
А потом открыла тихо дверь,
Вышла в сад и в нём клюкою розы
Все помяла, и пропал их цвет,
И самих кустов уже и нет.
Так какой она искала пользы
В этом всём? А польза была в том,
Чтоб забыла Герда про свой дом,
И про Кая и про всё, что было,
Чтобы память розой не хранила.
Ведь любила розы и могла,
Их увидев, Герда всё припомнить.
Вот погибель розам навела
Старушенция. А что изволить?
Одиноко старость доживать
Лишь поэт, наверное, захочет,
А любой другой того не очень
Пожелает. Что её ругать!

Утром Герда встала, потянулась.
А старушка встала уж давно.
Счастливо ей Герда улыбнулась
И в цветное глянула окно.
“Ах, ваш сад в каком цвету волшебном!..” –
Разбежались девочки глаза.
Красками наполнена весна,
И земля – цветастая под небом.
“Можно я всё это посмотрю,
Я цветы весенние люблю” –
Продолжает Герда, и улыбкой
Разрешает бабушка. Калиткой
Герда звонко хлопнула в саду.
А цветы-то множились сортами.
“Ой, цветочки милые, иду
К вам уже я”. – Можно ли словами
Выразить к цветам свою любовь!
Девочка ласкает их руками,
Наклоняются они к ней сами –
Во взаимности им всё без слов.

Изливала Герда свою радость,
Пока солнце с неба не ушло.
А старушка принимала младость
Герды даже очень хорошо –
Её это живостью питало,
И она, так прямо, расцветала,
И счастливой с девочкой была –
Настоящая весна настала.
Герде она сделала постель
Из фиалок – сказочна пастель*:
Фиолетом ласковы цветочки
Для хорошей и красивой дочки.
А какие Герде снятся сны!..
Да такие только королева
Может видеть в день своей весны.
То есть – в свадьбу. Бабушка умела
Чувства чьи-то так забередить,
Что, и правда, жизнь казалась счастьем.
Герде важно к Каю соучастье,
Что хотела так искоренить

Старушенция. Её желанье
Ведь уже вполне понятно нам.
И она всё гердино старанье
Направляет лишь к одним цветам.
На другой день Герда видит снова
Распрекрасные в саду цветы,
Доверяет им свои мечты,
Но уже о Кае где ни слова,
И о бабушке своей родной,
О родителях; нет ни одной
У неё мечты – пропали розы,
С ними – ностальгические слёзы.
Вот идут в таком веселье дни.
Но чего-то все же не хватает
Герде милой. Может быть, любви?
Но никак она не вспоминает
Волшебство родительских мансард,
Где сидела с Каем на скамейке,
Поливали розы где из лейки…
Оглянуться как бы ей назад!

Раз сидела девочка в избушке
И рассматривала у окна
Шляпу, что всегда так шла старушке –
Как в цветах расписана она…
Там была красивее всех роза
(Позабыла бабушка стереть
Эту розу, вот – бывает ведь…),
И из сердца будто бы заноза
Вырвалась у Герды, будто кровь
Полилась из сердца – про любовь
Девочка вдруг вспомнила. О Кае
Никогда оно не забывает,
И о розах – тоже, их и нет
Ни одной в саду иль у избушки.
А ведь этот полнил душу цвет
Герде вечно. Милые игрушки
Остальные были лишь к цветам,
Где всегда главенствовали розы.
Капнули воспоминаний слёзы,
И вернулась девочка к мечтам,

Что всегда в душе и сердце были,
И пошла по заду из цветов,
Слёзы землю нежно оросили –
Много-много розовых кустов
Проросло вдруг сразу, расцветая.
Здесь они цвели, цвели всегда.
Ну а слёзы Герды – не вода,
А роса, для всех цветов святая.
Герда стала розы целовать,
Про свои, что дома, вспоминать
И расспрашивать у них о Кае –
Может быть, о нём они что знали.
Розы ей: «Мы только что в земле
Были. Кай не умер – это знаем:
Нет его там, говорим тебе.
Мы слезой твоею расцветаем,
И мы просим, Гердочка, не плачь».
Герда их послушалась, с другими
Стала говорить, как со своими,
Да вот только без каких отдач.

Каждый думал о своей ведь сказке
Иль какой истории своей
И менял в рассказе ярко краски,
Чтобы цвЕтом проявить сильней
Чувства все свои. Цветочки лилий
Рассказали ей про крик жрецов
И про участь всех индийских вдов,
Если их мужей вдруг хоронили.
Ничего в том Герде не понять.
Вот вьюнок ей хочет рассказать
О своём – про рыцарский старинный
Замок, где живёт в любви невинной
Девушка одна, а плющ там вьёт
Стены, а вдали видна дорога.
Девушка кого-то, видно, ждёт…
“Ну скажи, кого же, ради Бога! –
Закричала Герда. – Про кого
Говоришь ты, может быть, про Кая?”
А вьюнок, раздумье продолжая,
Говорит, что более всего

Девушка красива – словно роза,
И как шёлком платье серебрит…
Ведь вьюнок свои лишь видел грёзы.
Слушай его, Герда, без обид…
Так и дальше – крошечный подснежник
О детишках Герде рассказал,
Но о Кае ничего не знал.
Гиацинты – о сестрицах нежных
Рассказали, как они втроём
Танцевали, нежные во всём.
Одуванчик рассказал о внучке,
Что для бабушки была в отлучке,
А вернулась – бабке поцелуй
Подарила. – “Ах, как это мило, –
Герда прошептала,.. – мне даруй
Вот такое, жизнь, и чтоб простила
Бабушка моя меня”. – “Простит” –
Говорит нарцисс ей, зацепившись
За подольчик платья; наклонившись
Герда нежно на него глядит:

“Может, ты расскажешь мне о Кае?
Расскажи!” – Нарцисс ей про себя
Рассказал. Она не понимает…
Так, цветы в саду все обойдя,
Не узнала ничего про Кая.
Но, цветочки поблагодарив
И калитку за собой прикрыв,
Сад покинула, не выбирая
Для себя каких путей-дорог –
Побежала не жалея ног.
Ведь она здесь так подзадержалась!..
Осень на дворе уж начиналась.
Воздух был холодный и сырой,
Листья ив совсем уж пожелтели,
Лишь терновник был самим собой –
Терпко ягоды на нём поспели.
Но унылым весь казался свет.
Листья всё сильнее опадали.
А у Герды ноженьки устали.
Где ты, Кай?! Подашь ли свой ответ?..
Но шуршит листва, не отвечая,
Ветви лишь сильнее оголяя,
И сквозят предзимние ветра.
Будет завтра то ли, что вчера?



РАССКАЗ ЧЕТВЁРТЫЙ
ПРИНЦ И ПРИНЦЕССА

Ох устала как в дороге Герда,
Надо ей присесть да отдохнуть.
Путь-то ведь далёк и ей не ведом,
Как бы ей куда не завернуть,
Где совсем возможно заплутаться.
А уже на землю выпал снег,
Не было приятных летних нег.
Как бы одинокой не остаться
Где-то здесь, без дома, без людей…
Да… печально пропадать в беде…
Тут у Герды вдруг над головою
Ворон каркнул “Кар-р-р.. здесь я с тобою!
Здррравствуй!.. Здррравствуй!...” –
Герда же: “Привет!”
Ворон: “Говорить с людьми умею
Я, картавлю только чуть”. – “Нет-нет! –
Герда вновь, – тебя, вполне надеюсь,
Я пойму. Давай же, говори!”
Ворон, девочке добра желая
И её усталость уважая,
Ей своё общенье подарил.

Герда поняла его отлично,
И он тоже Герду понимал –
Ничего такого, чтоб вторично
Кто-то что кому-то объяснял.
Рассказал Герда приключенья,
Что ей выпали, пропал как Кай.
Ну-ка, ворон, Герду выручай!
Тот не стал читать нравоучений,
А прокаркал: “Может быть, его
Видел я у дома моего.
А мой дом вблизи дворца принцессы.
Ох как интересно это место …
Там, наверно, он тебя забыл,
Со своей принцессой занимаясь, –
Ворон смолк, чуть голову склонил
И продолжил. – Речью сильно маюсь.
По-вороньи ты не говоришь
Иль ворОн, быть может, понимаешь?..”
“Милый вОрон, жаль, себя ты маешь,
Но надеюсь, ты меня простишь –

Ведь меня такому не учили,
Хоть ворОн и вОронов* зимой
Часто видела – в снегу ходили,
Переглядываясь меж собой,
А летали стаей – всё кричали…” –
Герда смолкла. Ворон подтвердил –
Он по снегу тоже ведь ходил.
Герда, ворон малость помолчали…
Ворон Герде: “Хочешь, расскажу
О принцессе – дружбу с ней вожу,
И моя невеста водит тоже,
На принцессу чуть она похожа”.
Рада Герда. Ворон свой рассказ
Ей продолжил, Герда же внимала.
Рассказал он: во дворце сейчас
Люду всяко-разного немало.
А принцесса очень уж умна –
Все газеты в мире прочитала
И уже забыла, чего знала.
Как-то раз была она одна,

Пеcенку в раздумье напевая:
“Отчего живу без мужа я?..”
А потом, себя не понимая,
Стала требовать у короля
Конкурс провести, как испытанье
Всем-все-всем мужчинам холостым.
Конкурс же по сути был простым:
Чтоб мужчина получил признанье,
Должен быть он на лицо красив
И душой своею не спесив,
Чтоб с людьми умел вести беседы,
Но не важничал, и непоседой
Чтобы не был. – Скучно как одной!
Всех позвали барабанным боем,
В первый наступивший выходной
Объявили: празднество готовим –
Если хочет кто-то принцем стать,
Пусть на конкурс во дворец приходит,
По параметрам коль не подводит.
Может счастье в жизни отыскать.

Ворон в доказательство сослался
На свою дворовую любовь,
Браком с ней ещё не сочетался,
Но считал её своей судьбой.
А любовью той была ворона –
Каждый ищет ведь себе подстать.
Так она любила поболтать…
Было это ворону удобно.
Заголовками у всех газет
Да на весь в округе белый свет
На другой день вышли объявленья
Про принцессовы все намеренья.
Объявлялось: нужен молодой
Человек наружности приятной,
Чтоб себя держал свободно он,
Чтобы речь его была понятной,
Мог себя свободно чтоб держать.
Во дворце кто будет словно дома,
Тот – веленьем высшего закона –
Для принцессы мужем может стать.

Повалил народ к принцессе валом,
Получилась давка, толкотня.
Каждый был на улице бахвалом,
Во дворце же… – мамочка моя!.. –
Сразу будто бы лишался слова
И немел, увидя в серебре
Гвардию на золотом ковре.
А пока же доходил до трона,
Где была принцесса – Боже мой!..
Лишь кивал своею головой.
Но принцессе этого не нужно –
Выходили из дворца все дружно,
Обретая снова сразу речь.
Что такое! Становились снова
В очередь – надеялись извлечь
Перед троном, ну, хотя б два слова…
Женихам хотелось есть и пить.
Кто умнее был – тот запасался,
А кто – нет, ни с чем тот оставался,
Продолжая сам себя глупить.

“Ну а Кай? а Кай?!” – спросила Герда.
“Подожди, дойдем и до него, –
Ворон каркнул, – след идёт за следом,
Нам уже совсем недалеко”.
Небольшой явился человечек
В третий день, пришёл же он пешком –
Не в карете был и не верхом –
И своих не растерял словечек.
Во дворце глаза его блестели,
Волос длинный был, ну а на теле
Одежонка бедная была.
“Это Кай! – Нашла, нашла, нашла!..” –
Закричала Герда, её крик
Был так радостен… Кивнул ей ворон –
К крикам он уже давно привык,
Ну а радостью был тоже полон.
“У него котомка за спиной
Находилась” – ворон ей продолжил.
“Это санки!... Кай!.. мой Кай… о Боже…
Он живой! Конечно, он живой!..” –

Закричала снова Герда в радость.
Ворон ей подкаркнул: “Да-да-да…
Мне тебе рассказывать осталось
Половину лишь, давай, сюда
Слушай, только – не перебивая” –
И, продолжил ворон свой рассказ
Без каких особенных прикрас,
А дословно лишь передавая,
От своей невесты что услышал
(Говорили мы о ней чуть выше),
А она же рассказала очень
Всё подробно, и что ровно в восемь
(Вечера – утра: не уточнив)
Человечек во дворец явился,
Все слова и чувства сохранив,
Серебром нисколько не смутился,
Да и злотом нисколь потом
Не смутился тоже и с принцессой
Разговор вести стал интересный,
И не важничал при всём при том,

И застенчивым при том он не был,
И на слуг смотрел, не лебезя.
А они за ним ходили следом,
Хоть и были вовсе не друзья.
Все они – важны, на них без страха
Претенденты не могли глядеть –
Как же словом можно тут владеть!
Ну а страх – конечно же, не сваха.
Человечек же был в этом смел,
Он с принцессой рядышком присел,
Взяв её за беленькие ручки.
И на небе не было ни тучки.
Герда к небу подняла глаза:
“И они наверно поженились?..”
Ворон ей: “Спокойно, егоза,
Мне о свадьбе сны ведь тоже снились.
На принцессе я б женился сам,
Если был бы только человеком.
Но своим живёт ведь каждый веком,
Взгляд с земли кидая к небесам.

Мне моя ворона рассказала,
Человек принцессе говорил,
Что о свадьбе думает он мало –
Разговор с принцессой ему мил,
Что хотел бы он принцессы речи
Слушать-слушать… Как же хороши
Все они – исходят из души…
Ну а более, наверно, нечем
Так польстить принцессе. Так и есть!
Она хочет, чтоб остался здесь
Человечек этот – ей подходит
В самый раз он, а не только вроде”.-
“Это Кай! да-да, конечно, Кай! –
Шепчет Герда, – он такой ведь умный,
Знает дроби… Ворон, выручай,
Помоги в моей задаче трудной –
Помоги мне во дворец попасть –
Моего хочу увидеть Кая!”
Ворон, глазом – тем-другим – моргая,
Говорит: “Легко о том сказать…

Во дворец так просто не пускают.
Погоди, с невестой надо мне
Покумекать… Может быть, и знают
У неё подружки, как тебе
Во дворец попасть, и может, даже
Знает это и она сама,
Подожди меня, так… с полчаса
И узнаешь, что она мне скажет”.
Ворон поднял крылья – улетел.
Не осталась девочка без дел –
Стала думать: “Только б Кай услышал,
Что она пришла, так сразу б вышел
К ней навстречу. Милый-милый Кай,
Я тебя найду! Меня ты слышишь?
Я уже иду! Меня встречай!..”
Не становятся мечтанья тише,
Если помнит сердце о былом.
Ну а сердце – помнит, если бьётся.
И у Герды с Каем всё сойдётся.
Брат с сестрой ведь жить должны вдвоём,

Если их мансарды очень близко,
И там розы красные цветут…
День проходит… солнце уже низко.
Где ты, ворон? – Ворон уже тут.
Прилетел, прокаркал, что невеста
Герде шлёт сердечный свой привет,
А ещё вот этот хлебец-хлеб –
Он чудесен, Герде будет вместо
Всех обедов, что на свете есть –
Когда голоден, то хлебу честь
Воздаётся искренним признаньем.
И у Герды есть о том познанье.
Хлебец ест и слушает, как ей
Можно будет во дворец пробраться –
Не откроют ей входных дверей,
Но невеста ворона стараться
Будет, чтобы ключ один достать –
Ну а им дверь чёрного же входа
И открыть. Хитра ворон порода
И умна – должны мы то признать.

И они пошли. Нередко ворон
Расстоянье просто пролетал –
Нет, не проявлял он этим гонор.
Просто он идти не успевал.
В нетерпенье быстро так шагала
Наша Герда, что он – прыг да прыг…
Но настал желанный Герде миг –
К ночи во дворец она попала,
А точнее, в дом придворных слуг.
Ах, как Герде радость и испуг
Полыхнули пламенем – да вместе:
Кай её ведь где-то в этом месте!
Не дурное делает она.
Так чего же ей тогда бояться?
В небе светит полная Луна.
Не назад же Герде возвращаться.
Кай сестре, конечно, будет рад,
И она о встрече так мечтала!
И путей-дорoг прошла немало.
И, конечно, не пойдёт назад.

Ах как сердце от волненья бьётся!
Вот в каморку девочка вошла –
Огонёк… дымок с лампадки вьётся…
Там невеста ворона жила.
Во дворце она была ручная.
Герда тут же поклонилась ей,
Улыбнулась нежно в свет теней,
А в ответ же ей нора печная
Голосом вороны: “Мой жених
Столько много разных слов таких
Распрекрасных о тебе поведал,
Что помочь взялась твоим я бедам».
Тут ворона вышла из угла…
Наконец-то Герда разглядела
Перед ней кто, ближе подошла
И с вороной рядышком присела.
Но ворона: “После посидим.
Вот бери-ка поскорей лампадку
И с тобой, давай-ка, по порядку
Да пойдём – лампадкой подсвети.

На дороге никого не встретим –
Все уже сейчас ложатся спать.
Ну а стража только на рассвете
Будет бдительно всё проверять.
А пока дойдем, и принц с принцессой
Уж уснут”. – А Герда: “Ой, за мной
Кто-то тут идёт. Вот – стороной
Что-то шелестнуло… интересно…”
Ей ворона: «Это просто сны,
Их не раз ещё увидишь ты –
Здесь они витают и летают
И от мыслей всех освобождают,
Кто уснул. Не бойся же, иди.
Ничего здесь с нами не случится.
И за нами ворон позади –
Он сумеет от врага отбиться”.
Ворон тихо каркнул: “Да-да-да”.
…Вот и зала… Ух-таки… большая…
Сны опять промчались – не мешая.
Не случалось Герде никогда

Где-то быть в таких местах, ведь раньше
Городок лишь был всегда родным
Для неё. Идти же надо дальше.
Сколько залов попадалось им…
Герду просто оторопь связала –
Сколько видела она чудес:
Расписное всё, в цветах и без.
Вот для спальни очередь настала.
Потихоньку входят – чудеса…
Рукотворна ли небес краса!
Так и здесь – одно лишь изумленье,
Неземное Герде удивленье.
Здесь верхушкой пальмы потолок
Из хрустальных переливом листьев.
Две кроватки в центре – каждый смолк –
Сон над ними в небеса струится…
Белая – принцессе в красоту,
Красная – …надеялась там Кая,
Ничему на свете не внимая,
Герда отыскать себе в мечту.

К красной она бросилась кроватке,
Закричала: “Кай, мой братец Кай!…”
Принц проснулся, мысли – в беспорядке.
Снился ему летний месяц май…
Ничего ему тут не понятно.
Герда видит: нет – не Кай! не он!..
И принцесса ничего спросон*
Не поймет, Когда ворона внятно
Рассказала гердину беду,
То предстало всё как на виду.
Принц с принцессой Герду пожалели
И порадовать её хотели –
Предложили во дворце пожить
Сколь она сама себе захочет.
Не забыли поблагодарить
И ворону с вороном и ночью
Предложили им обоим здесь
Во дворце навечно оставаться
Иль на вольные хлеба податься.
Вот рассказ вороний тут и весь.

Принц похож на Кая был с затылка,
Ну а так… не он… нет-нет – не он.
Как любила Герда Кая пылко!..
Приходил он в каждый её сон…
Да!.. а птицы получили должность
При дворе, их стали уважать,
На остатках кухни содержать.
Не всегда такую кто возможность
Получает – в старость о еде
Не тревожить душу и в беде
Не бывать какой. Одна забота –
Очень часто мучает зевота.
Когда Герда во дворце спала,
Сны про санки и про Кая снились.
Всё б она на свете отдала,
Чтоб они вовек не разроднились.
Герде дали множество одежд:
Платье, туфли, муфты, шубки, шапку.
Так что с ней здесь было всё в порядке.
Не сбывалась только из надежд

Та надежда, сердце что томила –
Не нашёлся Кай. И Герде нет
Счастья в радость, и она решила
Далее искать судьбы ответ.
Попросила принца и принцессу
Дать повозку ей да башмаки,
Чтобы были ей не велики –
Далее идти искать по свету…
Дали всё для дальних ей дорог.
Принц в повозку ей взойти помог,
А принцесса ручкой помахала.
Расставаться им пора настала.
Все, конечно, были же в слезах,
И ворона плакала, а ворон
Провожал её – не в кучерах –
И не где-то за каким забором:
Рядом с Гердой гордо он сидел.
Но проехал с ней всего три мили –
Разболелся он от изобилий,
Во дворце что очень часто ел.

Трогательно распрощалась Герда
С другом-вороном. “Прощай!.. Прощай!..”
(И ещё б добавить – чем-то вредным
Во дворце себя не угощай:)
Ворон чёрными взмахнул крылами.
А повозка покатилась вдаль.
Со своими только – очень жаль! –
Каждый разбирается делами.
Иногда чужое кто возьмёт,
Как вот Королева всё берёт.
Королева Снежная – такая –
Ищет, что получше выбирая.
Потому и Кай в её плену.
Он по сути мальчик ведь хороший.
Но попал снежинкам в пелену,
И был ими напрочь запорошен.
Но, возможно, что растает лёд.
Что его сковал, ведь помнит Герда:
Сердцу пылкому всегда – победа;
А её – горит и память жжёт.
Никогда не позабудет Кая
Наша Герда, к небесам взывая,
Чтобы те в пути ей помогли.
Жги же, Герда, сердце своё жги!



РАССКАЗ ПЯТЫЙ
МАЛЕНЬКАЯ РАЗБОЙНИЦА

А повозка дальше едет, едет…
И на солнце крышею блестит.
Думай, Герда, только о победе
И не помни пройденных обид.
Вот повозка в тёмный лес въезжает.
А в лесах разбойники всегда
Жили и разбоем иногда
Занимались, а уже смеркает.
Ну конечно, тут они как тут –
Те разбойники – добычу ждут,
И она как раз вот к ним и едет,
Да к беде своей, а к их победе.
Блеск повозки золотом разил –
Что ещё-то блеск тот отражает?
Ну а каждый золото любил.
Впрочем, его даже уважает
И простой народ – не грабит кто.
Только он его почти не видит.
Ну а эти… – к ним народ в обиде:
Разоряют, грабят ни про что.

Много, кто в пути каком ограблен
Или дома ими разорён.
Но в лесу… да разве, кто нормален,
Едет лесом в темноте времён?
Нет, конечно. Только – Герде надо
Побыстрее Кая отыскать,
И она не может отступать ,
Лесом хотя ехать страшно – правда.
А разбойники решили брать
Ту повозку и лесная тать*
Налетела с криками разбойно
На неё. Как это недостойно!
Но иная у воров мораль,
У разбойников и у бандитов,
Им людей других совсем не жаль –
Отдавай, что спрятано и скрыто!
Под уздцы схватили лошадей –
Что “гоп-стоп”* им – малая потеха,
Ну а здесь – так только ради смеха:
Едет Герда без каких людей.

Главарём – разбойница-старуха
В этой шайке* испокон была,
Слева не было у ней пол-уха –
О сучок во тьме оторвала.
Герду она сразу из повозки
Вытащила: “Ах, мила… мила…
И откормлена…. Ну и дела…
И одета вовсе не в обноски…
Золотишко где же, говори!
Да смотри, нисколечко не ври!
А то вот – ножом тебя разрежу
Да и съем румянисту и свежу”*
Испугалась Герда, задрожав, –
Никакого золота ведь нету,
А разбойница, ей рот разжав,
Всё кричала: “Ну!.. гони монету!..”,
Продолжая: “А!.. не говоришь…
Ну, терпи – сейчас тебя разрежу”.
Как такую усмирить невежу?
И зачем ты, ножик, так блестишь?..

Нож сверкал… и был, конечно, острым.
Вот взлетел он… Тут старуха: “Ай!..” –
Девочка-мальчишка в платье пёстром
Сзади на неё: “Не убивай!”
То была старухи этой дочка.
Исполняли все её каприз
Ну а Герда для нее – сюрприз,
Как средь моря тонущему – бочка.
А мамашу дочка – ну кусать!
Как могла та Герду убивать?
Необузданной была дочурка –
Прям таки разбойная каурка*
Что мамаша может сделать с ней?
Та же: “С девочкой играть я буду,
Станет мне намного веселей.
Пусть она за мною ходит всюду.
Пусть одежду мне свою отдаст,
А мою возьмёт, со мной в кроватке
Спит одной пусть”. – Таковы порядки
У разбойниц. …Каждый здесь горазд…

Подошла разбойница к повозке,
Села с Гердой и помчалась в лес,
Прямо в чащу, кочка где на кочке,
И конечно, много где чудес.
Только Герде ими любоваться
Было просто как-то недосуг –
Не прошёл ещё её испуг,
И могла она себе признаться,
Что разбойница хоть и мила,
Но себя пугающе вела.
Потому-то Герда и боялась
Этой девочки. А та старалась
Своевольничать и показать,
Никого она здесь не боится,
Ничего здесь с нею не случится –
Главарём ведь в шайке её мать.
Девочки один имели рост,
Возраст их был тоже одинаков.
Отличительных же всё же знаков
Было много. Путь судьбы не прост.

И у этих маленьких девчушек
Путь был разным. Но сейчас их путь
Через лес в одну из деревушек,
Где разбойники меняли жуть
Всех своих разбойных нападений
На делёж добычи. А пока
Смотрит та девчушка свысока –
Ведь она среди своих владений.
И ещё – в плечах она пошире
И сильней, чем Герда. И задире
Этой всё сходило без последствий
И конечно, без особых бедствий.
Герду она крепко обняла
И сказала: “Никого не бойся –
Ты со мной! Утешься. Поняла?
Только никуда, смотри, не смойся!
А не то – поймаю и убью!
А другой кто – это не посмеет”.
Да, наверно, то она сумеет…
Плаванье большое кораблю…

“Ты – принцесса, верно?” – продолжает.
Герда ей: “Нет, нет: я – по себе”.
Та сомненье взглядом выражает:
“Что ж случилось-то в твоей судьбе?”
Рассказала Герда ей печально
ЧтО рассказывала, и не раз.
А разбойнице же тот рассказ
Интересен был – ну чрезвычайно!
И сейчас разбойница глядит
По-иному на соседку – вид
У неё уж боле симпатичен:
Для разбойников лишь тот приличен,
В приключениях кто побывал.
Ей разбойница: “Не убегай же! –
Не один беглец в лесу пропал.
И из наших пропадали даже.
Поживи со мной да присмотрись.
Здесь полно различного народу…”
А менять на это ли свободу! –
Ну какая средь воров-то жизнь?..

…Прыг да скок… и вот остановились
Среди чащи тёмной и густой –
Перед чёрным замком очутились,
В нём разбойники вели постой.
Весь из треснутых построен брёвен,
Скособочен – средоточье зла.
Но поделать Герда что могла?
А стеной-то замок как неровен…
А внутри на земляном полу
Был камин открытый, весь в дыму,
А на стенах – толстым слоем копоть,
И тенёта всё старались хлопать –
Кто-то лишь чуть дверь приоткрывал:
Сквозняки всё напрочь продували.
Кто-то буйствовал, а кто-то спал.
Здесь порядка никогда не знали.
Всем порядок здесь совсем иной –
Веселись, пока смерть не настала!
…”Ну да ладно – ты же ведь устала.
Отдохнешь – иди, давай, за мной”. –

И “подружка” Герду проводила
В закуток, что отгорожен был,
В нём не очень уж опрятно было,
Но тенёт своих не разводил
Паучок какой. – Но здесь зверинец
Настоящий был из голубей
А “подружка”… не понятно ей,
Что же это Герде за гостинец
Да ещё в соседстве с кутежом,
С буйством, пьянством… прям таки дурдом…
А во сне какое здесь храпенье…
Невозможно сохранить терпенье.
Голубей же было больше ста.
“Все мои! – разбойница гордится, –
Вот одна – целуй её в уста!” –
Не поймёт, что так ведь не годится
Говорить, вести себя… За клюв
Вдруг хватает бедную голубку
И – да в губы Герде, и не в шутку!
Воспитанье было через юв.

Через юв – когда втoрое сзади
Лепят к третьему – там, где перёд;
И при этом кажется – по правде
Всё как будто бы для них идёт.
На шестах все голуби сидели,
Только двое – в клетке под замком.
В чём они замешаны таком?
Или в злом каком-то были деле?
“Это я их в клетке заперла, –
Герду к ним “подружка” подвела, –
Так они собой уж хлопотливы
И к свободе так нетерпеливы,
Ведь они – лесные; упорхнут,
Стоит только им освободиться.
Потому-то посидят пусть тут,
Чтоб могла я ими погордиться.
А вот тут могучий мой старик,
А зову его я просто – “бяшка”.
У него на шее медью бляшка.
То – олень. Рогами он велик,

Потому что с севера. И тоже
Может он быстрёхонько удрать –
На его написано так роже –
Потому-то и его держать
Я должна на привязи покрепче.
Каждый вечер – только захочу,
Ножичком его я щекочу
И мне сразу делается легче».
Тут разбойница большущий нож
Из-за брёвен вынула: “Ну что ж,
Надо мне тебя пощекотать…” –
И давай оленю нож втыкать
Прямо в шею, а потом в бока…
“Ух как он меня сейчас боится!..
Ну, давай, попрыгай-ка пока…” –
Так разбойница вот веселится.
Страшно Герде, но oна про нож
Вдруг спросила: “Он всегда с тобою?” –
“Ну кончено! – без ножа не стою
Ничего я среди этих рож” –

Отвечает девочка хвастливо…
Хочет храбрость, видно, показать.
Только здесь живётся ей счастливо
Потому, что здесь её же мать
В главарях у шайки верховодит.
Без неё она бы всем – ничто.
Между тем, совсем уже темно,
И ко сну уже обоих клонит.
Прилегли и стали засыпать,
А “подружка” просит рассказать,
Как же всё-таки могло случиться,
Что не смог с ней братец и проститься?
Как же мог её любимый Кай
Без неё на саночках кататься
Вдруг пойти? А Герда: “Засыпай…
Расскажу, чтобы себе признаться –
Не забуду Кая никогда,
Он – мой братец, я – его сестрица”.
И рассказ словами начал литься,
Как весною в ручейке вода…

Голуби заслушались – вся сотня,
А лесные стали ворковать:
“Куррр, курр, кур… зимой средь своих сосен
Нам пришлось однажды увидать,
Как за тройкой Снежной королевы
Мчался Кай на саночках своих,
И метели как кружили их,
И морозом сосны индевели…”
“Что вы говорите, Боже мой!…
Неужели Кай мой дорогой
Это был?..” – и Герда зарыдала…
А голубка ей проворковала:
“Это он, конечно, это он
За санями Королевы мчался,
Ну а снег кружил со всех сторон”. –
“Где же Кай мой милый оказался?” –
Вопрошает Герда”. – “Где же, где… –
Голубь ей, – в Лапландии, конечно.
Там снега и льды лежат навечно.
И искать там надобно тебе.

А ещё – спроси-ка у оленя:
Там он жил, там родина его”.
А разбойница, под снами млея,
Так уже не слышит ничего…
А олень тихонько: “Знаю, знаю…
Там одни лишь вечные снега,
Царство там сверкающего льда,
И я вольным в том снегу скакаю…
Снежной королевы там шатёр
“Красоту” сияньем распростер,
Постоянные её чертоги –
Удалось бывать где лишь немногим –
Где Шпицберген. Остров есть такой,
Самый северный, ни есть что, остров.
И дворец её весь ледяной,
И добраться до него непросто…”
“Ах мой Кай… мой милый-милый Кай...” –
Снова Герда горестно вздохнула.
А разбойница не преминула
Показать ей нож: “Эй, засыпай!..”

А наутро Герда рассказала
Всё разбойнице – от голубей
Что услышала, ещё узнала
От оленя что. А та: “Ей-ей…” –
Подошла к оленю: “Точно знаешь
Где Лапландия и Север где?
Если знаешь – помоги в беде
Нашей гостье. И, о чём мечтаешь,
Тем тогда тебя и награжу –
Так и быть, тебя я отвяжу.
Но, конечно, если согласишься.
Ты на это ведь ещё годишься?”
Задрожал олень… ведь он мечтал
У разбойников всегда об этом –
Как на край бы света убежал
Он отсюда. “Точно знаю – лета
Не бывает там, ведь там я рос.
Ну а Герда мне не будет в тягость”.
А разбойнице, конечно, в сладость
Чувствовать признательность от слёз,

Что в глазах у Герды проступили,
У оленя – тоже. “Так и быть!
Вы меня совсем уговорили,
Только время надо улучить,
Чтоб разбойники на дело вышли
И никто не смог бы помешать
Вам отсюда дальше убежать,
Ну а мне же не было чтоб вышки”*.
Не могла разбойница понять,
Что есть люди, что не могут знать –
Слово “вышка” говорит о казни.
Много было разных безобразий
У неё ещё в каких словах. –
Средь разбойников она вращалась,
И хоть знала звёзды в небесах,
Но с разбойниками лишь общалась.
А они, меж тем, ушли в разбой.
А разбойница взялась за дело –
За своё – оленю путы смело
Разрубила с речью: “Пред тобой

Путь в твою Лапландию родную.
Так скачи же с Гердой на спине
И, смотри-ка, с сторону другую.
Не сверни. – Ты помнишь обо мне:
Накажу!” – Рогами тот кивает.
Герда просит приумножить дар
И из многих голубиных пар
Отпустить одну, что пропадает
В клетке под замком. Какой искус
Для разбойницы! “Я помолюсь
За тебя” – ей Герда обещает
И разбойницу увещевает.
Та в ответ с тяжелым вздохом: “Эх…
Раз на то пошло, всех вас прощаю,
И пусть будет в жизни вам успех.
Голубей из клетки выпускаю”.
Радость – всем! Так и должно ведь быть.
И всем радость в жизни воздаётся,
Если о другом другой печётся.
Так и надо всем на свете жить.

Все довольны. Герду посадила
На оленя девочка воров
И подальше их препроводила,
Ещё раз явив свою любовь:
Отдала свои сапожки Герде,
Муфту лишь оставила себе –
В ней фасонила она везде –
Разумеется, в разбойном свете.
Рукавицы подала взамен
Со словами: “Это наш обмен” –
Меховые, тёплые, большие –
Главарихе их когда-то шили.
И дала ещё мешок еды –
Ехать долго, чтоб не голодали.
И за ними замела следы.
А они… да только их видали!
Вдаль помчался северный олень
И, кончено, точно же на север:
Четырьмя ногами путь он мерил.
И за днём шёл новый светлый день.

Расстоянье делу не помеха,
А тем более когда зимой
На олене мчишься без огреха,
А олень – стремительный такой.
Через пни и кочки, по болотам,
По степям, по лесу и снегам,
На двоих деля всё пополам,
Мчались вместе, было так охота
Им в Лапландию попасть скорей.
Много дней уже прошло, ночей…
В ночь одну вдруг небо засияло –
Что такое, девочка не знала.
Но олень всё Герде объяснил –
Есть зимой на севере Сиянье,
Это свет его сейчас светил;
То судьба дала им воздаянье:
Это им Лапландия была
С вечным снегом – и зимой и летом,
Здесь в просторах белоснежных где-то
Королева Снежная жила,
Ну а с нею – Кай – дражайший братец.
Всё же Герде удалось добраться
До далёких мест, где пребывать
Может он. Что ей ещё желать!


РАССКАЗ ШЕСТОЙ
ЛАПЛАНДКА И ФИНКА
 
А желать же Герде оставалось
Кая встретить и его обнять.
Далеко ж она позаплуаталась:
Здесь метут метели – не унять.
Но бывает иногда затишье.
И тогда на небе звёзд полно,
И Сияньем светится оно.
Ни одной звезды на небе лишней.
А когда иная упадёт –
Это значит, то произойдёт,
Что мечтой загаданной творится.
Ах как небо звёздами лучится…
Здесь, наверно, света край почти.
Стал олень у маленькой избушки,
Крыша до земли, в дверь не войти,
Окна словно у какой игрушки…
Но, согнувшись, всё-таки вошли,
Да… была избушка очень низкой,
В ней была лапландка с медной миской…
Так они лапландку и нашли.

Рыбу в миске та себе готовит
Да при свете лампы жировой.
Девочка приветствие ей молвит
А олень… олень лапландке – свой…
Рассказал свои ей злоключенья
(Знаем мы, рубашка ведь своя
Ближе телу), что-то не тая;
Рассказал о Герде, увлеченье
Её к Каю чувственно раскрыв.
Поняла старушка лейтмотив
Их судьбы. А Герда коченела,
Рассказать пока что не сумела.
За неё всё говорил олень.
Стала Герда жиром натираться.
Тело отходило… бело лень
Что-то делать… только отсыпаться…
А лапландка ночь всю до утра
Так с оленем и проговорила.
А усталость девочку морила,
И она с охотою спала…

Снилось ей, конечно же, о Кае.
Сны всегда на севере ясны
Только вот усталость Герду мает,
Но всё глубже и яснее сны…
Отогрелась Герда, посвежела.
А старушка утром говорит:
“Долгий путь ещё вам предстоит,
Вы пока что сделали полдела.
Королева Снежная живёт
И огни бенгальские всё жжет
Каждый вечер в Финмарке на даче.
Я желаю вам большой удачи,
Но сто миль ещё проехать вам,
Может быть, немного даже больше –
По огням небесным и снегам.
Но не заплутайтесь, чтобы в Польше
Вдруг не оказаться – там война,
Ну а это самое плохое,
Хоть кому-то, может быть, лихое.
От неё всегда одна беда.

Напишу-ка я сейчас посланье
Вам на этой вот сухой треске
Для подруги-финки. Пожеланье –
Знаю я – исполнить налегке
Для меня она – для вас же – сможет.
Там она живёт в больших снегах,
Скажет вам, что делать в тех местах.
Да… писать бы лучше на листах.
…Ну да ладно, всё равно похоже…” –
Буква к букве пишутся слова,
В них своя – угорская – молва.
(Но уже стираются все корни –
Кто их помнит – угров-то – дононе?)
Написала, девочке дала.
Рассказала, как найти ту финку.
Ягеля оленю набрала,
Ну а девочке – еды корзинку.
Вдаль олень помчался с Гердой вновь.
Небо фукало, огнём сияло.
Встреча Герде с Каем наставала.
А всё дело – что сильна любовь.

Добрались до Финмарка, сыскали,
Где та финка всё-таки жила.
Изумлённо перед чумом встали.
Дымовая в нём была дыра
Вместо входа. Что же… постучали
И вошли. …Жара… ну, спасу нет.
От костра, что в центре, – тусклый свет.
Никогда такого не видали.
Впрочем, всё на севере впервой
Для того, заброшен кто судьбой
В те края. И Герда чум впервые
Видит в жизни. Чудеса какие…
Да… жару такую не снести.
Ходит полуголой в чуме финка.
Чтобы Герду хоть чуть-чуть спасти,
Всё снимают с Герды без заминки –
Шубу, платье, тот-другой сапог,
Оставляют лишь одну сорочку;
Облегченья, вроде, ни чуточку,
А олень и говорить не мог…

Меж рогов на голову кусище
Льда ему хозяюшка кладёт.
Уф… какая всё-таки жарища…
Ну а финка же рассказа ждёт.
Подаёт лапландское посланье
Герда ей – сушёную треску,
Та подходит к самому костру
И читает, всё своё вниманье
Уделяя буковкам, словам.
Это в книжке просто видеть нам,
А на рыбе… чешуёй слоится
Всё письмо, а где-то и троится…
Всё же финка раз, другой прочла,
А на третий наизусть текст знала.
А ещё полней ей все дела
Герда, отдышавшись, рассказала,
И олень добавил пару слов.
Финка, глазки умные уставив
На него, на Герду, их восславив,
Попросила рассказать всё вновь.

Видно, любят угры не по разу
Слушать ли, читать ли – дела суть
Им доходит всё-таки не сразу…
Но, себя чтоб в чём не обмануть,
Лучше, слушать и читать – три раза,
Ну а мерить если – то семь раз, –
Не отрезать что в неровность глаз
Иль не так чтоб уяснилась фраза,
Иль посланье целое, как тут.
И олень и Герда тихо ждут,
Что им финка из раздумья скажет
И какой дальнейший путь укажет.
А олень ей: “Жизнью ты мудра,
Знаешь, что на свете где творится,
Что случилось на земле вчера
И что завтра на земле случится.
А сегодня Герде помоги,
Дай ей силу против Королевы.
Слышишь ветра снежные напевы? –
Кая Герде надо бы спасти”.

Может финка в узелочек ниткой
Все ветра, сторон всех, повязать.
А сторон – четыре. Шуткой с финкой
Не старайся что-то порешать.
А не то развяжет узелочек…
Первый – ладно: ветер будет в путь,
Но второй… завертится вся суть,
Ну а третий… – прочь без проволочек
Укрывайся, а четвёртый коль
Вдруг развяжет… Нет, о том уволь
Говорить, того пусть не случится.
Хорошо пусть всё в судьбе вершится.
Про двенадцать ей богатырей
Всё ж опять олень напоминает –
Ничего нет силы их сильней,
И он финку честно умоляет
Дать их силу Герде, чтоб она
Да осилила бы Королеву.
“Не по делу,.. – финка, – не по делу,.. –
Шепчет, – Герда и одна сама

Одолеть всё может – в ней ведь сила,
Что любовью вскормлена, её
Победить нельзя, и то вестимо
Королеве Снежной. Настаёт,
Что должно им всем троим случиться:
Каю, Герде – по любви и вере –
И, конечно, Снежной королеве.
Так давай, олень мой, торопиться.
А не то мы можем не успеть –
Кай в плену, что для него как смерть:
В Кае ведь зеркальные осколки –
Надо вынуть их, а то – что толку!
Сделать Герда то должна сама,
А не то со Снежной королевой
Кай останется и – навсегда.
Сделает – всё будет ей победой.
Мы не можем в чём-то ей помочь,
Если только мчать её скорее
К Королеве, к Каю. Ты умнее
Всех оленей – наступает ночь,

В милях двух сад Снежной королевы
Начинается, а Герда здесь.
Ты – свободный, быстрый, очень смелый –
Забирай её, она в чём есть,
И доставь. Да побыстрей обратно
Возвращайся – время не на нас
Заработало уже сейчас”.
И олень ответил ей: “Понятно”.
“Отпусти её там у куста,
Ягод красных там, ну… так… с полста, –
Продолжает финка, повторяясь, –
И - обратно, да не запинаясь”.
И уже вот Герда на спине
У оленя, и олень помчался.
“Ай!.. а рукавицы где же мне?..
А сапожки?..” Но не возвращался
Уж олень – приказ ведь есть приказ,
Да и время никому не медлит.
Вот – прыжок… ещё один… последний…
И олень исполнил весь наказ:

У куста он с Гердой распростился
И в лицо её поцеловал,
Но назад же сразу припустился
И в снегах сверкающих пропал.
Одинёшенька осталась Герда,
Без сапог, без варежек, в снегу…
Перед кем и чем она в долгу?
Что же делать-то ей было бедной?
И вперёд тогда она бежит,
Телом вся от холода дрожит,
А навстречу хлопья снега мчатся
Но не с неба. Им откуда взяться?
В небе свет Сиянье серебрит,
Северные всполохи сияют,
Снег же – хлопьями землёй летит,
Хлопья в Герду прямо попадают.
Вот уже их, прямо, целый полк.
И чем дальше – всё они крупнее.
Бьют по телу и в лицо сильнее…
Завывает где-то белый волк…

Герда вспомнила, как Кай снежинки
Ей показывал через стекло.
Здесь же хлопья лишь одни кружились
И стремились ей попасть в лицо.
Были они будто бы живые –
Были змеи, были и ежи,
И медведи… Герда, не дрожи:
Все они душой своею лживы.
В королеве Снежной сила их,
А она не знает о других.
Ну а тот, душой своей кто лживый,
Разве он тобой неодолимый?
Всё тебе – по вере, по любви.
…Стала Герда небесам молиться –
“Отче наш” как пальчики свои
Знает. Стал туман над ней клубиться
И сгущаться. Из него затем
Появляться стали ангелочки,
В их руках – зелёные листочки,
Каждый Герде помогать хотел.

А земли коснувшись, превращался
Каждый в воина, а лист щитом
Становился, воин же сражался
Настоящим – с хлопьями – копьём,
Возникал в руке что ниоткуда.
Вот уж ангелов ей – легион,
Окружили да со всех сторон,
Защитив её, и – не покуда:
Хлопья все рассыпались в снежок –
Отдали им копья свой должок.
Правда есть – то лжи уже не будет,
И мороз уж Герду не застудит:
Ангелы ей растирают нос,
Лобик, щёки, ручки, ножки… Тело
Всё горит, и Герде не вопрос
В тот чертог войти, где Королева.
Добралась она всё ж до него.
Что же будет дальше с ней и с Каем?..
Это мы, конечно же, узнаем,
Только прежде этого всего
Поглядим, как Кай живёт в чертогах
Снежной королевы, и в тревогах
Он каких душою запропал,
Что увидел там и что узнал.


РАССКАЗ СЕДЬМОЙ
ЧТО ПРОИЗОШЛО В ЧЕРТОГАХ СНЕЖНОЙ КОРОЛЕВЫ
И ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ПОТОМ
 
А потом в огромные ворота,
Что ветра проделали в стене
Пробиралась Герда. Вся забота
На её написана лице:
Что она найдёт и что увидит,
Встретит Кая всё же или нет?
…Неестественный какой здесь свет!..
Ну а Кай – узнает? и обнимет?
И молитву начала читать
Наша Герда. Божья благодать
Снизойдёт, когда ты в Бога вершишь
И судьбу свою молитвой меришь.
И действительно: вдруг улеглись
Все ветра – как будто бы заснули,
И свою всю маленькую жизнь
Герда вспомнила, пред ней мелькнули
Тени давних и прошедших дней,
Тени двух мансард, что были рядом.
А теперь… теперь найти ей надо
Кая, чтобы рядом был он с ней,

Чтобы снова розы расцветали…
Улеглись студёные ветра,
Что назад мгновенье бушевали.
Герда в залу снежную вошла
И тотчас увидела там Кая!
“О мой Кай! мой милый-милый Кай!
Свою Герду радостью встречай!” –
Закричала Герда, подбегая.
Ну а он сидит: Он – ледяной.
“Что же, Кай мой, сделали с тобой?!” –
Герда Кая в счастье обнимает
И его слезами обливает.
Слёзы Герды очень горячи,
Проникают Каю прямо в сердце.
“Кай, мой Кай! ну что ты? – не молчи!”
Хочет сердце Кая отогреться,
А осколок зеркала, что в нём,
Слёзы Герды плавят, плавят, плавят…
Ангелы с небес обоих славят…
Вместе с Гердой мы сейчас споём:

“Розы красным цветом расцветают.
Красота! Какая красота!..
Злые чувства в сердце пропадают,
И Младенца видим мы Христа”.
Кай взглянул на Герду, сердцем песню –
И Христа-младенца – уловил.
Сердцем он Его всегда любил.
И шепнуло сердце: “Я воскресну”.
И кусочек зеркала размок
И расплавился, теперь не мог
Он у Кая в сердце оставаться –
Испарился он. Но обливаться
Продолжала Герда морем слёз
Вместе с ней и Кай заплакал тоже,
Уловил он запахи у роз:
“Что же в жизни раньше было. Что же?” –
Думал он. Из глаз же всё текли
Слёзы чистые, и вместе с ними
И кусочек зеркала – во имя
Бога-Господа, Христа, любви.

Стал Кай чист от троллевых осколков,
Он увидел Герду и узнал!
Как же долго, холодом замолкнув,
Он без Герды милой замерзал…
Радость сердце до конца очнула:
“Герда, Герда… где же ты была?..
Я так рад, что ты меня нашла!..
Сколько ж времени с тех пор минуло,
Как с тобой под крышами мансард
Мы гуляли… Герда, как я рад!..
Как тебя сейчас хочу обнять я!..”
Герда просто вспыхнула от счастья…
Герду Кай прижал к своей груди,
Та заплакала – но только в радость,
Счастье было лишь им впереди.
И мороз пропал и вся прохладность.
А куски из льда пустились в пляс –
Столько радости – как удержаться?
А потом они собой сложатся
В слово, прочитаем что сейчас:

ВЕЧНОСТЬ. – Слово, вроде бы, простое,
Но как много в нём заключено.
И на Кая колдовство любое
Неудачей быть обречено.
Стал себе теперь он господином.
А коньки… да ладно – купит сам.
Каждый получает по весам
На пути, судьбою проходимом.
А весы качают небеса.
Вот какие в жизни чудеса.
Впрочем, это всё обыкновенно,
Если в дружбу верить непременно –
Как вот Кай и Герда. Дружба их
Для любого – только лишь примером.
Что любовью делят на двоих,
Да ещё в порыве счастья смелом -
Будет вечным светом в небесах.
Герда Кая с нежностью целует,
Оживает Кай – счастливым будет.
Подтверждаем это мы в стихах.

Только надо всё же торопиться,
Словом “ВЕЧНОСТЬ” вольная лежит.
Королева Снежная пусть злится
И от злости холодом дрожит –
Но она сама сказала слово,
Им сама и вольную дала.
Так что нечего держать и зла,
И судьба пусть Каю будет ровной,
Как и Герде. Всё им на двоих.
Так же будет пусть, и у других,
Кто читает Андерсена сказку,
Чувствуя в душе словами ласку.
И, обнявшись, Герда – Кай пошли
Из пустынных ледяных чертогов.
Розы в памяти у них цвели
Лучшей песней жизненных итогов.
Все утихли буйные ветра,
Солнышко так ласково светило.
И всё в мире лишь хорошим было.
И была дорога им светла.

Вспоминали бабушку и игры.
А как дома был хорош цветник!
И как много же они постигли.
Королевы Снежной, Тролля лик
Их уже не приведёт в смятенье
И обманом не заманит их
В царство лжи. Теперь им на двоих
От судьбы одно вознагражденье –
Понимать в чём суть добра и зла,
Где уключина есть у весла,
Как весло в уключину ту вставить,
Чтобы лодку правильно направить
К цели той, что светит маяком
Или, может быть, одной надеждой.
Не был Кай – мы знаем – моряком,
Но теперь он в замяти* безбрежной
Мог себе найти тот верный курс,
Что его и доведёт до цели.
…Все утихли снежные метели…
“Ой, смотри-ка: вот тот самый куст

Ягодами на снегу краснится! –
Герда Каю, – ой!.. и вот олень!..
С оленихой… Или это снится
Нам с тобой?..” – Олень им: “Ясный день:
Всё, что видим – это всё реально.
Вот у матки* пейте молоко,
Нам ведь с вами ехать далеко,
Но… всё сложится у нас нормально”.
Молоко оленье тем ценно,
Что весьма питательно оно.
Кай и Герда сытно так напились,
И назад олени припустились.
Кай и Герда же – на них верхом.
А назад – приятная дорога –
Впереди их ждёт родимый дом,
Хоть и ехать до него им долго.
 Вот – у финки чум, а в нём – жара.
Отогрелись, телом отдохнули,
В благодарность ей не преминули
Сто “пасиб” сказать. Итак – пора.

Дальше им – к лапландке – отправляться.
Тоже каждый встрече будет рад,
Ведь приятно с другом повстречаться,
Возвращаешься когда назад.
И действительно – приятна встреча
У лапландки тоже. Им она
Сшила платья, а потом сама
Провожать их вышла. Не переча,
Герда с Каем, головой кивнув
И в глаза друг другу заглянув,
Согласились. Та их до границы
Проводила. Севера зарницы
И Лапландия за их спиной
Оказались. Едут дальше к дому.
Вот и запах чуется лесной,
Стелется земля им по-другому:
Вместо снега – талая земля,
А подальше – всё сплошная зелень,
Ночью даже и при звёздах – темень…
Вдруг навстречу голос: “Вот и я!” –

Молодая девушка с улыбкой
На прекрасной лошади сидит.
Нет, конечно, Герде не ошибкой –
То на них разбойница глядит.
Повзрослела, но знакомый ножик
У неё за поясом торчит,
А ещё и пистолет висит
На бедре, носочки у сапожек
Так остры, что их конец проткнёт
Каждого, на них кто нападёт.
Да и лошадь Герде так знакома…
Это лошадь из лесного дома!
Маленькой разбойнице в лесу
Жить наскучило, она решила
Посмотреть на мир и на красу,
Что её в рассказах ворожила
Уркаганов* разных, ведь из мест
Они тоже разных и красиво
Излагали то, что сердцу мило.
А любому мил родимый свет.

И разбойница узнала Герду.
Вот так радость встречей им была!..
“Я, как ты, теперь по свету еду –
Усидеть в чащобе не могла,
Как тебя на север проводила.
Дух бродяжий у меня в груди,
И к дорогам я живу в любви –
Вот одну уже и исходила:
К принцу и принцессе во дворец
Заезжала. Только ж я не спец
Во дворцах – не стала им мешать,
Стала путь свой дальше продолжать”. –
Рассказала девушка. А Герда:
“Как живут там ворон с воронихой,
Как там голуби?..” – “Покеда*
Хорошо живут, летают лихо
И растят горластых воронят;
Голубей домашних распустила,
А лесные… – каждому вестимо:
Тоже вскармливают голубят”. –

Рассказала девушка; на Кая
Посмотрела: “Сколько их, бродяг,
Есть на свете… Герда, дорогая,
А он стоит этих передряг,
Что в пути к нему ты испытала?” –
“Ну конечно, стоит, – Герда ей, –
Он душе и сердцу всех милей,
Потому его я и искала”.
Свой они поведали рассказ,
А разбойница в открытость глаз
Слушала и слушала, кивая,
Подтверждая этим – лучше Кая
Никого для Герды в мире нет,
Как и Каю лучше Герды – тоже.
На двоих один им белый свет.
И друг другу всех они дороже.
“Вот и сказке, вроде бы, конец” –
Руки им разбойница пожала,
Долго их всё взглядом провожала,
Чувствуя созвучие сердец.

Герде с Каем только лишь начало
Жизни новой. Как цветы цветут…
Всё вокруг весенне расцветало.
Дома вспоминают их и ждут.
Вот уже видны им колокольни
Города родного, алый звон
Окружает их со всех сторон,
Устремляются они невольно
К дому… К дому… вот дома – стоят
И на них мансардами глядят:
Два в одном. Ах, домики родные!..
Рядышком вы, близкие такие!..
По знакомой лестнице вошли
В комнату, в которой всё как прежде –
Как для сердца, так и для души,–
Где всегда сбываются надежды;
Так же тикают в углу часы,
Циферблатом ходит та же стрелка,
И в окошечко всё та же белка
Отбивает время. И красы

Нет такой нигде, нигде на свете.
…В дверь вошли, чуть головы пригнув…
Что-то в этом новое…Не дети
Ведь они уже… На них взглянув,
Их родители вдруг разрыдались,
Бабушка же с Книгой подошла –
Из Евангелия им прочла,
Чтоб они как дети оставались,
Ведь иначе в царствие небес
Не войти. Опять их дом воскрес.
Расцвело всё нежными цветами.
Хорошо-то как под небесами!
Только тут смысл старого псалма
Герда с Каем поняли – про розы,
Красоту, младенца же Христа –
Жизнь у них судьбою стала взрослой.
Взявши руки, рядышком сидят.
И душой и сердцем они – дети.
Лучезарно солнце с неба светит,
Каждый светом солнечным объят.
"Розы красным цветом расцветают,
Злые чувства в сердце пропадают,
Красота! Какая красота!..
И Младенца видим мы Христа”.

*
Кай и Герда дружбу сохранили,
Растопили сердцем снег и лёд,
Потому что жизнь они любили
И друг друга, и сиянье звёзд.
Млечность неба каждому знакома.
Иногда мы оставляем дом,
Чтоб в него вернуться же потом.
И всегда от дома и до дома
Всем дорога, кто сейчас в пути.
А свои дороги всем пройти
 Предстоит. Иначе не вернуться.
…Льды на севере о воду трутся,
И Сиянье там на небесах.
Тает царство Снежной королевы…
И судьба качает на весах
Млечных каждому своё. Напевы
Кто-то слышит старого псалма…
Дай же, Бог, плохому не случиться
И планете нашей сохраниться
Под покровом света и добра.
Герда с Каем миру подтвердили –
Если б все друг друга так любили –
Как они – то мир бы сохранён
Вечно был. Так пусть хранится он!



К О Н Е Ц





Примечания*

Общее:
Данная сказка-поэмка написана
малым полным черашем (24-х строчным
малым полным черашем с усечением
1-й подстрофы 28-ми строчного
большого полного чераша:)
с усечением в нём (в малом полном)
последней подстрофы;
при этом заканчивается каждый рассказ сказки
именно малым полным черашем в 24 строки
(как и вступительная и заключительная строфы).
Подробнее об авторской строфе чераш
см. на страничке внизу в “ИНФО”.
Предполагается, что текст не будет делиться
на строфы (лишь на рассказы, как у Андерсена);
строфы пока оставлены чисто для лучшего поиска
при внесении исправлений.

К третьему рассказу
(строфа 44)
“пастель” – произносится “пастэль”
(мягкие цв. карандаши из краски, мела
и связующего вещества;
а также худож. произведение,
исполненное такими карандашами)

К четвёртому рассазу
ВорОны и вОроны – разные виды птиц :)

К рассказу пятому
(строфа 72)
“тать” = вор
“гоп-стоп” – разбойное нападение

(строфа 73)
“шайка” – группа людей, объединившаяся
для преступной деятельности
“cвежу” = свежую
“каурка” – лошадь каурой (светло-каштановой,
желто-рыжей) масти

(строфа) 86
“вышки”; вышка – высшая мера наказания

К седьмому рассказу
(строфа 109)
“замяти”; зАмять = переверть

(строфа 110)
“матки”; матка – здесь: олениха
уркаганов – разбойных людей

(строфа 113)
“покеда” = пока