Маленький Мук - По сказке Вильгельма Гауфа

МАЛЕНЬКИЙ МУК
по сказке Вильгельма Гауфа

1
Я сказками зачитывался в детстве…
Но в жизни тоже были чудеса –
К примеру, жил у нас почти в соседстве
Престарый карлик. Часто в небеса
По вечерам глядел он с плоской крыши,
А мы – мальчишки – смехом на него
Кидались, и от этого всего
Горели в небе звёзды тише-тише…
А мы не замечали – из утех
Всего нам лучше был вот этот смех,
А человечек палкой нам грозился
И нас на улице он сторонился.
Был ростом он побольше метра чуть,
Но голова была – о-го!.. – большая,
И туфли тоже, если в них шагнуть,
То всех обгонишь. – А, не уставая
Когда шагал он утром на базар,
За ним вприпрыжку часто мы бежали
И что-то вредное ему кричали –
Не понимали, что он мудр и стар.
Он жил один и сам готовил пищу,
И все мы думали, что был он нищим.
Ах, Боже, как же были мы глупЫ,
Не различая суть среди толпы.

2
А звали его Маленьким все Муком,
И мы кричали: “Клопик! Клопик Мук!..”.
И потому однажды громким звуком
Раздался в дверь у нас от палки стук.
То Мук стучал. Кричал я, верно, громко
И тем его, конечно, обижал.
А вот теперь я – честно – задрожал,
Куда-то сразу спрятавшись в сторонку.
Отец ему с почтением открыл
И в дом войти, с поклоном, пригласил.
И Мук вошёл, беседовал о чём-то
С моим отцом – не слышал я – не громко
Текла беседа. А потом отец
Его с почтеньем также проводил
И крикнул мне: «Ты где там, сорванец?
Ты что ж с почтенным Муком натворил?!»
Эх, как меня тогда отец порол,
Что всех обид я и не перечислил
В душе моей… Потом лишь в небе выси
Открыли мне судьбы один закон:
Должно всегда быть уваженье к старшим,
К дедам, отцам, – и нашим и не нашим.
А если ты чего-то там сглупил,
То строгости от них тогда терпи.

3
Побив меня, отец сказал на сдачу:
“Не плакать чтобы от своих детей,
Они пусть в детстве от тебя поплачут.
А вырастут – поймут, что нет смертей
От слёз таких, а есть одно ученье.
Но лишь судьбы в таком не перегнуть.
А в Муке Маленьком великая есть суть,
Она для нас любого – наставленье.
Послушай-ка, тебе я расскажу,
Как он судьбы своей прошёл межу,
И как он оказался здесь вот, с нами.
Да… вот ведь как бывает временами…”.
И начал мой отец вести рассказ
О том, что детство было и у Мука,
Как вот сейчас оно идёт у нас.
А детство каждому идёт наукой.
Был с детства карликом несчастный Мук,
Он жил с отцом вдвоём, и жили бедно.
Уже тогда все относились вредно
К нему, и всё сходило с рук
Обидчикам таким. А Мук в печали
Великой пребывал – но лишь вначале,
Потом привык, скрывая боль в душе,
И понимал, чтО есть всего важней.

4
Важней всего же личное участье
Других людей к беде твоей, мой друг.
Ведь и несчастье может статься счастьем,
Коль не насмешкой улыбнётся вдруг
Тебе прохожий, поддержав за руку,
Не дав упасть, ни чем не оскорбив.
И будешь с ним ты тоже не злобив*.
Такую вот Мук постигал науку.
Отца же Мука каждый уважал,
Хоть он людей частенько избегал –
Из-за такого недостатка сына.
И вот однажды смерть его скосила.
Остался Мук при бедности один –
Отец расшибся да и сразу помер.
Чем родственникам Мук не угодил –
Они такой с ним выкинули номер –
Прогнали его из дому и всё,
Между собой считаясь, поделили.
Ну что поделать можно вот с такими?
Был этим Мук до неба потрясён.
И Мук пошёл бродить по белу свету,
Искать себе того, чего и нету,
А если есть, то лишь, скорей, на срок,
Извлечь чтоб новый из того урок.

5
Судьба немало в жизни преподносит.
Не понимаем часто – что, зачем.
И часто кто-то этого не просит,
Да и не нужно это бы совсем…
Но жизнь судьбой для каждого творится,
Умей увидеть, что она даёт
И почему тебя туда ведёт,
Где что-то в жизни всё-таки случится.
Во вред – на пользу. Только не ропщи –
Себе ответы из того ищи
И думай, как – куда себя направить,
Чтоб было что исправить иль оставить.
Не знал про это что-то бедный Мук,
Шагал он просто дальнею дорогой,
И слышен был лишь шелест или стук
Его шагов. И было всё у Бога.
Дорогой той шагал уже два дня
Наш Мук, томясь, испытывая голод,
А в ночь и утро подбирался холод,
Его мученья непрерывно для*.
На третье утро он увидел храмы,
Их колокольни… – был же это самый
Большущий город, что в округе есть.
“Поесть, наверно, можно будет здесь”.

6
Желанье это было всё сильнее.
Сколь здесь домов… а сколько в них дверей…
И Мук шагал по улицам скорее
И всё шептал: «Скорей… скорей… скорей…
Откройся дверь и дай мне приглашенье:
“«Входи же, Мук, пусть ножки отдохнут,
А вот – еда, покушать можешь тут”,
Но улица другая в продолженье
Была лишь предыдущей. Он не знал,
Что в городе никто чужих не звал.
“Уж если с ним так были и родные,
То как же быть должны тогда другие?” –
Так наконец подумал бедный Мук.
Весь город был с закрытыми дверями,
И ласковых не видно было рук,
Его бы что домой к себе позвали.
Он так устал, и сонм его надежд,
Что трепыхнулись, как увидел город
Он вдалеке, растаял… Слишком молод
Был Мук. И был сейчас он меж
Отчаяньем и крахом малой жизни,
Судьба когда становится капризней,
И только «вдруг» спасает иногда,
Но именно спасает не всегда.

7
Но в этот раз так «вдруг» всё и случилось:
В красивом доме распахнулось вдруг
Одно окно, напевом доносилось
Через него – запомнил это Мук:
«А ну, скорей, друзья мои, за дело!
Вам стол накрыла я, идите все!
А то ещё немного и совсем
Остынет каша, что сейчас поспела!» -
И Мук туда, конечно же, идёт.
Урчит от голода его живот.
Приятен был такой напев для слуха,
Кричала так какая-то старуха.
А Маленькому Муку-то в обгон
Собаки, кошки – несколько десятков –
Бегут вприпрыжку да со всех сторон.
Бежит и он за ними не в оглядку.
Открыта дверь, по лестнице наверх
Все забежали, на столе – тарелки,
И полдень у часов забили стрелки.
Да… пообедать было бы не грех
За все два дня, что голодом томили.
Собак и кошек кашей здесь кормили.
Так неужели Муку не дадут
Тарелку каши? – её много тут.

8
Старуха, что в окно слова кричала,
На Мука смотрит… – это ж человек!
Прищурив глаз, немного помолчала,
Потом, стряхнув раздумье с длинных век,
Его за столик рядом пригласила,
Тарелку каши с горочкой дала.
…Ах, вкусно как… не ел так никогда
Наш бедный Мук. Да… щедро накормила
Его старуха. Мук ей рассказал,
Кто он такой, откуда он шагал,
Что с ним совсем недавно приключилось.
Ему старуха: “Если так сложилось,
То оставайся, у меня служи,
Мне по хозяйству в доме помогая –
В порядке вот тарелки содержи.
Кормить тебя я буду, не ругая”.
К губам прильнул её длиннющий нос.
Она ему вновь каши наложила,
А кроха Мук подумал очень живо,
Что предложенье – жизненный вопрос:
Куда ему сейчас ещё податься?
Пожалуй, будет лучше здесь остаться.
И согласился в доме он служить
И в нём остался со старухой жить.

9
Мук службой той совсем не тяготился,
Была она не трудной – по нему,
Но странная была, ведь Мук возился
С животными, а те же, ко всему,
Не только ели, но и ночевали
С хозяйкой в доме, он им постилал
Кроватки, одеялком накрывал,
И до утра они спокойно спали.
Когда хозяйка покидала дом,
Какой-нибудь купить, к примеру, корм,
С собаками и кошками игрался
Наш Мук. Но часто в мыслях он скитался
По дальним странам, о других краях
Всё думал он, хотя трудна дорога
Туда, но всё ж хотелось не в мечтах
Ему туда под высью небосвода.
А здесь он был, конечно, одинок –
Собаки, кошки разве лишь в утеху,
Хозяйка возрастом ему в помеху,
Хотя она во многом знала толк.
В миру когда зналась с чародейством,
Да только вот ни словом и ни действом
Ни с кем о том чего-то нет делив
И Муку ничего же не открыв.

10
Когда ты молод, трудно быть в терпенье
К однообразной жизни – так и Мук
Всё ж утвердил себя в таком решенье –
Пойти-ка дальше для других наук.
Однажды вот старуха отлучилась,
И Мук решил в края мечты пойти,
Ну а себе за службу отплатить
Чем из хозяйкиных вещей. Случилось
Здесь туфлям оказаться в уголке,
А вот и тросточка же на крюке –
Они старухе не нужны, конечно.
И бедный Мук их взял себе беспечно.
Ведь в туфлях будет он шагать в пути.
Великоваты, но ещё в подмогу
Вот эта тросточка, а с ней идти
Гораздо легче – путь или дорогу
Одолевая. Дальние края
Пусть станут ближе. Небольшая плата,
И для старухи вовсе не утрата.
Что на крюке висеть, в углу стоять!
Смотри, совсем уже вот запылились,
Видать, давно старухе не годились.
И с этим вышел Маленький Мук в путь,
На ноги туфли не забыв обуть.

11
Шагнул он раз и …что это такое?! –
Помчался он как будто скороход:
Мог расстоянье одолеть любое.
Немного времени бежит, и вот
Другой большущий город и в округе
Уже другой. Э-ге… вот это да…
И замелькали Муку города.
Ну, туфли… вы ему в такой услуге…
И тросточка волшебная была –
Она ему монетку раз нашла,
Когда бежал он как-то по дороге,
Потом в одном разрушившемся доме
Он сразу горсть припрятанных монет
Нашёл. Теперь без голода и думы,
Поесть бы что, он будет жить; без бед
Настала жизнь. Ещё найдутся суммы –
Ему условным стуком постучит
Трость там, где есть забытое богатство…
Эх, знал бы Мук людское всё коварство…
Но волшебство об этом умолчит.
А трость в монетку раз один стучала,
Где горсть монет – там дважды отвечала,
А там, где клад – там целый дробный стук
Чинился ею. И владел тем Мук.

12
Но мальчик был не умудрённый жизнью.
Он поступил на службу к королю,
Где каждый жил единственною мыслью –
Как показать пышней любовь свою
К властителю всех душ и государства.
А Муку бегать нравилось быстрей
Любых гонцов, и не было скорей
Кого из них, чем Мук. Ему пространство
Любое покорялось в краткий миг.
Всех королевских почестей достиг
Наш Мук, все важно-тайные посланья
Он доставлял всегда без опозданья;
Стал личным скороходом короля.
Тем у других гонцов он вызвал зависть –
Рубашка ближе к телу ведь своя –
Они же без работы оставались
Всё чаще. Ох, уж этот кроха Мук…
Украсть бы как кому его "штиблеты"
Или состряпать на него наветы…
Всё чаще в королевстве слышен стук
Волшебных туфель. Каждому известно –
Ему доступно вмиг любое место.
Король имел доверие к нему,
Как к личному посланцу своему.

13
А Мук же чувствовал «любовь» придворных –
Те подавали только пышный вид
Доверия к нему, когда в огромных
Он туфлях шёл, не слыша всех обид,
Что за спиной тот час же раздавались,
Коль он чуть-чуть подальше отошёл.
Но всё пока что было хорошо.
Бега его же тоже продолжались.
Но Мук всё чаще думал о таком,
Что помогло бы в деле не простом –
Расположенье получить дворовых.
Тут нет ему каких решений скорых.
Но он всё думал. Выручила трость –
Она же может указать на клады,
А клады прятать многим довелось,
Конечно, здесь. Монетам будут рады
Дворовые. Лишь клад какой найти
Здесь Маленькому Муку остаётся,
В дворовых всё тогда ему сойдётся.
Эх ты, душа, давай же не грусти!..
И стал наш Мук свободное всё время
Бродить дворцом, его ногами меря,
И тросточка была в руках его.
Он шёл туда, куда судьбой вело.

14
И вот однажды чудо совершилось:
Зашёл он как-то в скромный уголок
В саду дворца. И что же там случилось? –
Вдруг тросточка из рук его да скок!
И льётся дробь о землю по три раза –
Стучит о кладе тросточка ему,
И Мук, не веря счастью своему,
Копать руками начал землю сразу.
Не поддаётся… видно, глубоко
Запрятан клад, даётся не легко;
Нашёл лопату Мук и, весь потея,
Вгрызаться в землю стал, про клад радея.
Сундук огромный, кверху не поднять.
Монеты в нём одни лишь золотые.
Стал Мук карманы ими набивать –
Им рады будут сотоварищи любые.
Рассыпав холм земли, а яму скрыв
Кустами и травой – чтоб не узнали
О кладе и монет не увидали,
Стал Мук сперва тому, кто был злобив,
Монеты раздавать. И что в итоге?..
У жизни был в начале лишь дороги
Наш бедный Мук… Не знал людских страстей,
У королевских – более – людей.

15
В дворовых людях ещё больше зависть
Здесь возгорела – как они могли
Её душою алочной* оставить
И жить к кому-то в истиной любви,
Тем более же, к Маленькому Муку?
Конечно нет. Наивный милый Мук,
Одни лишь богачи тебя вокруг,
И сколько бы монет своих им в руку
Ты ни давал, их тем не накормить,
Себя лишь только в этом погубить.
Ведь зависть часто переходит в злобу,
А злоба – в месть. К такому вот итогу
И подошёл наш Мук – злой казначей
Стал королю докладывать доклады,
Что Мук ворует деньги богачей,
Их возвращая в качестве награды
Опять же им, чтобы они ему
В благодаренье несомненном были,
Его хвалили, искренне любили;
Ну а ещё же, к этому всему,
В казне богатство стало уменьшаться.
А разве можно с этим соглашаться? –
Ведь скоро деньги кончатся в казне,
И будет кто тогда при короле!

16
Король подумал, что, пожалуй, правда –
Когда к дворовым денежки его
Все перейдут, то ничего не надо
Тогда уже им будет от него.
Его доклады эти разозлили.
“Ах, негодяй какой, – король вскричал, –
Наш этот Мук! А ты же что молчал,
Коль из казны монеты уходили?”
“Я не молчал – монеты я считал
И пересчитывал, но Мук-то мал,
И воровал он тоже понемногу.
Недавно я заметил лишь, ей Богу,
Что многого в казне недостаёт;
И я клянусь, что это Мук ворует.
К чему же, мой король, то приведёт
Всех нас, коль это продолжаться будет?”
Был Мук полезен как лихой гонец,
Но казначей всегда был делу ближе,
И виноват – кто средь дворовых ниже.
И службе Мука здесь пришёл конец.
Схватили Мука, руки повязали.
За что, про что – лишь коротко сказали:
“За воровство, что допустил в казне,
До казни посиди-ка, Мук, в тюрьме”.

17
А в королевстве строгие законы:
Уворовал коль что у короля,
То меч готов, а с неба льются звоны,
Что жизнь уже кончается твоя.
Их слышит Мук. Но как несправедливо
Даётся жизнь несбывшейся судьбой.
Ах Мук… Ах Мук… А небо над тобой
Так льётся солнца лучиком счастливо…
Так в чём же счастье? Только ли в словах?
Или в одних проявленных делах?
Должны они собой не расходиться,
Лишь единяя их нам жить годиться.
Так жил и Мук, да только рядом с ним
Другие жить так вовсе не хотели,
И потому всё было лишь другим. –
Иначе всё, чем быть на самом деле,
Должно быть было на родной земле.
Но землю люди телом заменяют,
К душе из них немногие внимают.
Как плохо ошибаться в короле –
Ведь он навету злобному поверил
И суть вопроса вовсе не проверил.
А суть вопроса, в общем-то, проста:
Нет лжи ещё у чистого листа.

18
А значит, правду можно отыскать.
У Мука жизнь – такой вот чистый лист,
Ему на нём лишь только написать,
Что просто он судьбой не эгоист,
Что просто он наивен в отношеньях
Между людьми, хотел их всех любить,
Хотел со всеми, как и с каждым, жить
Лишь в мире. Неужель в сомненьях
Теперь осталось Муку пребывать
Иль где иначе мир добра искать?
В конце концов, он всё-таки решил,
Что жизнь свою ещё он не дожил,
Без тросточки волшебной сможет жить
Он дальше – туфли с ним ведь остаются,
Он будет ими очень дорожить,
И все мечты ему ещё сойдутся.
И попросил тогда он короля
Его послушать хоть одну минутку.
“Слова пред казнью могут быть ли в шутку?” –
Король подумал. “Просьба в чём твоя?” –
Спросил у Мука он. Всегда просили
Его о чём-то те, кого казнили.
Но Мук не просит – он лишь разъяснит,
Какой на деле казначея вид.

19
Про волшебство, что трость ему дарила,
Он королю открыто рассказал.
Тот не поверил, улыбнувшись мило,
Но мажордому всё же приказал
Оду монету спрятать под кроватью,
А горсть монет – себе в большой карман:
Раскрыть приговорённого обман,
Отдав его смертельному объятью.
А Мук не слышал приказаний тех –
Ему так уши, без каких прорех,
На это время тряпкой завязали,
Что ничего те уши не слыхали.
И вот когда всё сделал мажордом,
Король велел всё тросточкой обстукать.
Но то не нужно – обходил Мук дом,
То бишь, дворец, не думая и нукать
На трость свою. А та вдруг – под кровать
И раз один там стукнула, да звонко!
Свой взгляд король уставил на ребёнка –
Как этот случай стоит понимать?
А Мук и не дошёл до мажордома,
Как тросточка вдруг дробью в угол пола –
Да по три раза без конца стучит.
Король же побледнел – стоит, молчит…

20
А дело в том, что там его заначка*
Припрятана уже давно была –
Вдруг выпадет какая незадача
Иль пошатнутся вдруг его дела.
Король на Мука: “Ну-ка, тростью – тише
И по двору с ней больше не ходи.
А казнь-то всё же будет впереди –
Для казначея – он теперь мне лишний:
В казне моих столь денег своровать…
Имущество его всё отобрать!
Тебе же, Мук, передо мной признаться,
Как можешь ты с гонцами состязаться.
Я думаю, что что-то здесь не так –
Не можешь ты на детских своих ножках,
Как мальчуган не выросший, слабак,
Их обгонять на беговых дорожках,
Ну, в общем, так: иль всё расскажешь мне,
Иль голова твоя проститься с телом;
И во втором признайся, как и в первом,
Иль блеск увидишь солнца на плече”.
Подумал Мук: “Уж лучше быть без туфель,
Чем быть без головы – как будто трюфель,
Что незаметно жив, пока в земле,
А срежут… – вот и на тогда тебе…”.

21
Он потому был вынужден признаться,
Что скорость его спрятана в туфлях,
Ну а король, чтоб в том не сомневаться,
Их на ноги одел и – …в королях
Ему себя бы более не видеть,
Когда б на земь без сил он не упал –
Уж так он бегал, прыгал и летал!..
Легко, конечно, слабого обидеть:
Что Мук какой-то против короля!
Но по делам всем воздаёт земля.
Король на ней немного отлежался,
А встав, сказал, чтоб вон Мук убирался
И чтоб назад уже не приходил.
Не то – вот меч: свет солнца отражает.
Но Мук себя от мук освободил,
В ответ сказав, что он не возражает.
От смерти спасся Мук на этот раз,
Конечно, туфель с тросточкой лишился.
Но так уж ход судьбы ему сложился.
А может быть, что сам себя он спас.
А трость и туфли королю достались,
В его сокровищнице оказались.
А дальше… дальше бедный Мук попал
В ту нищету, что он недавно знал.

22
Опять дорога далью бесконечна,
Опять закрыты двери в городах.
Ну почему так люди бессердечно
Относятся к тому, кто на ногах
Уже с зарёю ранней, помолившись,
Выходит в путь, к другим не держит зла,
Не отнимает у гребца весла?
Закрыта дверь?.. И Мук, не удивившись,
Злой оставляет город, и – другой,
Своей большой качая головой:
Каким же был он глупым, недалёким,
Что там служил, мечты его где блёкли,
Где он хотел играть большую роль
И важным стать средь разных слуг дворовых.
А важен там всегда один король
И важностей он не приемлет новых.
И город – место, где кто стал богат,
Тот бедного за руку не поддержит.
И потому, рассвет лишь чуть забрезжит,
Наш Мук встаёт – покинуть город рад
Он поскорей, уйти чтоб на природу,
Не будет где какого-то народу,
Где будет он, и только он один –
И сам себе слуга и господин.

23
Покинул он обычную дорогу,
В лесные чащи глубоко забрёл
И для себя, в свою от всех свободу,
Одно местечко, вроде бы, нашёл.
Росли вокруг прекрасных слив деревья,
И сливы были спелые на них.
Плодов иль фруктов же каких других
Не видел он. Карабкаться умея
Вверх по ветвям, он ягод столь нарвал
Себе за пазуху – наелся наповал.
Да и заснул до нового рассвета,
Чтоб не мешать вопросы и ответы
На жизнь свою. Но только эта жизнь
Сама вопросы ставит, отвечает
На них сама. …Уже рассвет – проснись!
Уж солнце ветерком листву качает,
Иди умойся – в ручейке вода
Готова вылиться тебе вопросом.
И на него ответить очень просто,
А можно не ответить никогда.
Пошёл наш Мук к ближайшему ручью,
Сел, наклонился и… увидел чью
Физиономию он отраженьем?..
Мук замер, вглядываясь с напряженьем.

24
С ослиными – и длинными! – ушами
Он отразился ясно так в воде.
Себе представить можете вы сами,
В какой же оказался Мук беде:
Торчали уши в высь над головою.
Гордиться б ими мог любой осёл.
И в чаще Мук простой был новосёл,
Неумудрённый жизненной судьбою.
Теперь ему тут оставаться жить –
Не мог же он теперь предположить,
Что может вот с такими он ушами
Идти селеньями и городами?
Сооружать стал Мук себе шалаш,
Всё рассуждая над своей судьбою –
За что и как, и чем себе воздать,
Чтоб быть с ушами не над головою.
И понял Мук, что это заслужил
Себе он сам в длину такую уши –
Не те места искал себе на суше,
Хотя в руках и на ногах носил
Своё он счастье. Что искать-то боле?
Эх, если б знал он это всё дотоле…
– Так рассуждает Мук сердечный наш
И строит для себя в лесу шалаш…

25
Беда бедою может повториться,
Длиннее станут уши или нет,
Но Мук проголодался, а поститься
Он не давал пока ещё обет.
Нарвал он слив от дерева другого,
Наелся ими – уши не растут.
Но что-то с носом происходит тут…
К ручью бежит и видит не такого –
С длиннющим носом (уши же всё те) –
Себя. “В какой сейчас я “красоте” –
Подумал Мук, печалясь и страдая,
И как себя спасти, пока не зная.
Достраивать шалаш, однако, свой
Ему придётся в этой чаще леса –
Не для него теперь весь мир людской,
Его где примут за лесного беса:
Длиннющий нос висит таким крючком,
Что даже ниже губ и подбородка,
А уши-то – ослиная находка –
Над головой длиннят себя торчком…
Печален Мук… До вечера трудился,
А на ночь сливами вновь накормился
И, ничего не чувствуя, заснул –
В шалашике на травке прикорнул.

26
Свежеет утро. Тело от прохлады
Немеет всё, его пора согреть.
Вода в ручье не только ведь для правды
(Чтобы лицо своё суметь узреть),
Но и чтоб холод холодом изгнался:
Вода не только тело освежит,
Но и согреет, пусть оно дрожит.
В таком вот Мук сейчас и оказался.
Нырнул в ручей и вынырнул на вдох:
Эх, озноблённо тело как в сполох…
Но тело он руками растирает,
И жар так терпко тело обжигает…
Оделся, захотел воды хлебнуть,
К ней наклонился… – что это такое?!
Закрыл глаза. Решил опять взглянуть –
Лицо его опять совсем другое,
Точнее, стал он прежним, как и был:
С нормальными и носом и ушами –
Вот, коль хотите, посмотрите сами.
Припоминать стал всё, что не забыл:
Как рвал он сливы, и с каких деревьев,
Что слышал раньше из людских поверий.
И что теперь он может учинить,
Коль это всё в одно объединить?

27
Запомнил он три дерева в сей роще:
Одно дарило сливой рост ушей,
Другое нос длиннило много больше,
Чем быть должно, а третье – вообще
Все убирало эти измененья.
Так это чудо просто, волшебство!
Явить какое может торжество
Он королю, воздав ему отмщенье!
Судьба опять даёт ему тот шанс,
Использовать который можно раз:
Назад забрать и тросточку и туфли,
А королю оставить его рухлядь.
Стал с первых двух деревьев собирать
Наш Мук плоды, что ярко сочно спели,
Чтоб в городе их для дворца продать,
Где с удовольствием их в завтрак ели.
Король же ел их и между едой –
Он был любитель этих сочных ягод.
Вот только Муку так одеться надо,
Чтоб не узнали в городе его.
Переоделся Мук, тюрбан надвинул,
А ягоды в корзину, сплёл что, кинул
И в город нелюбимый поспешил,
Где во дворце король нечестный жил.

28
А в городе стояло время года,
Когда слив спелых было не достать –
Лишь расцветала ягодой природа,
В леса же далеко слуг посылать.
Базар был рядом у ворот дворцовых,
Там красоту слив Мук и разложил.
Свой облик он так сильно изменил,
Что не узнал его никто. Слив новых
Здесь было очень мало – раз да два.
А сливы-то любили господа,
Король особо их всегда любил,
И Мук хотел, чтоб он их и купил.
Не лично он, а повара его,
Они все явства здесь и покупали.
И Мук дождался быстро своего –
Глаза у них того не пропускали,
Что мог бы съесть, их похвалив, король.
А сливы Мука – просто объеденье.
И никакого не было сомненья –
Они ещё свою сыграют роль.
Вот повара базар уже обходят,
Глаза их сливы сразу же находят.
Вот это да!.. вот это им улов…
Всё покупают без излишних слов.

29
А Мук тем временем из града скрылся,
Решив вернуться через пару дней.
Спокойно в чаще сливами кормился,
И жизни ему не было милей:
Одна вокруг цветущая природа
И никаких завистливых господ,
И вместо крыши – чудный небосвод,
И для души – безмерная свобода…
А в это время слуги короля,
Безмерно радость на душе тая
(Достали слив, когда они лишь только
Спеть начинают!), думают, насколько
Король похвалит их и что им даст,
Когда они ему поставят блюда
Слив спелых – а король хвалить горазд,
Коль что ему явилось ниоткуда.
Действительно, король был удивлён,
Увидев сливы сочными рядами
На чашах, приближённым за столами
Дал по одной – был каждый наделён,
А принцам же своим, как и принцессам,
Дал по две – родственным всё ж интересом
Он с ними связан. Укрепляя связь,
Сам сливы ест горстями, не стыдясь.

30
«Какая прелесть! Как же аппетитны
Все сливы эти! Повар – молодец» –
Сказал король. Все, как слова молитвы,
То повторили. Принц же вдруг: “Отец!
Ты что-то враз меняешься – вон уши
Как у осла над головой растут,
А вот и нос за губы уж загнут…”.
Отец ему: “Сыночек мой, послушай,
Не про себя ты это говоришь,
Ведь нос и уши ты себе длиннишь?..”
И оба разом в зеркало взглянули…
Они себя в словах не обманули.
У всех других, и принцев и принцесс,
Носы и уши длинно вырастали.
Не отвратить им было сей процесс,
А что им делать – разве они знали…
Какой тут ужас охватил дворец!
Всех слуг послали сразу за врачами,
А те своими “умными” речами
Запутали начало и конец.
Одной принцессе уши удалили,
Другому принцу нос чуть подпилили –
Хирурги молодцы, но вот опять
И нос и уши стали отрастать.

31
Всех лекарей собрали в королевстве
И привели на встречу к королю,
Чтобы они в естественном посредстве
Сыграли роль лечебную свою.
Но разве что естественно бывает
У короля в посредстве или без?
Но на виду его весь интерес –
Как разрешить его, никто не знает.
Известно нам, то знает только Мук,
Ведь он постиг науку из наук –
Что и на зло добро всегда бывает,
Но лишь тому, кто это понимает.
Кроль того, как раз, не понимал
И потому с ослиными ушами
И с крючковатым носом пребывал.
И быть не мог с другими королями
В таком он виде, так же как в народ
Не мог он выйти – только осрамиться.
Скорей-скорее как-то измениться!
И нет ему других теперь забот.
Меж тем два дня в заботе той проходят.
Врачи ему лекарства не находят.
А Мук решил пойти да разузнать,
Что может он ещё там предпринять.

32
На третьем дереве нарвал он ягод,
В мешочек их за пояс уложил –
Кому-то дать их для леченья надо,
Но не тому, кто их не заслужил.
Купил себе одежду (деньги были
От первых ягод – хорошо продал:),
Тюрбан себе побольше намотал –
Такой как лекари тогда носили.
Ещё себе бородку смастерил
Из козьей шерсти, ловко прикрепил
Её к лицу, и стал неузнаваем –
Стал лекарем, – не мальчиком, не парнем.
На площади дворцовой разузнал,
Что во дворце такого приключилось,
И в дверь входную громко постучал,
Сказав прислуге, что на стук явилась,
Что чужеземный лекарь он, из стран
Пришел далёких, где его леченье
Известно всем, давало облегченье
Оно царям и разным королям.
Словам таким никто не удивился –
Не первый он, кто лекарем явился.
Его, конечно, сразу к королю –
Показывай науку всю свою.

33
Король был хитрый, да к тому ж боялся,
Что околдует кто его опять,
И он велел, чтоб лекарь попытался
На ком другом искусство показать.
Мук дал принцессе ягодку и принцу,
У тех уродство стало пропадать,
Другие сразу запросили дать
Им то лекарство, преступив границу,
Что отделяла их от короля –
Рубашка ближе та ведь, что своя.
Ну а король-то был их повелитель,
И всем другим он был как небожитель.
Был потому Мук сразу отделён
От всех других и королём за руку
Был в тайный зал тотчас же отведён,
А там король сокровища все Муку
Открыл, сказав: “Смотри же, выбирай!
Бери, что хочешь ты за свой мешочек”.
А Мук ему: “Я осмотрюсь чуточек”.
…Вот тросточка… вот туфли. Мук, хватай
Быстрее их. Оставь всё остальное,
Поскольку всё оно лишь наживное –
Захочешь если, это наживёшь,
А туфель с тросточкой вновь не найдешь.

34
Мук так и сделал: тросточку хватает –
Успеет что король сказать ему? –
Мук так же быстро туфли одевает,
И бороду срывает ко всему,
Что он себе наклеил, – чтобы видел
Кроль-жадюга, кто же перед ним.
Король увидел – да… не подхалим,
А тот, кого он всё-таки обидел…
И Мук ему: “Ты должен заплатить.
Так оставайся безобразным жить.
Я забираю тросточку и туфли”.
…Эх, как глаза у короля потухли…
Мук туфлями задористо крутнул
И из дворца стремительно помчался,
А за дворцом он тросточкой взмахнул,
И позади дворец навек остался.
Чего жалеть – доносы, сплетни, злость?
Да ну их – все дворцовые интриги!
Вот – туфли в радость, вовсе не вериги,*
А вот в руке – кормилицею трость.
И что искать какое-то богатство?
Уж лучше где-то одному остаться
И в размышленьях жизнь свою прожить,
И тем её с судьбой в одно сложить.

35
Вот это всё отец мне и поведал
В тот день, когда к нему Мук приходил.
А я-то средь мальчишек самым вредным
Был Муку… так его всегда дразнил…
А Мук всего изведал в этой жизни.
А я судьбой нисколько не велик –
Не то что Мук, почтеннейший старик,
Душой в небесные глядевший выси.
А он на них всегда с утра глядел
И вечерами тоже их хотел
Он видеть – потому его на крыше
В минуты эти видели мы. Тише…
Вот он опять по крыше той идёт,
И небо звёзды в высях зажигает,
А если вдруг какая упадёт,
То Мук желанье ею загадает.
И знаю я, что может пожелать
Наш славный Мук – чтобы его мальчишки
Не обижали, а, задрав штанишки,
Пускались к речке весело бежать.
А в речке можно весело плескаться,
Ни на кого в игре не обижаться
И, видя, как идёт почтенный Мук,
Его приветствовать во взмахе рук.

36
А что отец поведал мне в рассказе,
Я передал мальчишкам озорным.
И, вместо наших прошлых безобразий,
Теперь почтенье Муку мы храним.
Когда проходит улицей он мимо,
Мы кланяемся, шапки мирно сняв,
А он, на нас глаза свои подняв,
Кивает головой большущей мило.
Понятно всё ему – людской расклад
Ведь для него всего событий ряд.
Но этот ряд для нас пока так сложен,
Что не понять нам, чем же подытожен
У Мука Маленького жизни путь,
Коль жизнь его – одна такая бедность.
А может ведь от этого свернуть,
Преодолев свою заиндевелость.
Так нам казалось – Мук заиндевел.
А он имел и тросточку и туфли
Наследством от волшебницы-старухи
И клад любой найти б сейчас сумел,
И стал бы жить, как… Впрочем, нашим мысли
Всего лишь откровенье детской жизни,
И может быть, мы кое-что поймём,
Когда как Мук на свете поживём.


К О Н Е Ц



Примечания*

Общее:
Данная сказка-поэмка написана
малым полным черашем (24-х строчным
малым полным черашем с усечением
1-й подстрофы 28-ми строчного
большого полного чераша:)
Подробнее об авторской строфе чераш
см. на страничке внизу в “ИНФО”.


К строфе 4
“злобИв” – от озлоблять (произв. “озлобИть”,
соответств. “злобИть”), а не от “злОбить” (норматив)

К строфе 5
“для” – здесь: продлевая

К строфе 15
“алочной” = алчной; здесь: жадной

К строфе 20
“заначка” = запас

К строфе 34
“вериги” – железные цепи, оковы,
надеваемые на тело с аскетическими целями