Падение. Часть 1

Джон сидел у окна в небольшой комнатке на окраине города, которую снимал уже несколько лет. Под ним было мягкое кресло, перед ним – журнальный столик с переполненной пепельницей, а вокруг царил обычный домашний хаос. Повсюду возлежали упаковки от пельменей, чипсов и ещё какой-то ерунды, которую просто приготовить, а на всех поверхностях стояли грязные тарелки разной степени испорченности их содержимого и пустые бутылки. В одной руке мужчина держал сигарету, а в другой - немытый стакан, до краёв наполненный виски. Он задумчиво делал затяжку, запивал виски и неотрывно смотрел в холодные окна. За окнами шёл дождь. Мутная влага стекала по оконному стеклу, а потом дальше вниз, прямо на потрескавшийся асфальт. Серое небо полностью заволокло злыми косматыми тучами. По дороге сновали грязные машины, а по тротуару под косыми струями топали люди с зонтами. Джон стряхнул пепел с сигареты и сделал глоток из стакана. Надоедливо тикали настенные часы, кроме них ничто не нарушало тишину в комнате. Мужчина глубоко вздохнул. На работе ему опять промывал мозги начальник отдела. Впрочем, было за что. Прогулы, недобросовестное отношение к работе, пьянство на рабочем месте. Один раз Джон даже заснул там – прямо за столом около компьютера. Чёрт, как это достало. Уже скоро год как Сьюзи бросила его... Ушла, ничего не сказав – когда Джон проснулся, её просто не было рядом. Никаких записок на столе, пометок на холодильнике, звонков и разговоров по душам. Она просто взяла и исчезла из его жизни. Сменила квартиру, не отвечала на телефон.
 Джон сделал ещё одну затяжку, стряхнул пепел мимо. Эх, жизнь оказалась совсем не такой классной штукой, как казалось в детстве. Словно рекламный буклет утратил краски и перестал источать стойкий запах лимона, а вместо этого пожух и запах ветхостью. И вот, в то время, когда мужчина сидел в мягком удобном кресле, голову его посещали самые странные мысли. А что будет, если он вдруг исчезнет? Вот был человек – и нету! Как им это понравится? И как-то вдруг все навалившиеся проблемы начали отдаляться, становиться ничтожными по сравнению с такой возможностью – возможностью несуществования. Джон уже не впервые задумывался о подобном и, честно говоря, эти мысли грели его остывшую душу. Он представлял себе, как сделает что-то несовместимое с жизнью, оставив записку на клочке бумаги. А в записке подробно напишет о том, какие же все вокруг сволочи. Как они не понимали, не ценили и не уважали его, наверное, единственного достойного этого человека. Но вот теперь-то, теперь-то они все внезапно прозрели, поняли, что были к нему несправедливы. Они всё осознали, но, увы, теперь уже слишком поздно. И ничего не изменить. Какие красивые мысли! Да, самоубийство – это конечно романтика, но нужна большая смелость чтобы на него пойти. Джон каждый раз потихоньку подумывал об этом всё серьёзнее и серьёзнее, но в этот раз чаша его терпения переполнилась. Это была последняя капля. Он весь переполнился жгучей решимостью. Ураганом пронёсся по комнате. От ветра, создаваемого его перемещением, пластиковые упаковки от чипсов взмывали вверх и медленно планировали обратно в беспорядок.
 Джон достал какую-то тетрадь и вырвал оттуда несколько листов. Потом отыскал где-то огрызок карандаша (ручки не наблюдалось), и начал писать предсмертную. Спустя полчаса, он бросил карандаш на пыльный пол и пошёл к выходу. А заветная бумажка уже лежала в кармане его намоченной утренней моросью куртки. Джону не надо было вырабатывать план, этот план был его мечтой вот уже три грёбаных месяца. Три пустых месяца, в которых один день был идеальной копией другого. День сурка позавидовал бы. В голове такая приятная пустота, словно бы кто-то за него делает бодрые шаги вверх по лестнице, забирается на крышу...
 Джон не делал из своей смерти спектакля. Он просто поднялся на сороковой этаж многоэтажки, в которой жил. Поднялся специально пешком, чтобы ощутить напоследок свои гудящие ноги, почувствовать, как горячая кровь рассерженно бегает по венам, как бухает сердце и вздымается грудь. Потом он взглянул вниз - и впервые без страха за свою жизнь. Своей жизнью он больше не дорожил. Так он простоял ещё с полчаса, не обращая внимания на то, что его одежда уже промокла до нитки, а тело начал бить озноб. Пора! И Джон начал наклоняться вперёд, разводя руки в стороны. Земля стремительно приближалась к нему с твёрдым намерением заключить в крепкие материнские объятия.
 И тут случилось чудо. Он улыбнулся. Впервые с того злополучного дня, когда проснулся в пустой кровати. Он смеялся, он что-то закричал, видя перед собой неподвижные капельки дождя. Темнота. Тело с размаху ударилось об асфальт, разлетаясь на мелкие кусочки во все стороны. Лопнула грудь, взорвались кости, разбился череп, а капельки его содержимого растекались серыми мерзкими лужицами. Случайного прохожего стошнило.
 Кто-то вызвал скорую.