О том и сём

 

Брожу по городу родному,
Шашлык пахучий нос щекочет.
К нему бы пару рюмок рому...
Да мало ли, что сердце хочет.
       
На фоне масс меня не видно.
Мой голос заглушён толпою.
Я есть усталый индивидуум,
кирпичик в социальном строе.

Едва ли кто-то из народа
меня из массы выделяет.
Все бродят в поисках свободы,
которую на вид не знает.

И я друзья увы не знаю,
уже встречая средний возраст...
Кем создан этот мир бескрайний:
Земля, Вода, Огонь и Воздух?

Ни скрупулёзно, ни наскоком
не распознать мне мирозданья.
Я вижу мир под микроскопом
в неясных, рваных очертанньях.

Я знаю, что земля летает
по эллипсу вокруг Светила,
что элементами играет
ва-банк космическая сила.

Что элементы in natura
в таблицу свёл Д.Менделеев.
В ней все равны, как крошки в тюре,
в ней нет господ и нет плебеев.

Но обществу я не посмею
сказать приветственного слова.
В нём равенство лишь fixe Idee
для массы серой, безголовой.

Брожу под звёздами в беретке,
а мысли в головном отсеке
порхают словно птички в клетке,
как гонщики на велотреке.

О чём же мысли? О забавах,
о том, каким бывает бисер,
о дне морском, о снежных лавах.
Какой же в этих думах смысл?

Борьба полов, идей и цвета
есть образ жизни человека.
Всё – повторение сюжетов,
от «Камня» к «Атомному» веку:

Рожденье, мокрые пелёнки,
детсад и школьные тетрадки,
семья с её раскладом тонким,
с бутылкой горькой, тортом сладким.

Потом чины и уваженье,
а между делом „Sekt и Poker“.
Или тяжёлое похмелье
и место под мостом высоким.

Любовь сегодня без цензуры –
на браки нынче нету моды.
Практичней выстрел стал Амура –
он не лишает нас свободы.

Добавить что к словам циничным?
Скажу вам прямо, без подвоха:
нельзя быть честным и приличным –
тебя тотчас сочтут за лоха.

Сижу, читаю афоризмы.
Как всё прекрасно на бумаге!
Как мало нужно в этой жизни,
чтоб уберечь глаза от влаги.

Но в бытие не всё так просто.
Писать, скажу вам прямо легче
чем вытянуться полным ростом
и наплевать на всё беспечно.

Куда плывём? - хотел знать классик.
Вопрос остался актуальным.
От демократии без маски
воняет строем феодальным.

Всё те ж пороки и желанья
что были при царе Горохе.
Мы грязные свои деянья
скрываем в лицемерном вздохе.

Но может дело не в пороках,
а в тех, кто их назвал такими?
Не сам ли Фрейд оставил строки:
«Спешите насладиться ими»?

       
Да вот ещё. Забыл я в давке
о заповедях христианских.
Но мне не нравятся приставки,
приставки «НЕ» для ушек дамских.

К чему нам все эти запреты?
Я лишь убийство исключаю.
Всё остальное в ярком свете
повсюду я без «НЕ» встречаю.

«Да-да», «Нет-нет», - сказал философ.
И прав он был. Куда тут деться?
Смысл жизни, главный из вопросов,
всегда гоним ударом сердца.

Да, отношения людские –
стена из пёстрых декораций.
В вопросе, «Кто же мы такие»,
не суждено нам разобраться.

Закрывшись в комнате без дела,
я задыхаюсь пустотою.
Ищу границу между телом
и тлеющею в нём душою.

Границы нет. Ответы в целом
спиной стоят к нам. Реже боком.
Душонка, выбелившись мелом,
мечтать лишь может о высоком.

О Боже! Что со мною стало?
Я свой включаю телевизор.
Хорошего на свете мало –
повсюду мрачные сюрпризы.

Гудит Восток – Ислам на марше.
Под лозунгом «Хвала Аллаху»
Кинжал он под Кораном прячет
и для неверных ладит плаху.

Мы с миром чуждым и кровавым
любовные заводим шашни,
а Христианство, мир наш старый,
уходит в вечность. День вчерашний.

Глобализация взбесилась
и межи вспахивает плугом.
Европа между тем смирилась,
что шляпу снимет перед Югом.
       
Китай и Индия на взлёте.
Что ждать от этих азиатов?
У них – потенциал и квота,
У нас - пустой аккомулятор.
       
Шар наш земной бьют ураганы.
Контуженный на нервной почве
он залечить не может раны,
а мы таращим тупо очи.

Да что земля! Я о двуногом,
о вкось глядящем, вкривь идущем,
о потерявшем веру в Бога
и от опасностей бегущем.

Брожу тревожно по каналам.
На третьем вижу: папа Римский.
Он говорит слегка устало
о вере, о любви, о близких.

Но близкие, увы, далече –
не ладим мы под общей крышей.
И потому к его я речи
прислушиваюсь, но не слышу.

Что далее? Война в Ираке,
обстрел бесцельный Тель-Авива.
Кругом амбиции и драки
без поисков альтернативы.

Война культур, война моралей.
Есть сила – будет и противник.
Политик после оправдает
удар короткий, превентивный.

Политики ... Мне, честно, тошно
глядеть на лица этой лиги.
Чем эти личности ничтожней,
тем безобразней их интриги.

Всё, надоело. Выключаю
кровь, секс и болтовня пустая.
Пойду ка выпью чашку чаю
И о приятном помечтаю.

Китайцы говорят, что в чае
Всегда есть капли эликсира.
Он избавляет от печали
А главное от шума мира.

Пью чай. Хандра неистребима.
Забилась в сердце, душу гложет.
Индийский чай с английским спплином
Меня пожалуй в гроб уложат.

Без сожаленья выливаю
Напиток в раковину горький.
Он чёрным в белом исчезает
Наперекор законам стойким.
       
Я, как сторонник дуализма,
меж разным воздвигаю стенки.
Два цвета только есть у жизни,
всё остальное лишь оттенки.

Цвет белый - жертва, чёрный – хищник,
Вы знаете про их размеры.
Цвет белый превратится в пищу,
в начале осозная серость.
 
Достал меня душевный голод.
Открыл окно, чтоб мозг проветрить.
Передо мною серый город
раскинулся на километры.

Вдали тупик индустриальный
и горизонт, заводом скрытый.
Там планы гонит пролетарий,
чтоб фабрикант жил с аппетитом.

Подросток, зная Junkie муки,
торгует дурью у фонтана.
Дрожа, клиенты тянут руки
за дозой серого дурмана.

Всегда мечтали фармацевты
Порок сей сделать безопасным,
Мешая разные рецепты
Порвать чтоб с этой страшной властью.

От опиума к героину,
От героина к метадону.
Но мания неизлечима
И кайф крыть кайфом нет резона.

Две пары бродят по бульвару.
Мужчины говорят о спорте,
политике, вине и шмарах,
о Марсе и Турецкой порте.

А жёны что? За ними чинно
идут, тихонечко болтают
о тряпках, моде и мужчинах,
О чём ещё? Да бог их знает.

В пивном ларьке гудит ватага,
мужицкий рай - табак да рыба.
Из кружек в глотки льётся влага.
Торгаш тайком считает прибыль.

Он каждый день готов у стойки
обслуживать клиентов массы.
Он кружки наполняет бойко,
деньгами набивая кассы.
       
       *
       
Мне дорог город мой туманный.
Здесь я живу, со всеми знаюсь,
с друзьями пиво пью в день банный,
и о сюжеты спотыкаюсь.

Их много здесь смешных и грустных,
жестоких, мелочных и гнустных.

Я их как перлы подбираю
и по ночам в стихи вплетаю.