Наш мир жесток

Наш мир жесток и ставит нас порой
Перед лицом сомнений и вопросов.
Их не прогнать притворством и игрой,
И заглушить стенаньями не просто.

Напрасно годы в думах погубив,
Мы восклицаем, не найдя ответа:
«Ах, Боже, этот мир не справедлив!
За что, за что нам наказанье это!»

Вот так же я отчаянно кричал,
Когда невинный друг, попав под жернов,
Покинул жизни суетный причал,
В наш мирный день став безрассудной жертвой.

А вечером вещал с экрана мне
В запале чувств какой-то комментатор,
Как девяносто лет в чужой стране
Справлял убийца бывший и диктатор.

И слезы в этот беспощадный миг
Нахлынули от горького сомненья
В добре, в любви, в словах священных книг
И в справедливой воле Провиденья.

Тот не дожил до двадцати пяти,
А этот – тучный, старый и обрюзглый –
Прощен судьбой, хоть на его пути
Немало дел совсем не в добром русле.

Тот, мой товарищ, кроток был и тих,
И даже малого не взял от жизни.
Земной любви желал, но не постиг...
Лишь всхлип родных на своей скромной тризне –

Вот все, что он оставил за собой.
А впереди… немало лет, быть может,
Еще весна, и лето, и любовь –
Та, до которой так ведь и не дожил…

Так я роптал и, ропот не избыв,
К священнику вбежал, крича с порога:
«Ах, отче, отче, Бог не справедлив!
Иль, может, вовсе нет на свете Бога?»

Мы сели вместе за кухонный стол,
Чай закипел в латунном самоваре...
«Твой верный друг до времени ушел
Не для того, чтоб мы здесь горевали.

Неискушенной, искренней душе
Не место в бренном и тревожном мире.
Он испытанье вынес и уже
В другом краю, что и светлей, и шире.

Мир – склеп. Поверь, он душу тяготит,
Но прИдет час – она освободится.
Он отдохнет и всех благословит,
Покинув мира ветхие границы.

А тот, другой… Хочу я, чтоб ты знал:
Он сам себе свой долгий век отметил.
Кто душу здесь, при жизни потерял,
За тем нет нужды торопиться смерти».