На сцене

Один взывал «порвём», другой «распнём»,
А некто вовсе затолкал всех «в подземелье»…
И всем втирали здесь, что весело живём,
вину огульно всем вменяя за безделье.
А кто-то честно, пусть не сразу, но вошёл
в назначенную роль трудолюбиво,
и жил в ней доблестно, пока его костёр
не раскидали в хлам цинично и игриво.
Нас можно ну хоть в бочке засолить,
иль замесить в уже подкисшем тесте –
нет разницы, в каких сюжетах жить –
здесь суждено, увы, стоять на месте,
поскольку мир амбиций побеждён
нелепой перетяжкою одеяла…
И жёсткий диск любви был повреждён
начальным финишем финального начала.
Никто не претендует на билет
с эпитетами «белый» и «пушистый»,
мне жаль идеи прошлые, Арлетт,
и новые, что пролетят со свистом.
И мне ничуть, ничуть себя не жаль,
ведь, как и все, был вкупе подобделан.
Пусть вновь родит сиюминутная печаль
упругий лук и остренькие стрелы.