Об июньском бризе Алексея Рассвета

Летний дождь плавно переходит в осенний, отчего организм протестует и просит ... июня. Вот июнь, пожалуйста.
Координаты автора: http://www.stihi.ru/author.html?keiga


Июньский бриз

Июнь летит вечерним бризом,
Каленым ветром щеки жжет,
Он манит сказочным круизом,
И песни Эроса поет.

Волной купает наши ноги,
Зовет на подвиги в ночи,
И оставляет на пороге,
Отбитый пламенем свечи.

Координаты стихотворения: http://www.stihi.ru/2008/08/12/585

Бриз – это легкий ветерок, чаще на морском побережье. Это слово в заглавии заставляет предполагать в стихотворении экземпляр пейзажной лирики – горы тел на пляжном песке и т.п.
Сейчас даже самое незначительное движение воздуха, как правило, загоняет человека на антресоли – искать резиновые сапоги и одежду потеплее, но летом все несколько по-другому. «Июньский бриз» - подразумевает (морскую) свежесть в горячем воздухе. В первой строчке стихотворения заглавие обыгрывается, бриз наполняется динамикой. Кстати, вся динамика от начала и конца здесь передана в грамотных, я бы даже сказала: чистеньких (из-за очень очевидных рифм) четырехстопных ямбах. Любимый размер «нашего всего» и, если верить Гаспарову, до сих пор самый популярный у русских поэтов. Охотно верим.

Итак, «июнь летит вечерним бризом». Летний месяц предстает в образе крылатого существа, которое куда-то целенаправленно (ибо не летает, а летит) движется. Крылатого – конечно, потому что сравнивается не с торпедой или камнем, а с ветром, который уже у древних греков наделяется чертами крылатого юноши. В следующем стихе мы узнаем и цель ветерка-июня. Он «каленым ветром щеки жжет». Ветер не только летит в лицо, но и становится опасным, потому что «каленый» означает нагретый, раскаленный – или жареный. Помните незабвенную леди Уинтер, бывшую жену графа де ла Фер, - с гербовой французской лилией на плече? Этот цветок как раз и возник вследствие контакта кожи с каленым железом. В каленом ветре смешиваются два ощущения: от движения воздуха и от солнца – это прием синестезии, большой плюс автору.
Загар, возникающий на коже от этого горячего прикосновения, таким образом сравнивается с клеймом от раскаленного железа. Что тут можно подумать? Если вечерний, а уже далеко не полдневный, бриз в силах так жечь ... Лирический герой либо не признает крема от солнца – тогда ожоги и в «наше северное лето, карикатуру южных зим» - гарантированы, либо место действия – минимум Адриатика.

Как демонстрируют следующие стихи, верно скорее первое, потому что июнь (он по-прежнему наделяется человеческими признаками, как полноправный собеседник: не только «летит», но и «жжет», а теперь и «манит», а ниже «поет», прямо цитата из Островского и его «Двенадцати месяцев»), июнь манит. Манит – это очень красивое старинное слово, прямо из «Мертвых душ», в современном русском на этот случай имеются глаголы «зовет» и «привлекает», - автор, стремится, видимо, показать вневременную привлекательность июня, в чем мы с ним, конечно, согласимся. Итак, июнь завлекает «сказочным круизом». В русском слово «круиз» относительно недавно, оно означает морское путешествие на роскошном лайнере. Такие путешествия стали возможными только с проникновением в наши широты рыночной экономики, и это слово потому у большинства из нас до сих пор ассоциируется с языком рекламного проспекта. Впрочем, в данном тексте скрытая реклама места не имеет, свидетельством чему – слово «сказочный». Сказка – это не только приключения бабы Яги, прочитываемые ребенку на сон грядущий, это и стремление, тоска человека по лучшей жизни. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», - как уже сказано однажды по тому же поводу. Круиз предстает для лирического героя нереальным, волшебным явлением, из мира рекламы и турбизнеса поднятым в мифологическое измерение, как если бы речь шла, скажем, о встрече с героями любимых книг или фильмов, капитаном Немо или Питером Пэном.
Неудивительно, что размечтавшийся герой слышит в завываньи легкого-жаркого ветерка «песни Эроса». Эрос – греческий бог любви, чаще всего изображаемый в виде мальчика с луком и стрелами и при встрече со смертными сразу принимающийся по ним стрелять. Если бы герой услышал свист пущенной стрелы, он бы, по всей вероятности, сказал бы читателю об этом: «песни стрел Эроса» или что-то вроде того «поет». Подобные указания в тексте отсутствуют, потому уместно предположить, что Эрос еще в пути – летает, напевая, в пределах слышимости героя, а герой его уже расслышал и ждет с такой же искренней радостью, с какой мечтает о круизе.

Стало быть, жар ветра – вызывает мысли о путешествиях по южным морям, а свист ветра – заставляет предвкушать эротические приключения. Июнь состоит в этой строфе практически из одного ветра. Начало лета - как wind of change? Скорее нет, потому что речь идет не об изменениях в человеческой жизни – а лишь о вариациях отдыха. Стихотворение – как гимн отпуску?
Вторая строфа подтверждает наш вывод. Все действия и здесь совершаются июнем. Он:

Волной купает наши ноги,
Зовет на подвиги в ночи,
И оставляет на пороге,
Отбитый пламенем свечи.

К ветру добавилась вода. Омовение ног – сибирский свадебный обычай. Эрос, прилетевший с июньским ветром, по всей видимости прочно завладел вниманием героя. «Подвиги в ночи» потому не должны вызывать у читателя мысли о пионерах-героях и военном конфликте в Грузии. Скорее, имеются в виду – поскольку Эрос где-то рядом – головокружительные трюки камасутры. Ожоги от загара и мечты о круизах проиграли битву за интерес лирического «я». Стоило только прилететь богу любви, призывающему к любви деятельной, подвигам. Очень античный мужской взгляд на проблему.
Июнь оставляет, однако, на пороге. Кого? Героя одного? Глагол «оставляет» требует объекта. В стихе уже никакой объект, даже я (лирическое) не поместится. Предлагаю читать это место как «остается на пороге», что, видимо, и имелось в виду.
Стилистически верным это место сделалось, но яснее не стало. То есть, июнь забывается уже на пороге? Огонь свечи ветер июня в помещение не впускает. Свеча в данном контексте ассоциируется с романтическим вечером для влюбленной пары, с шампанским и последующей камасутрой. Значит, имеется в виду, что в это пространство романтики, через порог, не впускается никто посторонний, включая июнь, во всех других пространствах присутствующий как бриз-ветер, омыватель ног и певец песен Эроса, как посредник, чьими стараниями и был осуществлен этот романтический вечер для двоих. Но если в помещении нет всепроникающего июня, какое же время года там? Ахматовское? «То пятое время года, только его славословь».

Итак, в данном тексте летний месяц июнь, наделенный чертами мыслящего существа, делает лирическому герою многочисленные предложения, как лучше провести отпуск. Июнь является при этом и бризом, и загаром, и круизом, но особенно привлекает героя своей эротической мелодией, причем, когда дело доходит до «экшн», он не держит свечу, чего, возможно, хотел, а вышвыривается, «отбитый», за порог. Присутствие июня в спальне нежелательно, потому что в предыдущих стихах он и так сопровождает героя абсолютно везде (= речь об июне идет в каждом стихе), воспринимается героем уже как человек ( = персонификация июня, «летит», «зовет» и т.п.) и действует только он один ( = июнь или он – единственное подлежащие и с тем единственный носитель действия), в то время как герой пассивен – разве, дает обжечь себе щеки или помыть ноги. Герой, оставляя июнь за пределами романтического пространства, тем самым сигнализирует, что теперь активно действовать будет он сам (см. «подвиги»). Дружески-восторженное описание июня с тем сменяется попыткой эмансипации от опеки этого «старшего товарища», т.е. – герой сам становится взрослым и активным, по Канту! Стихи – о пути взросления героя.

Интересный философский ход мысли. Хочется пожелать автору большего разнообразия в рифмах и ритмах. Не надо боятся неточных созвучий, они – один из признаков зрелого мастерства.