Анна Каренина. Часть 8. Картина 7. Охлаждение

Анна Каренина, или свежий взгляд на Анны зад. Часть 8 Картина 7  ОХЛАЖДЕНИЕ

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!!!   В данном тексте присутствует ненормативная лексика.

Интродукция (Поместье Вронского. Вечер. Спальня. Анна лежат на кровати в спальне.)

АННА

Когда же он прейдёт? Когда же вопль испустит?
Елду как встарь в ****у мою свою запустит,
И с легким сердцем бодро-лихо отъебёт
И к пику наслажденья твёрдо подведёт,

Он мои горести легко собой утешит,
Когда засунувшись, нутро моё почешет,
И ипохондрию мою прогонит прочь,
Со мною проведя без перерыва ночь.

Я от тоски по Хую видно скоро изведусь,
****ой своей на *** его я махом нанижусь.
Везде и всюду он в мечтах моих со мной,
О, милый мой! О, милый мой!! О, милый мой!!!

АВТОР

Как будто манну с неба *** к себе ждёт,
И попади он к Анне он набрякшим не уйдёт.
Всё до последней капли в неё спустит,
Анюта своего экстаза точно не упустит.

Распираема желаньем,
С нетерпеньем ждёт свиданья,
С другом пламенным своим,
С его ***м дорогим.

В ожиданье час прошёл,
Вронский к Анне не пришёл.
Или он нашел другую,
И её пристроил к хую,

Загоняет ей его,
Заливаясь Иго-го-го!
Весь суёт до основанья,
Позабывши про свиданье.

Как забыть о встрече мог,
Чешет Анна между ног,
Не приносит облегченья,
Ей наружное драченье,

Нужна помощь мужика,
Чтоб ей вставил елдака,
И продрал что было злости,
Побывавши к Анне в гости.

Едрёным ***м наведя порядок,
Меж ****ы горячих складок,
Совершив внутри движенье,
Сняв с ****ищи напряженье.

АННА (с огорчением)

Я так бы с Алексеем трахнуться хотела,
А вот ему до этого похоже нет дела,
Совсем к своей он Анне взял и поостыл,
Хочу ****ься так, что прямо нету сил!

Сижу одна грущу, а Вронский не идёт,
Меня дружок мой милый вновь не поебёт,
И буду я тужить и плакать, в одиночку,
Совсем не спавши, и ворочаясь всю ночку.

Ой, неспроста мне сердце больно щемит,
Придёт пора и Вронский мне изменит,
****у другую он для ласк своих найдёт,
И *** всадивши голый с жаром заебёт.

А я останусь без него совсем одна,
И не кому-то на *** больше не нужна,
Не почесав свою ****у тугую,
Испытывая тягу к молодому хую.

А где же *** в замену сразу себе взять,
Я буду мучаться и плакать и страдать,
Пока достойный экземпляр себе найду,
И приглашу его нырнуть в свою ****у.

АВТОР

Разнообразье вспоминает их она совместных поз,
И сразу пелена из горьких жгучих слёз,
Её собой туманит грустный взор,
Не в ней шустрит теперь его прибор.

Разлуки, охлажденья наступили времена,
Одна сама с собой грустит теперь она,
Любовный жар покрылся пеплом, остывая,
Фортуна жопой повернулась к Анне злая.

 (Прошло два часа.)

АННА

Активности особой он ко мне не проявляет,
Пытливым взглядом зад он мой не провожает,
Прискучила, уже видать, ему со мной ебня,
Не обращает он внимания как прежде на меня.

В любовных чувствах наших охлажденья стужа,
Тот, для кого оставила законного я мужа,
Пресытился любовью видно жаркою моей,
И нос тайком воротит свой уж от ****ы моей.

Меня одна собой перспектива удручает,
А вдруг он Суку молодую повстречает,
И сразу же, на *** к себе её одев  поймёт,
Что он уже давно ****у не свежую ****.

Что есть на свете девки-бабы молодые,
Для ебли бодрой гожие, собою заводные,
Испробовав их сразу Алексей поймёт,
Что есть соблазн им вставить *** в проход.

Ах, Вронский хлюст, он охладел ко мне собака,
Опять томлением полна не тисканная срака,
И груди ноют, жаждя стиснутыми быть,
Да ****а настойчиво так просит засадить.

Забыться бы хотела я б, хотя б недолгим сном,
Но ходит мое сердце под ночнушкой ходуном,
Покоя вовсе не давая моей жуткой маете,
Создавши дискомфорт в ****е и в животе.

Востребованной себя я ощутила в полной мере,
Когда ****ой скользила я своей на хере,
А если этого подолгу не произойдёт,
То злость меня собой с отчаяньем берёт.

Я ласки жгучей с нетерпеньем жадным жду,
А он говнюк совсем не кажет *** мне в ****у,
Какой то стал индифферентно равнодушный,
Моим призывам страстным некогда послушный.

Хотела бы я чтоб он мне ноги раскорячил,
И фачил, фачил, фачил, фачил,
Вставляя член свой быстро-споро,
И доводил меня до полного усёра.

Приди ко мне, мой друг, скорей приди,
И палку добрую свою мне засади,
Без *** твоего мне белый свет не мил,
Одно во мне желание, чтоб ты мне засадил.

Всё тот же  пыл в моей ****е к нему
Причина в чем, никак я не пойму.
Он просто явно игнорирует меня,
И не нужна ему совсем со мной ебня.

АВТОР

Бывало, глазом не успеет Анна подморгнуть,
Как он спешит с неё свой член воткнуть.
А вот теперь пришли другие времена,
Без *** горько-горько тужит бедная она.

АННА (рассуждая про себя)

От настроенья его зависит в степени большой,
Решиться ли задвинуть он мне член с душой,
Иль настроенья всё же не создастся,
И не захочет он со мной сношаться.

АННА (мысленно обращаясь к Вронскому)

Я ни на что мой друг уже не претендую,
Лишь на возможность примыкать ****ою голой к хую.
За сутки хоть бы пару всего раз,
Вот всё, чего хотела б я от Вас.

(Прошло ещё два часа.)

АННА

Нельзя меня как вещь ненужную отринуть,
С себя как будто бы сюртук помятый скинуть,
И за одну минуту всё, что было позабыть,
Хотя и клялся вечность меня целую любить.

Уж я его собой почти не возбуждаю,
Я пропадаю-пропадаю-пропадаю!!
Кто скажет мне как мне с несчастьем быть,
Ведь нервным окончаниям так хочется любить.

В другую видно *** он свой уже вовсю суёт,
Причиною - красотки свежей - юной приворот,
Не дам ему со мною просто так расстаться,
Я с ним сумею за его измену поквитаться.

Когда меня за задницу рукой он не хватает,
То мне чего-то в этой жизни не хватает,
И беспокойство сразу копится во мне,
Я сразу чувствую себя измазанной в говне.

Лежу-грущу одна, вечернею порой,
Одна с своей пылающей ****ой.
В кровати одиноко-бешено мечусь,
От страсти всесъедающей тащусь.

(Прошёл ещё один час.)

АВТОР

Не может Анна долго быть без ***,
Боясь. нервозничая и психуя,
Она с надеждою неистребимой ждёт,
Что в дом вернувшись, её Вронский отъебёт.

АННА

Вколоть себе любезного, зловредного морфину,
И раком к Вронскому, как лошадь, выгнув спину.
Я жопою белою своей начну вершить движенья,
Чтоб в *** создалось у Алексея б напряжение.

(Глубокая ночь. На пороге появляется Вронский. Вид у него помятый. От него идёт устойчивый запах пряных, дешёвых женских духов и перегара. На сорочке заметны следы губной помады.)

ВРОНСКИЙ (Рассуждая сама с собой.)

Любил сперва я Анну просто несказанно,
Но вот в любви, что этой стало странно,
Как только я елду в неё порядком посую,
Становится мне Анна сразу вскоре по Хую.

Увы, сменяет вскоре чувство омерзенья,
Всё то, что принято вначале за везенье,
Всё то, что чудом раньше мне казалось.
Приелось, надоело и дешёвкой оказалось.

На завтрак, на обед, на полдник и на ужин,
Один лишь секс ей бесконечный нужен,
Одна в её больной, безумной жизни цель-
Постель, постель, постель, постель, постель.

Ушла куда-то незаметно как-то новизна,
Уж Анна для меня считай совсем жена,
Но пыл любовный постепенно охладел,
И день пришел, что я другую бабу захотел.

Признаться честно, просто заебала,
Ебу, ебу, ебу, а ей все мало, мало!!
Запросы Анны возрастают с каждым днём,
Мозоли, чую скоро, образуются на Нём.

Она не чувствует воздействия от *** моего,
Как наглотается в избытке Анна зелья своего,
В лепёшку мне приходится в стараньях расшибаться,
Когда пора приходит с Анной вмазанной сношаться.

АННА

Скорей развей мои тревожные сомненья,
Скажи, соври, что это просто совпаденье,
Прочь отгони скорей нечаянный испуг,
Ну что ж ты медлишь-тянешь, милый друг?

АВТОР

Его не впечатляет, так как прежде,
В одежде Анна или не в одежде,
Уж в Алексее еле-еле теплится запал,
Тот прежний, как на Анну только он запал.

АННА

Мой милый друг ты вспомни наши встречи,
Как ноги я тебе забрасывала на плечи.
И как ты мой огонь собой потом гасил,
И спермою меня густою щедро оросил.

(На лице Вронского читается гримаса неудовольствия и отвращения.)

ВРОНСКИЙ (Рассуждая сам с собой.)

Приелась Анна, нет с ней больше новизны,
Снимаю по привычке я с себя штаны.
Сказать по правде даже надоело,
***м ширять в её обрыднувшее тело.

АННА (с негодованием)

Меня Вы в лучших чувствах оскорбили,
Когда на отношенья наши *** забили,
Такого я от Вас никак не ожидАла,
Напрасно *** к себе в гости ждАла.

А Вы к нам в гости ***-носа не казали,
Я оправданья Ваши уж приму едва ли,
Какое это хамство с Вашей стороны,
Наедине со мной не снять с себя штаны.

И доказать, что Вы по мне весь день скучали,
И женщины другой на *** вставшем не качали,
Чтоб для любви со мной набраться ярых сил.

ВРОНСКИЙ

Об отдыхе, я б Анна Вас бы попросил.

Нет что- то Анна к ебле вовсе настроенья,
Как прежде, чтобы враз начать сраженье,
Окончился во мне видать былой боезапас,
Боюсь спустить не выйдет точно в этот раз.

АННА

Его я досыта своей любовью накормила,
А вот когда сама поесть-попить решила,
Он говорит, что им потерян аппетит,
И сачкануть от тела с членом норовит.

Во взгляде холодок его уже сквозит,
Уж он тому не рад как моя жопа егозит,
И к моим сиськам интерес его ослаб,
Вниманье на других своё он тратит баб.

Какая-то не та случилась с ним херня.
Не обращает он вниманье на меня,
В то время, как давно мог бы мне в****юрить,
Сидит задумчиво и курит курит, курит.

Меня его тревожит очень даже равнодушье,
Не взглянет он как прежде мне в подбрюшье,
И сальных шуточек не выдаст он тираду.
Свой пах прижавши к налитому Анны заду.

 (Анна, проявляя настойчивость, заставляет Вронского раздеться и укладывает его в постель вместе с собой.)

АВТОР

Напёрла Анна буферами словно от трамвая,
Но здесь же ведь не рельсы, сфера Половая,
Здесь очень деликатный должен быть подход,
Чтоб не испортить одним разом весь его завод.

АННА

Давай еби меня! Чего ж ты милый тянешь?
Свою елду в меня торчком никак не вставишь,
И жопой двигать мне навстречу не начнешь,
Давай смелее начинай! Чего ж ты милый ждёшь?

ВРОНСКИЙ

Чего-то нету во мне Анна нынче настроенья,
Какое-то возникло в организме утомленье,
Пропал, остыл во мне ебический задор,
Не просит взбучки феерической прибор.

АВТОР

Его обнявши крепко пухло-белыми руками,
Принявши голый хер его между ногами.
Она на пике самом экстра возбужденья.
А он меж тем уже на пике охлажденья.

ВРОНСКИЙ (Рассуждая сама с собой.)

****ься Анна хочет дико завсегда,
Не знает устали её лужёная ****а,
А я от эдакой нагрузки выдыхаюсь,
Хотя по-прежнему за разом раз стараюсь.

Ведёт она себя отнюдь не эластично,
А импульсивно и эгоистично,
И требует всё время от меня,
Чтоб не стихала бурная ебня.

Уж сил моих почти уже стало,
Она опять, и всё давай с начала,
Предвижу очень скорую крупную беду,
Коль до оргазма я её собой не доведу,

Уж никакого нету просто с нею сладу,
Уж я и с переду над неё тружусь и с заду,
Но все равно покоя нет, увы как нет,
Ещё ей нужен раз и я терплю минет.

Не выдержу любовный долгий этот марафон,
Коль так пойдёт, то дух ебучий вон,
Мои мудя собой несчастные оставит,
И уж тогда меня любая баба не заставит,

К себе любовью дикой воспылать,
И трахнуть её страстно пожелать.
Я стану вскоре, как старик Каренин,
В своих ебучих силах вовсе не уверен.

Бежать, глаза куда глядят, скорей  спасаться!
Пока момент не наступил с досады мне стреляться,
Чтобы до дня  позора вскоре все же не дожить,
Я должен срочно жизни ход свой в корне изменить

АННА (Про себя.)

Я не пойму, что стал он вдруг остепенённый,
В мою ****у без памяти влюблённый,
Теперь моих объятий явно сторониться,
Сказав, что нету в нём желания возиться.

Общенье наше раньше было очень тесным,
Мы тёрлись славно в рвении телесном,
Стремясь подставиться, забористей вложить,
Уж если жить, то значит страстно жить.

АВТОР

До самой крайней стадии Анютой задёрган,
Многострадальный половой Алёшин орган,
Он жаждет полного желанного покоя,
Опять она пристала, его лаской беспокоя.

АННА

Сумел забыть меня мой милый друг легко,
А ведь вставлял в меня так глубоко,
И говорил, что лишь меня он обожает,
Когда в меня елдак он с силой засождает.

АННА

Ещё, ещё!! Вставляй, вставляй, вставляй!!
Смелее прытче внутрь хер мне заглубляй!!!

ВРОНСКИЙ

Пора бы Анна знать какую-то хоть меру,
И роздых малый дать натруженному херу.

АННА

Ты охладел ко мне! Да-да, Ты охладел!
Ты раньше от меня, как бешенный балдел,
И не было, про роздых вовсе разговора,
Просил настойчиво за разом раз повтора.

АННА

Он палки мне за это время ни одной,
Не бросил, хоть зовусь его женой,
Его заботою любовной я обделена,
При том, что я ему уже почти жена.

АННА

Какой-то холодок в его словах сквозит,
Когда он сквозь губу со мною говорит,
Я эти измененья сразу чётко отмечаю,
Когда совсем одна без *** голого скучаю.

Даёт мне повод Вронский жутко ревновать,
Тем, что он перестал в меня свой *** совать.
И молодые на уме его теперь кобылы,
Для них, как видно, бережёт он силы.

**** меня он рьяно, а теперь ****ь не хочет,
А на ****ей, уверена, что дрочит,
В обиде я горюче-жгучей не него,
Что не заправит он как прежде мне Его.

Наверно он нашел себе ****юшку молодую,
И присоседил плотно-тесно её к хую.
Теперь к ней рвётся Вронский всей душой,
И *** в неё вставляет пыром свой большой.

На теле Вронского я вижу множество засосов,
Ответ своеобразный мне на множество вопросов,
Царапины ногтей повсюду на его спине,
Ответ на подозренья однозначный это мне.

А на рубашке его ярко-красная помада,
Других мне доказательств его низости не надо,
Кобель ебучий, гадкий! Он и есть Кобель,
Не лягу больше точно с ним в одну постель.

ВРОНСКИЙ (Рассуждая сам с собой.)

Я чувствую, что мы не сможем с нею жить,
И нужно в корне всё скорее изменить,
Иначе точно край, иначе точно крах,
Измучает меня её безумный дикий Трах.

ВРОНСКИЙ (Обращаясь к Анне.)

Воробушки и те немного всё же отдыхают,
В минуты те, когда обильно наспускают,
Утихомирься, дай и мне Анюта передышки,
Заезженной моей до нЕльзя уже шишке.

Я кончу век мужской свой немощным уродом,
Посмешищем перед всем честным народом,
Коль наш уклад домашний с ней не поменять,
Иль на Балканы, на войну мне не слинять.

АННА

Мы понимаем Вронский твёрдо это оба,
Могу я жертвой вскоре стать от недоёба,
Не дай, не дай мне жертвой бедной стать,
Добавь, добавь, поглубже хер заправь.

Своих тычков смотри не прекращай,
Качай, качай, качай, ещё сильней качай.
Вот так-то хорошо, вот так-то будет ладно,
И жопой заводила в такт тычкам навстречу жадно.

ВРОНСКИЙ (Рассуждая сам с собой.)

И раньше Анна дико от ебни тащилась.
А к морфию когда серьёзно приобщилась.
Не стало уже с нею никакого слада,
Ей трахаться и днём и ночью надА.

Мне очень странно то, что теперь Анна,
****ься хочет посчитай что постоянно,
И морфия иссяк опять большой запас,
Который в шкафчике припрятан был у нас.

Серьезно к Чудо-средству приобщилась,
Энергией для ебли махом зарядилась,
И требует опять настырно очень своего,
От *** бедного с мозолями натёртого всего.

Добро была бы Анна просто - Онанистка,
А то законченная стала Морфинистка,
С повёрнутым на сексе до нельзя сознаньем,
И ненасытным просто к хую приставаньем.

Своею красотой как встарь она пленяет,
Когда неторопливо свою жопу заголяет,
Но дальше сумашествие, и бешенство, и взрыв,
И чувствую не выдержу и я почти погиб.

Коль эту вакханалию сурово не прервать,
Сурово крикнув Анне: «Ах, ты ****ь!
Молю тебя, чтоб ты слегка угомонилась,
Чтоб страшное Анюта всё же не случилось».

Причиной ненасытности её собой - наркотик,
Который очень рьяно ищет жадный её ротик,
Не сможет скоро Анна обходиться без него,
Нещадный дикий секс вот точно следствие его.

Способен морфий точно сразу во сто крат,
Усилить те безумства, что даёт разврат,
Достаточно всего-то грамм пяток морфина,
Чтоб бесновалась штормом яростным вагина.

Обычная всего нужна морфина доза,
И тривиальная в любовных играх поза,
Восторги Анне сразу дико-бурные сулит,
Да так что поясница после акта вся болит.

Она не чувствует воздействия от *** моего,
Как наглотается в избытке Анна зелья своего,
В лепёшку мне приходится в стараньях расшибаться,
Когда пора приходит с Анной вмазанной сношаться.

Серьёзно за себя теперь я очень опасаюсь,
Когда я с Анной страстно-бешеной сношаюсь,
В итоге слышу после я от Анны в адрес свой:
«Ты раньше не был невнимательный такой!»

ВРОНСКИЙ (Обращаясь к Анне.)

Наверно всему морфий  - настоящая причина,
Что плох тебя я стал вдруг, как мужчина,
Ты бешенная стала в плане сексуальном,
И станешь ещё больше, невоздержаннее в дальнем.

(Уставший Вронский не выполнив свою миссию, отворачивается к стене.)

ВРОНСКИЙ (рассуждая про себя)

И эту Анну – дуру дико я любил,
И ***м я ****у её своим долбил,
Желая с нею страстно поебаться,
И сексом бурным с нею упиваться.

Её я плоти голой вижу трепетанье,
Какие бабы всё же странные созданья,
Сперва пленяют нас безудержно собой,
И перемалывают после словно волн морских прибой.

Прошёл, исчез волнующий Кураж,
Утих в мошонке яростный мандраж.
Как только начинаешь бабой обладать,
То есть себя возможность тут же потерять.

Я все б отдал, но Независимость мужскую,
И тягу неестественную слишком даже к Хую,
Я не могу позволить Анне без конца,
Иначе я останусь тогда вовсе без Конца.

Хоть и понятна в целом мне причина,
Ведь я ещё в таком соку мужчина,
Чтоб жизнь и репутацию губить,
Ведь не хочу я импотентом в обществе прослыть.

Её послушаешь, так впору мне стреляться,
Из-за того, что не пришёл я к ней ****ься,
Один есть шанс себя позором не покрыть,
Себе в лоб пулю пистолетную пустить.

Хотя постой, возможность вижу я ещё одну,
Податься в Сербию, на местную войну,
И в Адриатики просторах затеряться,
Чтоб Анне на глаза уж не попадаться. 

АННА

Своей холодностью меня совсем измучил,
Бывали времена и днём и ночью дрючил,
Теперь пришли другие вижу явно времена,
Ему как прежде я уж видно стала не нужна.

Как вспомню ярко всё, тоска меня берёт,
Меня как прежде он собой уже не поебёт.
Придумает причины – аргументы-отговорки,
Чтоб не задать мне доброй- жесткой Порки.

Как больно сердце тем Алёша моё ранит,
Что он ****у другой ***м своим таранит,
А не несчастную, измученную без ебни мою,
Собой валтузит тесно – плотно-мощно по хую.

Скорей бы уж нарыв измены разорвался,
Чтоб тот, что прежде яро-бешено ****ся,
Совсем не ощущал меня своей уже женой.
И вышел бы наружу желто-тухлый гной,

Не припечатает меня как встарь к подушке,
Нашёл себе он незамужнюю подружку,
Намеренье имеет он на ней жениться,
Чтоб по закону с ней совокупиться.

Ему ****а моя вдруг стала не нужна!

АВТОР

Вся в огорченье горьком мечется она.

АННА

Раз так, зачем вообще-то мне на свете жить,
Коль отказался мне он хер свой яро засадить.

ВРОНСКИЙ (Про себя)

Отправлюсь лучше на далёкую суровую войну,
Чтоб защитить помочь Балканскую страну,
Чем вред не малый наносить ебнёй здоровью,
Я дико измочален весь её кипучею любовью.

АННА

Как можно так себя со мной вести,
Неужто не охота Вам меня ебсти,
Меня, ту, что себя всю слепо доверяла,
Объятиям бесстыжего и наглого нахала..

Итак, вы мной опять пренеблегли,
Неделю проституток видно вы ебли,
Идите с глаз моих тотчас же теперь вон,
Несносный для меня, Вы Вронский - Мудозвон.

Моих надежд вы вновь не оправдали,
Себя вы для меня увы не соблюдали,
Другие бабы Вам ценней, чем я ,
Не дам себя вам трахать больше ни ***.

АВТОР

С присущей только ей одной смекалкой,
Эксперименты ставит над его уставшей палкой,
Чтоб соки новые наружу снова потекли,
Пока её орудьем этим бешено ебли.

ВРОНСКИЙ

Серьёзно за себя теперь я Анна опасаюсь,
Когда я с Вами резво-бурно посношаюсь,
В итоге слышу укоризну в адрес свой:
«Ты раньше не был невнимательный такой!»

Я чувствую себя в конец опустошенным,
С своим Концом, хотя и возбуждённым,
Но и уставшим очень сильно вместе с тем,
Коль дальше так пойдет, отвалится мой член.

АВТОР.

Жопу выгнула картинно,
А ему опять противно.

АННА

Ты в расстройство меня вводишь,
Тем что член в меня не вводишь

АННА (про себя)

Я его не возбуждаю,
Пропадаю, пропадаю!!
Кто мне скажет, как мне быть,
Сердцу хочется любить.

В другую видно бодро *** суёт,
Я в этом вижу явный приворот,
Не должен он со мной расстаться,
Я с ним за всё сумею поквитаться.

АВТОР

Не легла как надо масть,
Откипела в Вронском страсть,
И теперь другую бабу,
Он **** *** во славу.

Властно взяв её рукой,
*** вставляет налитой,
Не успела Анна охнуть,
Как он ей велел заглохнуть.

Обидно стало Анне прямо до соплей,
Что кое-как ****ся Вронский с ней,
Зазнобу верно новую себе он отыскал,
И ей, не Анне, с чувством наспускал.

В натянутых она с ним отношеньях,
В триумфах плоти, а потом в мученьях,
В сомненье вечном будит ли он с ней,
До окончанья срока жизни её дней.

ВРОНСКИЙ

Достала Анна ревностью безумною своей,
Отчеты требует настырно о секреции Мудей.
Везде и всюду любопытный проявляя интерес,
Предполагая, что на бабу я другую взял, да и залез.

Прошла пора её налитый бюст,
Во мне не будит прежних чувств,
Пропал во мне всегдашний интерес,
В трусах она, а может быть и нет.

Я чувствую, что мы не сможем с нею жить,
И нужно в корне всё скорее изменить,
Иначе край, иначе точно крах,
Измучает меня её безумный Трах.

ВРОНСКИЙ

Меня своими ты придирками достала,
К тебе, как ни приду, тебе всё мало-мало,
Без продыху себя готова хую подставлять,
Ты видно Анна стала просто Супер ****ь.

Меня от этой горькой участи уволь,
Уж я терпеть не в силах тренья боль,
Прошу мне дать на время хоть отставку,
Тебе представлю я для убежденья справку.

Что без пяти минут уже я Анна инвалид,
И что мой член действительно болит,
Когда мои проблемы не сумеешь ты понять,
Уже не в силах буду я тебе свой хер вставлять.

АННА (Воздев глаза к небу)

Ему я доверялась всей своей Душой,
Любя безумно *** его большой,
Решил меня по-видимому бросить,
И жертву новую собою купоросить.

Меня он разлюбил – трагедия какая!
Другую он ****, в неё свой *** втыкая,
Мне сердце разрывая этим на куски,
Грудь мучая её, крутя вовсю её соски.

Меня он мощно ёб в манере неустанной,
Теперь он будто кот объевшийся сметаной,
И ухом на мои призывы больше не ведёт,
Всем видом говоря: «Нас это больше не ****!»

АННА (Повернувшись к Вронскому.)

Меня забыл. Мне слова доброго не скажешь,
Неделю не был. *** мне свой опять не кажешь.
Как больно мне и грустно милый мне узнать.
Что ты свой *** другой планируешь вогнать.

Изменщик Вронский ты коварный,
Не соблюдал режим ты санитарный.
Проводишь время в обществе ****ей.
Заслуживая звание себе Прелюбодей.

Посмел меня говнюк он разлюбить,
Хотела бы я напрочь всё забыть,
Но память сердца бурно протестует,
И наши дни и ночи с ним живописует.

И снова кругом голова моя идёт,
И снова он со мной, и так меня ****,
Что хер его нутро мне распирает,
И створки мне собою натирает.

Сменить бы надо было обстановку,
Чтоб без Конца не вспоминать его головку,
И вспоминая об утрате не грустить,
Припоминая как он бурно мог спустить.

И наваждение решительно прогнать,
И от обиды горькой в голос не стонать,
Сказавши твёрдо: «Ладно, *** с тобой!»
Ещё ты пожалеешь о разврате , дорогой!


Иль встретил Вронский новую красотку,
Ебущуюся с ним необычно ловко,
Иль не дай Бог здоровье подорвал,
Как в прошлый раз меня не доебал.

Иль заболел болезнью нехорошею бубона,
В Публичном доме не одев гандона.
Причина точно опасеньям разным есть,
Коль он не хочет на меня как встарь залезть.

Себя я чувствую безумно оскорблённой,
Слезы глотая вкус обидный и солёный.

АВТОР

Она в мечтах о крепком и неистовом герое,
И в ярком представленье, что их вместе двое.

АННА

Кошмар, который мою Душу изведёт,
Как зверь голодный сердце мне сожрёт,
И длиться будет вечно эта тягостная пытка,
Ужасно медленно-тягуче и не прытко,

Не выдержит моё безумное сознанье,
От осознанья, что свершается ****ье,
Что не в меня спускает мой герой,
Вставляя фаллос кровью жаркой налитой,

Я не какая-нибудь ветреная ****ь,
Чтоб мог он мной легко пренебрегать,
Мне от перспективы горькой жутко,
Ведь ни дешёвая я же точно проститутка.

Чтоб черный день пришёл и он меня оставил,
И мне без объяснений член уж свой не вставил,
После того что я ему себя всю махом отдала,
Пред осуждением общественным ничуть не засрала.

Любовь – любовь, как ты со мною зла,
Послала мне Судьба неверного Козла,
К нему я прикипеть мандой своей сумела,
Ему ж обрыдло очень скоро моё тело..

Он молодую козочку решил себе найти,
Чтоб свежую её со всем старанием ебсти,
Всех мужиков создал Господь по одному манеру,
Увидев нимфу молодую, забывает про Венеру.

Ах, как бы знать мне это наперёд,
Дала бы от ворот ему я поворот,
Не стала брать его залупу в рот,
И безыскусно так смешить народ..

АННА (Рассуждая сама с собой.

Нашел себе ****у, должно быть молодую,
И приспособив дыркой мокрой её к хую,
Её, а не меня, теперь небось вовсю ****,
И дни и ночи с чувством рьяным напролёт.

Меня он не ****. Нашел себе другую.
Скорей всего ****юшку молодую,
Как нестерпимо ревность меня жжёт,
Что он другую, не меня стервец ****.

Снуёт ***ло, мной желанный,
Но не в контакте тесном с Анной.
Гарцует он в ****е чужой,
Любимый мой! Неверный мой!!

Познала в полной мере я измен его науку,
Очередную он вчера оттрахал верно Суку,
Блондинки волос длинный я нашла на сюртуке,
Её он подцепил небось в дешёвом Бардаке.

За что же, Боже объясни скорей мне это,
Осталась без Секса, чуда Траха и Минета?
Свою любовь безумною любовник мой забыл,
И *** взбодрённый он в другую дамочку забил.

Надежды нет реанимировать былое,
Лицо у Алексея недовольно-злое,
Каренина собой он стал напоминать,
В повадке меня на *** молча посылать

Испортился совсем любезный мил дружок,
Я для него теперь как рвотный порошок.
Скрывать не силах Вронский отвращенья,
Сквозит его настрой во время посещенья.

Ему я скоро буду точно не нужна,
Пошлёт меня он с ненавистью На.
Добавив: «Ненавистная мне Сука!»
Горька любви несбывшейся наука.

Направил интерес на молодых кобыл,
А на меня похоже он свой Хер забил,
Как больно ноет в сердце моём рана,
Боль нестерпима, и остра, и постоянна.

Давно пора забыть и уж не вспоминать,
Как он орал: «Ах, ёб же твою мать!»
И *** вставлял что только было духу,
В мою разверстую, звенящую ****юху.

Но всё же ещё живо в памяти моей,
Как *** его в меня вонзался до мудей.
****у мою собой на части раздвигая,
Жемчужные в меня потоки спермы извергая.

Боюсь, что никогда уже мне не забыть,
Как прежде он меня умел неистово любить,
В манде моей свой твёрдый *** вращая,
Меня своей еботой сладкой щедро угощая.

Он мне в любви своей безумной клялся,
А в результате взял и жидко обосрался,
А я-то, дура глупая всё верила ему,
Зачем теперь и в ум я даже не возьму.

От мысли той, что дни былые не вернуться,
Боюсь я мозгом шатким ****уться.
Сознание моё не в силах воспринять,
Что не намерен он мне повгонять.

Меня козёл жестоко – подло взял и обманул,
В другую бабу хер железный свой воткнул,
Меня своей изменой будет долго теперь мучить,
А сам тем временем других бабёнок дрючить.

Ему я искренние чувства доверяла,
На ширину всю ноги растворяла,
А он вдруг юркнул в сторону подлец,
И не суёт совсем в меня теперь Конец.

Увы, моё разбито сердце на куски,
Уж не возьмёт он в рот мои соски,
И к низу не потянет их зверея,
От страсти яро-огненной балдея.

Уж не пройдёт во мне оргазма замыканье,
Как результат его безумного ****ья,
И бурно я как львица не спущу,
При фразе: «Я тебе нутро разворочу!»

Не побегут по позвоночнику мурашки,
Не затрясутся в исступленье ляжки,
Моё не помутнится зыбкое сознанье,
Безумства наши все теперь воспоминанье.

Меж нами *** его уже увы не встанет,
Мне как прежде на него он не натянет,
И с исступленьем диким он не заорёт,
Когда густою спермою плеваться он начнёт.

Я чувствую себя теперь такой несчастной,
Как я была полна любовью нашей страстной,
О ебле нашей я мечтала с ним вдвоём,
Об этом думаю и ночью я, и вечером, и днём..

Теперь взамен моих мечтаний пустота,
Уж не прельщают его больше Анны нагота,
Собой другие бабы стали ему милы,
А мне теперь один кошмар ревнивый.

Наверно отпылало пламя нашей страсти
****у мою уж он не разведёт как встарь на части.
И член в неё упругий-длинный не введёт,
Не загуляет им, засунув бодрый *** в проход.

Была привязана к нему, как преданная сука,
Так мне и надо. Только как горка наука!
На сердце бедном грубых шрамов череда,
И охлажденьем, незаслуженно, истерзана ****а.

Ах, как же на душе моей Хе-ро-во-ва!
Что не залезу больше на Здо-ро-во-ва!
И в глубь себя его атаки не приму,
Ах, почему же? Почему же? Почему?

АВТОР

Фантомов рой в её болезненном сознанье,
Любовь его бесстыдная теперь воспоминанье
И руки наглые его, собой снующие везде,
И *** налитый и тугой приставленный к манде.

В её горячечном болезненном сознанье,
Проходят чередой его бесстыдные лобзанья,

АННА

И Вронскому я вскоре стану не нужна.
Как и Каренину его уже не нужная жена,

АВТОР

И с каждым днём сильнее в Анне убежденье,
Что в Вронском прочно зреет охлажденье,
Пружины мощной, буйной кончился завод,
Уж он как прежде дико при ****ье не орёт.

Всё стало в Анне для него уже обычным,
Занятье сексом буднично-привычным,
Прискучило, приелось, и настал период тот,
Что он её случайно и дежурно лишь ****.

АННА

Конечно же я в нём души своей не чаю,
Себя теперь его я только вещью ощущаю,
Которую при надобности с полки он достал,
И зашвырнул обратно, как играться он устал.

АВТОР

В глазах её застыл печали горько-чёрный след,
Привычной радости в помине теперь нет,
Ему она теперь, похоже, вовсе не нужна,
И мужу дряхлому она уже тем паче не жена.

Не хочет больше Вронский по её указке,
Лизать манду в обильной скользкой смазке,
***к его устал вперёд-назад сновать,
Чтоб Анне радость треньем добывать.

АННА

Всё решено конец любви приходит,
И сердце себе места не находит,
И помутненье у меня в моих глазах,
От пониманья, что опять не состоялся  трах

АВТОР

Она на грани нервного расстройства,
В плену и горьких слёз и беспокойства,
И в подозреньях, что опять сегодня он не с ней.
И так уже на протяжении трёх дней.

Ему не друг я близкий, да и не жена,
И на *** я теперь ему уж не нужна,
Она одна, совсем одна, она грустит,
И время медленно ползёт, а не летит.

АННА

Нет, нет и нет, не стану, точно я свободной,
Коль не со мною его орган  детородный.
Я точно сирота на свете белом без него,
Не мило в этой жизни мне без *** ничего.

(обращаясь к Вронскому)

Я – инвалид, глупа, глуха, нема, незряча,
Как вспомню время то, как ты меня ***ча,
Меня в страну чудес на время отправлял,
Когда Его всего в меня неистово вставлял.

Уверенности твёрдой больше нет уже во мне,
Что не оставишь ты меня одну и всю в говне,
На свете полном дрязг и лжи предубеждений,
Чтоб я узнала, что такое шквал из осуждений.

Когда любовь у нас с тобой была в начале,
Одновременно мы с тобой мой друг кончали,
Теперь, то время точно больше не вернёшь,
Стал на себя давнишнего ты Вронский не похож.

АННА (Рассуждая сама с собой.)

Не помню точно не единственного разу,
Чтоб от меня он секса получил отказу,
Скорее было всё у нас совсем наоборот,
Давала ему всяко я и даже в зад и в рот.

И в результате этих жертв чего ж я получила?
Ему я про любовь, а он мне *** на рыло.
Каренин жуткий гад, а Вронский гад вдвойне,
Уж не засадит он свой *** как прежде мне.

АННА

Вернись, вернись, я всё тебе прощу,
Как под тобою раз-другой спущу,
Перечеркнёшь ты жезлом созиданья,
Мои обиды горькие и муки и терзанья,

Вернись, вернись, вернись, вернись, вернись!

ВРОНСКИЙ

Да отъебись ты Анна, слышишь, отъебись,
Порыв любовный, знай во мне давно остыл,
Ебсти тебя я не имею больше вовсе сил.

АННА (Рассуждая сама с собой.)

Мужчины все гнилое и паскуднейшее племя,
Спускают в женщин в исступленье своё семя,
И как натешаться, налюбятся, от баб они бегут,
И удержать их при себе напрасный будет труд.

АННА (Обращаясь к Вронскому.)

Чтоб так со мною бессердечно обойтись,
****ун паскудный, в задницу катись,
Такой второй ты в целом свете не найдёшь,
Пусть даже целый свет собой переебёшь.

ВРОНСКИЙ (Рассуждая сам с собой.)

Её послушаешь, так впору мне стреляться,
Из-за того, что не пришёл я к ней ****ься,
Один есть шанс себя позором не покрыть,
Себе в лоб пулю револьверную пустить.

Так заебала, что мне точно впору застрелиться,
Иль на Балканы, на войну от Анны удалиться,
Под пулями свистящими спокойно переждать,
Покуда она будет тут «безумная» страдать.

Уж лучше на Балканы, на опасную Войну,
От бабы этой взбалмошной съебну,
Не будет точно с нею мне покою,
Коль буду рядом я с безумною такою.

И эту истеричку – дуру раньше я любил,
И сил своих ебучих с нею точно не щадил,
О, как же я жестоко в главном ошибался,
Когда своей безумной страсти предавался.

ВРОНСКИЙ (про себя)

Психоз ей крайне прочно овладел,
Ах кто бы, кто бы на *** приодел.
Скулила Сукою, в ногах моих валялась,
Она на сексе видно бурно помешалась.

АННА

Взъебни как прежде укрощал!
Всади как прежде засождал!

АВТОР

А он в ответ:

ВРОНСКИЙ

«Нет времени, дела!»
Добавив в сторону, скозь зубы: «На *** ты пошла!»

Найду себе моложе, и жопастей, и упруже,
На ней женюсь и вдосталь поутюжу,
А ты мне Анна больше не нужна,
Поскольку ты – Каренина жена.

С ним и ебись теперь до гроба,
Забудь, что мы когда-то были оба,
И в целях сохраненья чести,
Я поспешу к своей молоденькой невесте.

ВРОНСКИЙ (про себя)

Достала Анна щепетильностью своей.
Пойду развеюсь в обществе ****ей,
Романтики меж нами с Анной не осталось,
Романтика, закиснув из дому съебалась.

ВРОНСКИЙ (Обращаясь к Анне.)

Сьебнуть желанье есть от Вас, хоть даже на войну,
Чтоб испытать там чувств и ощущений новизну,
Почувствовать дыханье близкой жуткой смерти,
Вы Анна мне Аркадьевна пожалуйста поверьте.

(Вронский одевается и уходит вон.)

АННА (вслед уходящему Вронскому.)

Блудливый пёс, кобель, мудак. прохвост,
Удрал поджавши свой ебучий хвост.

Моих укоров справедливо-колких испугался,
И с глаз моих дрожа и съёжившись съебался,
Забывши клятву прочно-твёрдую свою,
Одну меня валтузить резво по хую.

Ему я слепо-глухо-страстно доверялась,
****а ему моя навстречу расправлялась,
Теперь лишь одиночества сквозящий холодок,
Гуляет между пары разведённых моих ног,

АВТОР

Не легла как надо масть,
Откипела в Вронском страсть,
И теперь другую бабу,
Он **** *** во славу.

АННА

Он как прежде не придёт,
Так как встарь не отъебёт,
Ох, бедная, какая же я бедная,
А жизнь моя такая непотребная.

Сперва в любви до гроба пылко клялся,
Но день пришёл, и он к другой съебался,
Кусок говна теперь он натуральный,
С ней практикует секс безудержный оральный

Доверье подорвал моё своим поступком,
Своим походом к грязным проституткам.
Ах, Вронский мной кобель пренебрегает,
Другой он бабе, видно, хер свой засождает.

Какая наглость, подлость, низость и измена,
Я перед ним не встану больше раком на колена,
И жопой я своей уже пред ним не завиляю,
Его собою угоститься щедро не заприглашаю

Нашёл себе подлец волнующей занятья,
Чем Анны, надоевшей жаркие объятья.
В любви до гроба мне коварный клялся,
А сам тайком к кокоткам глупым шлялся.

Кобель без чувств святых и без стыда,
Поманит только духом свежая ****а,
И он за ней готов бежать, вертя хвостом,
Чтоб трахнуть Сучку свежую потом.

Всех баб безумно я ревную,
К его недюжинному Хую,
И зло меня естественно берёт,
Что не меня одну похоже он ****.

Понять не в силах я лишь одного,
Что изменилось в Анне для него,
Ведь я в любви такая неудержная,
****а ж моя бездонная-безбрежная.

Уже не за горами день такой и он грядёт,
Что он, ко мне войдя, меня не поебёт,
Куда же мне тогда не ****ой податься?
На станцию, под поезд, чтоб со смертью повстречаться

АВТОР

Вся извелась от холодности и Вронского психуя,
В мней кругом фраза: «***! ***!! ***!!!»
И недопонимание, что ж ему найти взамен?
Незаменим он – Алексея голый гладкий Член.

Помощь скорая нужна,
От горя задыхается она,
От предательства такого,
Анне бедной так ***во.

АННА

Второго, где найду такого,
Как он наездника другого?
Чтоб натянул он мне узду,
Заправив член в мою манду?

АВТОР

И проговаривает молчком и по себя.
Все то, что он шептал её ебя,
А взгляд её меж тем остановился.
Опоры жизненной он полностью лишился.

АННА

Была привязана к нему, как преданная сука,
Так мне и надо. Только как горка наука!
На сердце бедном грубых шрамов череда,
И охлажденьем, незаслуженно, истерзана ****а.

АВТОР

В её горячечном болезненном сознанье,
Его горячие бесстыдные лобзанья,
И руки наглые, снующие везде,
И *** налитый и тугой в её ****е.

Чтоб облегчить своё сердечко,
Анна тычет в жопу свечку,
Так себе бедняжке жалко,
Взявши в дополненье скалку.

Вниз пристроив, будто пику,
Тычет с чувством прямо в сику,
А ты подлый, мерзкий гад,
В дрожи сиськи, в дрожи зад.

Зарыдав навзрыд белугой,
По потере её друга,
Навзничь падает она,
Злобой гневною полна.

И прокляв его - заразу,
Засождает до отказа,
Почуяв, жданый миг настал,
И клитор у неё собой затрепетал.


АННА (Сама с собой.)

От Обещаний, Клятв и Посулов свобода.
Другую обладательницу ПИЗDЕННОГО входа,
Нашёл себе в подмогу Вронский Алексей.
И тешится Еbнёй в охотку вместе с ней.

В копилке памяти останется на долгие года,
Как трепетала под его елдой моя собой ****а,
И то, как от оргазмов моя матка содрогалась,
Когда самозабвенно я наскокам подставлялась.

Я для него была – всего лишь терпко-сладкая утеха,
Тщеславье своё тешил он возможностью успеха,
Он мною хвастался, как вор, укравший в церкви крест,
Моё паденье для него милей в сто крат, чем Благовест.

Я счастлива была, и это стоило того!
И столь же я несчастлива вдруг стала без него,
В любви меня как в вальсе закружил,
Ушёл и этим махом  жизнь мою отжил.

Ушёл, и как я понимаю, уж теперь с концом,
Натешился и в сторону, открывшись подлецом,
Меня одну оставив со своей суровою бедою,
Который день уже совсем не чесанной мандою.

Меня он бросил, Сердце больно стынет,
Уж он как прежде мне елдою не задвинет,
Не заревёт от страсти дикой безумея,
Меня ***м во все мои отверстия имея.

Не трахнул и убёг, без объяснения причин,
Вот привилегия свободных всех мужчин,
Сказал, что отбывает прямо на войну,
Да только видно врёт, нашёл ещё одну,

На чувства светлые мои наклал без сожаленья,
Какое подлое, и гнусное, и гадкое глумленье,
В ущерб моей любви, другую предпочёл,
И член, что был моим, в её вагину ввёл.

Решил смотаться в Сербию, как будто на войну,
Меня с глухой тоской оставивши одну,
Ничтожество, обманщик, трус, говно, подлец,
Как все другие оказался хитрый лжец.

Меня оставил своим клятвам вопреки,
Такой же он как все другие мужики,
Дорога мне прямая лечь на рельсы, помолясь,
Что жизнь с любовью враз оборвалась.

АВТОР

Былого его чувства острые осколки,
Для сердца Анны чрезвычайно колки,
Его безжалостно на части разрывают,
Всяк знает, как жестоко это всё бывает.

И вспоминает с грустью, смежив свои веки,
Письмо его с припиской: «Твой навеки!»
Теперь к былому точно нет уже возврата,
Мне не вернуть уж с Вронским прежнего разврата.

АННА

Любовь – любовь, как беспощадно ты со мною зла,
Послала мне Судьба неверного Козла,
К нему я прикипеть мандой своей сумела,
А вот ему обрыдло вскоре моё тело.

АВТОР

И проговаривает шепотом и по себя.
Все то, что он шептал её горячую ебя,
А взгляд её меж тем уже остановился.
Опоры жизненной собою полностью лишился.

АННА

О как ****а моя теперь собой несчастна,
Влюбилась я в него так пылко-страсно,
И брошена на пике страсти роковой,
В петлю или на рельсы головой.

Разрушил он мою любовь и веру,
Другую бабу приспособив к Херу,
Забыл все клятвы пламенные мне,
Меня оставил в полном он говне.

Что делать мне теперь с самой собой?
Оставшись с непочесанной мандой,
Осталась в жизни мне одна стезя,
Так больше точно мучатся нельзя.

Разлечься голой перед черным паровозом,
Чтобы размазал он по рельсам, сделавши навозом,
Ту, что назвали Анной при рожденье,
И тем окончить разом все мои мученья.


АННА

Опять встаёт переспектива тягостных мучений,
И безутешных муторных драчений,
И череда бессонных бешенных ночей,
Когда не побывает *** в ****е моей.

Письмо ему скорей и ультиматум в нём,
Коль с ним уже мы больше не вдвоём,
То он об этом точно будет горько сожалеть,
Когда в Геенне адской будет в муках он гореть.

Я ничего уже теперь не в силах изменить,
Зачем мне жить, коль с ним не буду жить,
Прерву я разом нестерпимые мной муки,
Пойду на станцию и наложу там руки.

Без содроганья, смело, твёрдо на себя,
Меня забудет он, других ****юх ебя,
И отлетит от Анны вздох последний,
И судороги пройдут дыры её передней.

Разрежет моё тело поезд черный на куски,
Расплющит груди и раздавит мне соски,
Все то, что щедро удовольствие дарило ,
Раздавит разрушая механическая Сила.

Останется  кровавый мерзкий  грязный ком,
Что ж за любовь кипучую расплата поделом.
Единственное вижу в этом случае решенье,
От мук, от лжи, от боли горькой разрешенье.

Такой подлянки, я никак не ожидала,
Я мучилась безумно дико я страдала,
Теперь один есть выбор предо мной,
Под поезд черный, махом, с головой.

Всё решено, мой жребий мною брошен,
Путь железнодорожный снегом запорошен,
Тем мягче мне в могилу будет взять и лечь,
И крикнуть с чувством: «Задави и не калечь!»

Способна я на очень странное решиться.
Пусть месть моя ему сегодня совершиться,
Со мною вскорости пусть будет, то что будет,
И пусть он пожалеет, что меня уже не любит.

Пойду на станцию и там на рельсы лягу,
Созрела я и так назад теперь уже ни шагу,
Манду свою и задницу бесстыдно заголю,
Назло ему ведь я его по-прежнему люблю!

Пусть он меня говнюк совсем уже не любит,
И этим подлый веру он во мне несчастной губит,
Все чувства добрые в порядочных людей,
Переводя меня в разряд дрянных ****ей.

Молить он позже будет жалостно и слезно,
Но будет возвращаться точно уже поздно,
Упрашивать меня: «Одумайся, вернись!»
На что ему скажу я гневно: «Отъебись!»

Нет больше сил моих, измучилась я жутко,
Передо мной видение и в нём я – проститука.
И все меня ебут, ебут, ебут кому не лень,
И так-то длится мой за днями новый день.

О жизни сожалея прошло-прежней половой,
Отчаянно я в жизнь иную брошусь с головой
И пусть меня подхватит бурное теченье,
Чтоб удовлетворить моё особое влеченье.

Теперь всё минуло, похоже безвозвратно,
Испытываю муку я, оставшись Безразвратна!
Былого счастья больше точно не вернуть,
Одно осталось смело мне в Небытиё шагнуть.

Назло ему! Шагну я в бездну.
И навсегда уже для всех исчезну.
Увидев, то, что я мертва и бездыханна,
Вздохнёт он горько: «Что ж ты натворила, Анна?»

(Анна пишет прощальную записку)

АННА

Листок на стол и придавить портретом,
Чтоб все узнали о злодее бессердечном этом,
Который меня в пропасть чёрную толкает,
Тем, что в меня он *** свой больше не втыкает.

Чтоб мука сердце моё больше не тянула,
И кровь из раны чтобы струями брызнула,
Скорее на ж/д вокзал, где черный паровоз,
Чтоб броситься под лязг его больших колёс.

(Происходит озвучание в форме романса содержания прощальной записки)

Догорают оплывшие свечи.
Всё прошло, всё ушло, не вернёшь,
От рыданий дрожат мои плечи,
Ты другую для ебли найдёшь.

А ты помнишь, как раньше сходились,
Как скрыпела под нами кровать,
И как в частом, ускоренном ритме,
Наседал ты: «Ать-Ать-Ать-Ать-Ать!!!»

Не вернуться ко мне эти ночки,
Стонет сердце, порвавшись в куски,
Во влагалище мокро всё очень,
И зудят в возбужденье соски.

Я пойду и под поезд товарный,
Взявшись с духом, стремглав сигану,
Ты ушёл соблазнитель коварный,
Меня гибнуть, оставив одну!!!

(закончив пение, Анна делает небольшую приписку в конце своего послания)

Желаю Алексей вам счастья в жизни личной,
Ну, и конечно же ещё эрекции отличной,
И чтобы ощущали Вы себя любимым мужиком,
И оставались ещё долго-долго в звании таком.

Нет сил во мне так бестолково-глупо жить,
Записка: «В моей смерти Вронского винить!»
С короткою, но очень важною припиской,
Картинкой в завершенье – вставшею Пипиской.

***