В детство и обратно...

Я, мой муж и тетушка сидим в тенистой беседке в доме моего детства. Жаркие лучики солнца пытаются пробиться сквозь плотную завесу сочной виноградной зелени, коснуться моих плеч, утешить…
Вот и не стало моего папки, и это непостижимо, ведь повсюду меня окружают рук его творенья. Он ушел из жизни посредине своего пути, совершенно нелепо и неожиданно. А его планы и мысли повисли в воздухе в полной растерянности. Наполненные его любовью и заботой громадные, янтарные, полные яркого солнечного сока гроздья винограда, вмиг осиротели, и их изящная красота утратила всякий смысл.
Позади те страшные десять дней, целая жизнь – внезапный папин инсульт, он не видит, не узнает меня, верю – чувствует, что я рядом. Я ухаживаю за ним, держу его руку в своей, рассказываю ему все-все – и то, что вижу из узкого окна серой больничной палаты, и, что было, и, что будет, и чем сердце успокоиться. Я говорю бесконечно. Я говорю за себя и отвечаю себе за него. Я устала от своего голоса, но я боюсь замолчать, я боюсь услышать свои мысли. Время обволакивает меня облаком в кокон и стоит на месте. Мне душно и тесно, но я готова терпеть. Однако все длилось недолго, кокон лопнул внезапно, и я осталась стоять на ветру одна одинешенька…
…А сегодня как из другой жизни вдруг возникла мысль: какое же ласковое солнце. Совсем не хочется шевелиться, в голове мелькает причудливая карусель мыслей из беззаботного прошлого и туманного будущего, все смешалось. Ступая мягкими лапами, тихонько подбирается сон, впервые за эти дни и я прикрываю глаза…
Однако уснуть не удается. Рекс, смешной лохматый щенок, устроившийся у моих ног, неожиданно зашевелился, приподнял одно ухо и звонко залаял. Похоже, кто-то пришел, я иду открывать калитку, и, не успев ничего понять, чувствую, что стою, уткнувшись в чье-то плечо, и меня крепко обнимают. На краткий миг ощущаю себя совсем маленькой девочкой, как в далеком солнечном детстве. Мне неожиданно становится необыкновенно хорошо и спокойно…
Смотрю и не верю своим глазам, передо мной – мальчик из моего детства. Я сразу его узнала. Тот же знакомый прищур глаз, в которых сейчас безмерное ко мне сострадание. Он держит мои ладони в своих руках. Мгновение равное вечности мы смотрим друг на друга. Так же как двадцать пять лет тому назад.… То есть, нет, все совсем не так…
И память стремительно начинает отматывать пеструю ленту моей жизни в обратную сторону…
Тогда, давным-давно, я отдала бы все на свете, чтобы избавиться от его внимания. Этот «кошмар» длился для меня два долгих года. Я никогда не любила его. Но он словно всполох кометы, промчался по моей жизни, затронув сердце и оставив там яркий след. Чувства мои к нему были подобны сложному коктейлю, смешанному из изумления от необычного нашего первого знакомства, интуитивного опасения, почему-то всегда присутствующего, утомления от навязчивого его интереса ко мне, иногда жалости к нему, иногда даже вспышек ненависти.
Однако первое признание мне в любви было сделано именно им, а такого упорства, с которым он добивался моего расположения, никогда больше и не было в моей жизни. Такое не забывается…
Удивительно, что по прошествии стольких лет его голос ничуть не изменился.
- Прости, я не был на похоронах, мне невыносимо было бы видеть твои слезы. Но, наверняка зная, что ты сейчас здесь рядом, я ни мог не увидеть тебя. Я любил тебя, и…
- Я знаю…
Да, я конечно знала. Первый раз я почувствовала это, хотя он не произнес ни слова, потом он говорил мне об этом тихим шепотом, глядя прямо в глаза, а однажды выкрикнул со злостью, смотря мимо меня…

 

***
Все лето мы с Танюшей обсуждали сногсшибательную новость. Школу, в которой мы учились, решили разгрузить, оттого что классы в ней были переполнены сверх всякой меры. Мы по территориальному признаку волею судеб попадали в ту «часть», которую переводили в другую «украинскую» школу. Седьмой класс нам предстояло начать в старенькой школе, которая правда имела свои традиции. Педагогический коллектив подошел творчески к нашему появлению, и вот так в украинской школе возник наш «русский класс» 7-В, который был сборной солянкой из разных классов и школ. Однако между нами как-то сразу возникло чувство локтя, мы, словно слепые котята, жались друг к другу. Два параллельных «украинских» класса сначала настороженно наблюдали за нами с нескрываемым интересом, и вдруг в одночасье всех захватила любовная лихорадка. В воздухе витала любовь, слегка безрассудная и шальная, которая самопроизвольно выбирала для себя мишени. Амуры просто сошли с ума со своими луками и стрелами: метили, не целясь, без разбору, совершенно не думая о последствиях. Рейтинг девочек и мальчиков из нашего класса достиг пика вовне, а наш класс попал в разряд каких-то «особенных».
Класс у нас и, правда, был просто супер, каждый был неповторим и уникален. Были в нем и знайки-отличники и бесшабашные двоечники; и девочка-куколка, и «синий чулок»; и свои изобретатели, и абсолютные лоботрясы; и пионерские активисты, и «серые мышки»; и мечтатели, витающие в облаках, и реалисты, твердо знающие, что им нужно от жизни; и короли, и шуты.… В общем, это была маленькая модель мира, очень цельная, а потому гармоничная.
Весь сентябрь всех учеников вывозили «на плантации» - в совхозы на сбор урожая. Был ли прок от этих акций, трудно сказать. Потому что мы за обе щеки уплетали сочные осенние яблоки и наслаждались душистым виноградом, а потом еще каждый тащил домой законное ведерко южных фруктов.
В тот день мы, кажется, собирали яблоки. Неожиданно передо мной словно из-под земли возник мальчишка. Он был огромный и абсолютно лысый, как джин из древней восточной сказки. Зловеще ухмыльнувшись, он дернул Танюху за плечо и сунул ей в руку клочок бумаги. У меня заныло под ложечкой от дурного предчувствия.
- Тань, это кто, твой тайный воздыхатель? – пытаясь стряхнуть с себя налет ужаса, спросила я с дурацкой усмешкой.
- Нет, скорее твой… - задумчиво произнесла Таня.
Я выхватила записку, и сердце мое плюхнулось прямо в пятки. Сегодня в семь часов вечера именно мне предлагалось встретиться с этим «монстром». Я отступила назад, яблоки мои высыпались из ведра, в голове застучали противные молоточки…
Домой я доплелась на ватных ногах. До самого вечера на часы смотрела с ужасом. Сразу решила, что никуда не пойду, да впрочем, из записки и не было понятно, куда же нужно идти.
Ближе к семи часам я заняла форпост на втором этаже в спальне родителей, окна которой выходили на улицу. В целях конспирации я стала на коленки и высунулась в окно. Напротив моего дома, облокотившись о соседский забор, стоял мальчишка. Это был совсем не тот «монстр», хотя тоже абсолютно лысый. Его прическа, вернее, ее отсутствие, меня удивило и насторожило, потому что в то время считалось высшим шиком у ребят отпустить волосы до плеч. Рубаха его была наполовину расстегнута, стоял он очень независимо, нога за ногу, демонстрируя неимоверной ширины экстрамодные штанины «клеш». Наверное, мальчишка почувствовал на себе мой пристальный взгляд сверху, он сменил позу, огляделся, виртуозно сплюнул сквозь зубы и поднял голову.
Я отпрянула от окна, сердце мое бешено заколотилось. Постепенно я взяла себя в руки – этот тип был совсем не таким ужасным как тот в яблоневом саду. Конечно, их тандем был налицо. Да и к тому же, он совсем не принц на белом коне из моих девчоночьих грез. Я ещё раз выглянула в окно. Мальчишка по-прежнему стоял в своей стиляжной позе.
«Низенький какой-то, а важности как у принца датского! Вот и стой здесь, как памятник, так я и разбежалась выходить к тебе!», - с досадой подумала я и ушла в свою комнату.
На столе лежала раскрытая книга, я уткнулась в нее, но мысли мои упрямо возвращались к мальчику на улице. Я захлопнула книгу и снова подошла к окну, надеясь, что мираж развеялся, но, увы, настырный мальчишка и не думал никуда уходить.
Помню, тот вечер для меня длился бесконечно долго и только с наступлением сумерек незнакомец исчез, и я очень надеялась на то, что это было какое-то нелепое стечение обстоятельств или досадная ошибка.
Увы, это был не мираж. Мальчишка из параллельного класса, встреча с которым у нас так и не состоялась, словно невзначай, но с завидным постоянством возникал рядом со мной. Кажется, я повсюду натыкалась на его взгляд. Он не подходил ко мне, не пытался заговорить, но всегда был в зоне досягаемости, чем вводил меня в полное смятение. Это было непонятно и беспокойство в моей душе нарастало все сильнее. Каждый раз, когда я ощущала на себе его пристальный взгляд, противные «мурашки» бежали по спине и мне становилось страшно. Причину своего страха я не могла понять и объяснить. Может быть, это из-за первого впечатления, оставленного его другом Вовкой, с которым они были неразлучны, а может потому, что все в нем мне казалось загадочным и таинственным. О нем я практически ничего не знала, в сущности, только то, что его зовут Сергей и учится он в параллельном классе. И напор, с которым он добивался моего внимания, был абсолютно для меня непонятен и необъясним.
По школе ходили слухи, что они с Вовкой состоят на учете в милиции, отсюда и «авангардные» стрижки. Хотя меня это вряд ли бы смутило, меня всегда привлекали противоположности. Несмотря на то, что я была отличницей и вообще пай-девочкой, как раз в то время мне безумно нравился мальчик из нашего класса, веселый бесшабашный разгильдяй, который вечно попадал во всякие неприглядные истории, имел несколько приводов в детскую комнату милиции, в конце концов, угодил в колонию, через месяц попал под амнистию и вернулся в наш класс ну просто совершенным героем дня! Он был ниже меня ростом, абсолютно неказистый и смешной, но я готова была сделать для него все что угодно! Полная «нирвана» наступила для меня в тот день, когда нас с ним посадили за одну парту с благим педагогическим намерением нашей классной подтянуть его в учебе с моей помощью. На контрольной по алгебре он притащил ужа и начал шантажировать, что выпустит это чудище прямо мне на коленки, если я не решу его вариант. Мне было ужасно обидно оттого, что я ему и так сделала бы все, что угодно для него! А он оказался таким меркантильным…
А с Сергеем все усложнялось, он словно тень Гамлета, начал преследовать меня. Вернее, не он один, а со своим другом, и не меня, а нас с Танюхой. «Двое из ларца» буквально на каждой перемене тусовались с нашими ребятами, в столовой оказывались рядом, после уроков ожидали нас на школьном крыльце. По дороге домой они шли почетным эскортом в пяти шагах позади нас, Из Вовки, словно из рога изобилия, сыпались сомнительные комплименты в наш адрес и нескончаемые «золотые россыпи» всякой абракадабры. Сергей по большей части молчал, улыбался, иногда поддакивал своему другу. Очевидно, таким образом, они за нами ухаживали. А еще Вовка объяснялся Тане в любви неистово и многократно! Его никогда не смущала аудитория, даже наоборот, присутствие зрителей вдохновляло его!
Сергей, я и Таня, все мы жили на одной улице. Поэтому когда мы достигали моего дома, я быстро скрывалась за калиткой, Сергей как верный паж еще некоторое время торчал у ворот, а Вовка шел провожать Таню. Оба они были очень эмоциональными и по дороге бурно выясняли отношения. Как-то он совершенно допек Танюху излиянием своих чувств, она сдернула с его головы шапку и перебросила ее через забор дома, мимо которого они проходили. Этим она ненадолго избавилась от общества своего преследователя, и пока Вовка объяснялся с хозяином дома, каким образом смогла его шапка очутиться на территории частного владения, моя подруга спокойненько дошла домой. Мы тогда от души посмеялись!
На первых порах эти провожания нас действительно забавляли, потом стали раздражать и злить. Мы пытались отвязаться от мальчишек, используя разные ухищрения, но, увы.
Как-то мы с Таней были дежурными и убирали класс после уроков, вдруг дверь открылась и наши «злые гении» с гитарами в руках бесцеремонно ввалились в кабинет. Они устроились на последней парте, беззаботно болтали между собой, словно нас с Таней не существовало в природе и, как ни в чем не бывало, настраивали свои гитары.
Об уборке класса уже не могло быть и речи, учитывая радикальное мини наших школьных форменных платьев и занятый мальчишками удобный «наблюдательный пункт». Но когда начался «концерт», мы просто обалдели, лишившись дара речи. Репертуар состоял из дворовых песен, конечно же, о любви и конечно же с нецензурщиной (как говорится, из песни слов не выбросишь!). С их точки зрения это, вероятно, был просто шикарный знак внимания, любезно оказанный нам. Эдакий жест доброй воли!
После нашей безуспешной попытки выдворить новоиспеченных «менестрелей» из класса, нам пришлось гордо удалиться самим, оставив их в полном недоумении и замешательстве.
Вскоре слухи о наших с Таней напастях докатились до классной, Иды Борисовны, которая жила нашими детскими проблемами, казавшимися нам такими глобальными. Поэтому следующий «классный час» прошел под девизом: «Рыцари нашего времени, ау!». Лейтмотивом ее выступления был призыв к «сильной половине» класса всегда и везде оберегать и, если понадобится, уметь защитить своих девочек от посягательств извне.
Морально-этический аспект данного вопроса наши ребята поняли по-своему и решили проблему радикально, то есть дракой. Но и это не помогло. Все оставалось по-прежнему. Поэтому я решила просто не замечать Сергея, раз уж не удалось от него избавиться.

***
- А помнишь, как ты однажды заболела, и я пришел к тебе?
- Помню...

Это было зимой.… В южном городе снег большая редкость, и зима ассоциируется с вечно моросящим дождем, туманом и слякотью. А тогда, я очень хорошо это помню, выпал ослепительно белый снег, он накрыл легким пуховым одеялом все вокруг, и это было похоже на чудо…
А я тогда заболела. Признаться, иногда было даже приятно почувствовать легкое недомогание и не пойти в школу, наслаждаясь нежданно свалившейся свободой. Однако в тот раз все было по-другому. Горло в одночасье превратилось в огненный комок, меня бросало то в жар, и я не могла найти себе места, то вдруг – в озноб и перепуганные мама с бабушкой накрывали меня тремя одеялами.
Болезнь вконец измучила меня, но к счастью на третий день наступило облегчение. Все прошло так же внезапно, как и началось. Мама, переволновавшись, строго-настрого запретила мне вставать с постели. А я и не порывалась. Лежала, совершенно обессилевшая, без всяких мыслей и желаний…
Вдруг снизу донесся какой-то непонятный шум, оживление, чьи-то голоса. Мама заглянула ко мне в комнату: «К тебе одноклассники, проведать пришли».
Первой словно шаровая молния стремительно влетела Танюха. Она отчаянно жестикулировала, пытаясь, что-то важное за секунду передать мне взглядом. Но в тот момент я вообще туго соображала, поэтому ничего не смогла понять. За Таней сразу же вошли наши ребята и девчонки. И вдруг, совершенно неожиданно появился он…. На краткий миг глаза наши встретились, и я, даже не успев удивиться, попала в круговорот его чувств. Это была волна из любви, нежности и желания. Это было что-то из далекой неведомой мне взрослой жизни. Никто прежде на меня так не смотрел и так ко мне не относился. Я не в силах была оторвать взгляд от его лица, которое открылось мне совершенно в ином свете. «А у него добрые глаза, странно, что раньше я этого не замечала. Почему я так боялась его? Откуда он здесь? Кажется, он действительно любит меня, как странно это чувствовать…» - беспорядочно кружились мысли в моей голове.
Я натянула одеяло повыше до самого носа, испытывая ужасную неловкость от своей беспомощности, розовой пижамы и дурацкого «лежачего» положения. Пришлось собрать всю свою волю, чтобы отвести взгляд в сторону. Ребята тем временем рассказывали школьные новости, шутили, смеялись. Я делала вид, что внимательно слушаю их, расспрашивала обо всем, тоже, кажется, смеялась в ответ.
Он же стоял в углу, не говоря ни слова и, не отводя взгляда, смотрел на меня. Я чувствовала это, на краткий миг снова подняла на него глаза, и опять все поплыло и отступило на второй план, словно в комнате никого не стало, только мы вдвоем… Я не в силах была даже пошевелиться. Где-то там, в далекой синей вышине, души наши встретились, но какая-то неведомая и непреодолимая сила разъединив их, вернула все «на круги своя». Наверное, не судьба…


***
- А помнишь нашу встречу в библиотеке?
- Конечно, вот видишь, налицо мое положительное влияние, а ты говорил, что я только разбила тебе сердце, - грустно улыбнулась я.

… В нашей маленькой поселковой библиотеке я была завсегдатаем. Мне нравилось там бывать, потому что это была моя стихия. Меня манила особая тишина и торжественность читального зала. Это было похоже на волшебство, когда ты берешь с полки какую-то книгу, открываешь ее, и тебя уносит в совершенно другую эпоху, в иной мир, и ты это уже не ты, а какая-нибудь капризная принцеса из средневековья или высокомерная донна, у которой под балконом дюжина «дон Жуанов»…
Родители научили меня читать еще в раннем детстве, и с того времени книги были моими постоянными друзьями и спутниками. Вообще у меня была читающая семья. В то время с книгами было сложно, но у нас была небольшая домашняя библиотека, да и родители выписывали кучу литературных альманахов, в которых публиковались лучшие современные произведения, из тех, конечно, которые могли в то время пройти цензурные барьеры.
Бабушка же просто обожала исторические романы, которые мы часто читали с нею вдвоем вслух – главу она, главу я. Душевную атмосферу наших семейных чтений я вспоминаю с особой теплотой и сегодня.
Мне всегда больше нравилось общаться с «читающей публикой», которая была близка мне по духу. Потом, мне легче было разобраться в характере человека, опираясь на его пристрастия к определенному литературному жанру.
Однажды в библиотеке я неожиданно нос к носу столкнулась с Сергеем. От удивления я чуть портфель из рук не выронила. Он и книги казались мне несовместимыми понятиями.
Сергей нес в руках внушительную стопку уже отобранных для чтения книг, направляясь к выходу. На этом фоне две мои тоненькие книги на обмен выглядели довольно бледно.
Любопытство мое взяло верх над нашими сложными и противоречивыми отношениями, и я заглянула через его плечо, стараясь незаметно прочесть название верхней книги.
- Хочешь посмотреть? – спросил он тихо и протянул мне книги.
Я неопределенно пожала плечами, но книги взяла. Очень уж было интересно знать, чем он «дышит», каков его мир и что он за человек. Его разноплановая подборочка ввела меня в полное замешательство, если не сказать, в стопор – фантастика, детектив, исторический роман. Я посмотрела на него с внезапно возникшим интересом. Он сел рядом, и мы разговорились на тему: «А ты это читал? А это?». К удивлению, общаться с ним было легко и приятно, я даже попросила его подождать меня, пока я обменяю свои книги. Из библиотеки мы вышли если не друзьями, то единомышленниками, всю дорогу оживленно болтали, я даже не заметила, как мы очутились около моего дома. И тут я немного смутилась, не зная как вести себя с ним дальше, а он просто улыбнулся, попрощался и ушел.
Мне стало так легко на душе! Я мысленно отругала себя за то, что вечно все усложняю. Вот человек относится ко мне нормально, просто по-дружески, без всяких заморочек!
Но не тут-то было. Вечером он пришел ко мне снова, выглядел странно. Взял мою руку, потом отпустил. Долго смотрел себе под ноги, собираясь с духом. Наконец поднял глаза, и хриплым от волнения голосом признался мне в любви. Я растерялась и уставилась на него широко раскрытыми от удивления глазами. Ведь это было первое в моей жизни признание в любви! В тот момент я очень хорошо к нему относилась, и мне хотелось в ответ сделать для него что-то доброе, значительное, как-то отвлечь его и утешить. Но я не могла дать то единственное, что ему было нужно, я не готова была ответить на его чувство, в общем, классика жанра! Не складывалась наша мозаика в картинку. И хотя я молчала, он все понял, просто развернулся и, ни слова не говоря, ушел.
На какое-то время он просто исчез из моей жизни, мы жили в абсолютно параллельных мирах, которые не пересекались.
       Однажды, мы с ним случайно встретились, и, похоже, чувства его вспыхнули с новой силой. Я видела, как он безуспешно борется сам с собой, злится на себя, на меня, на весь мир! Он внутренне очень изменился, во взгляде появилась надменность и жесткость, и все равно сквозь этот искусственно созданный громадный пласт пробивался тоненький росточек его любви.
Мне тогда было тоже очень тяжело, меньше всего на свете мне хотелось причинить ему боль, но я интуитивно понимала, что здесь нужен исключительно хирургический метод. Я грубила ему, если он задевал меня, смотрела на него презрительно и высокомерно, я вычеркивала его жирной чертой из своей жизни для его же блага.

***
- Понимаешь, Сережа, судьбе было угодно вовлечь нас в любовный треугольник, или многоугольник.… Ты любил меня, а я другого мальчика. Я ведь тоже глаз на него поднять не смела, стихи ему посвящала, когда он рядом оказывался, сердце из груди выпрыгивало и дыхание останавливалось.… А тебя, помнишь, просто боготворила Лена.… Кстати, вы с ней кажется, встречались, интересно, как сложились ваши отношения?
- Я не помню ее.
- Как не помнишь?
- Совсем не помню.
- ???

Лена была моей одноклассницей. Как-то на перемене она дернула меня за рукав: «Давай отойдем, мне нужно с тобой поговорить». Я удивилась, потому что с Ленкой меня абсолютно ничего не связывало, и вообще она была не то что тихоней, а какой-то незаметной в классе.
Я сама не очень-то любила выделяться из толпы, всегда старалась уйти в тень, но течение жизни, как правило, выносило меня в гущу событий. У меня были очень яркие подруги, меня всегда выдвигали на какие-то общешкольные «тусовки» типа совета дружины или комитета комсомола. Я не была обделена вниманием «противоположного пола», мальчишки всегда относились ко мне по-дружески, определенную роль в этом играло то, что они всегда могли «сдуть» у меня домашнее задание и на контрольной работе запросто воспользоваться моим «интеллектом».
- Я слушаю тебя, Лена.
- Давай отойдем.
И Ленка оттащила меня вглубь школьного коридора.
- Как ты можешь так себя вести? У тебя что, совсем нет сердца? - возмущенно зашептала она.
Я совершенно оторопела, поскольку никак не могла взять в толк к чему такая патетика и что я такого ужасного натворила.
- Лен, о чем мы сейчас говорим?
- О нем! Как можно мучить человека столько времени? Ты что, удовольствие от этого получаешь?
- Лена, я о ком?!! Кого я мучаю, чего ты разошлась?
- Кого?! Она еще спрашивает! Сережу! Он уже черный весь из-за тебя! Что он нашел в тебе и за что ему это все?
Я просто таки оторопела и чуть не задохнулась от возмущения. В наших отношениях с Сергеем я привыкла считать себя «пострадавшей стороной» и всегда не могла понять, за что же мне небеса ниспослали такие муки. И вдруг такой вираж! А Ленка-то какова! Ничего себе! Глаза горят и столько одухотворенности! Вот тебе и серая мышка! Что за ерунда? С чего вдруг с ее стороны такая забота о ближнем? И вдруг меня осенило…
- Ленка, да ты, похоже, сама влюбилась в него? – выдохнула я.
Для меня в тот момент было проще поверить в высадку инопланетян в нашей школе, чем в то, что Сергея можно полюбить. И не просто полюбить, а испытывать к нему такие высокие чувства, то есть полюбить именно его, а не себя в нем. Ведь Ленка хотела, чтобы он был счастлив, пусть даже со мной, то есть не с нею. Таким образом, тогда жизнь преподнесла мне один из очень важных уроков…
Я растерялась, в тот момент мне стало жаль Сергея, жаль Ленку и чуточку жаль себя.
- Но что же я могу сделать, Лен? Ведь я же люблю другого…
- Другого? А Сергей об этом знает?
- Еще чего! Сейчас докладывать ему побегу! Я такими вещами только с Таней делюсь.
- Ты должна хотя бы намекнуть ему!
- Да ты что! Ни о чем я не стану с ним разговаривать, а уж тем более об этом.
Я очень хорошо помнила, как он буквально ходил за мной по пятам, как только я начинала относиться к нему более-менее ровно. И не в том дело, что это меня слишком напрягало. Просто в его глазах тогда появилась такая надежда, а в поступках такой напор, что можно было предположить, развитие наших отношений пойдет по другому сценарию. Я боялась этого. Поэтому о разговоре с ним не могло быть и речи, и уж тем более я не собиралась поверять ему свои сердечные тайны.
Мы обе задумались.
- Слушай, я, кажется, знаю, как нам поступить, - оживленно воскликнула Лена.
Идея ее заключалась в следующем. В то время было очень популярно заводить что-то вроде альбомов-анкет, которые заполнялись по кругу друзьями и знакомыми. Девчонки высказывались в них витиевато и иносказательно, украшали рисунками и «афоризмами». Мне же всегда больше нравилось читать ответы ребят, оригинальные и прикольные.
Так вот, Лена придумала завести новый «откровенник», сначала она заполнит его сама, затем я достаточно прозрачно обозначу в ответах свои симпатии. А потом она даст его Сергею, он прочтет, все поймет и проблема решена!
Мы обговорили детали и пришли к выводу, что ответы Лены привлекут внимание Сергея к ней, а из моих ответов он сразу поймет, что здесь ему, как говорится, «не светит». На наш взгляд план был просто гениален! Каждый получал то, что ему так не доставало: Сергей – прозрение, я – покой, а Лена – надежду.
Однако события развивались совсем по-иному. На следующий день перед уроками в наш класс стремительно влетел Сергей, он был чернее тучи, в мою сторону даже головы не повернул. Это было необычно, и я почувствовала что-то неладное. Он направился к Лене, процедил ей что-то сквозь зубы и швырнул тетрадь на парту. Я с тревогой следила за его передвижениями по классу. Сергей подошел к ребятам, перебросился с ними парой фраз, с досадой стукнул кулаком в стену и резко вышел из класса. Мы с Ленкой переглянулись, открыли тетрадь. Заполнить вопросник он, даже и не подумал…
 Целый день я его не видела и немного успокоилась. Вечером поплелась в школу на занятие в литературно-драматическом кружке. Погода была уныло-дождливая, так же гадко было и на душе. Во время репетиции дверь распахнулась, и хотя я стояла спиной, почувствовала, что это Сергей. Извинившись, вышла к нему в коридор. Он сильно сжал мою руку и резко крутанул меня так, что его лицо, очутилось в двух сантиметрах от моего. Я не одернула руку, не отвела взгляда, почувствовав, что ему сейчас очень больно.
- Ну что ж, девочка, теперь, наконец, я все твои загадки разгадал, - тихо произнес он.
- А я тебе загадок не загадывала.
- Так значит, ты считаешь, что меня полюбить невозможно?
- Почему невозможно? Тебя ведь уже любят, только ты этого не замечаешь.
Молнией сверкнула надежда в его глазах! Черт, опять я делаю ему больно…
- Ну, пусть не я, Сережа. Мне кажется, ты просто заклинился на мне и продолжаешь двигаться по инерции. Остановись, оглянись! Сколько девочек вокруг!
- Заклинился?! Как же у тебя все просто. Ну ладно, остановился, оглянулся! И все равно продолжаю тебя любить! – крикнул он со злостью, глядя в сторону, мимо меня.
Я не знала, что делать в такой ситуации. Мне, действительно, было очень жаль его, и хотелось найти какие-то нужные для него слова. Но, подняв глаза, я ужаснулась произошедшей с ним перемене. Злоба исказила его лицо до неузнаваемости.
- Я уничтожу его, сотру с лица земли, мне все равно без тебя жизни нет, - тихо выдохнул он скорее для себя, чем для меня.
Жалость мою к Сергею как ветром сдуло! Я жутко испугалась за ни в чем не повинного мальчика, предмет моей любви. Он то уж точно здесь был ни при чем. Наши с ним взаимоотношения только-только зарождались, и все было романтически светлым и прекрасным.
- Ты что, совсем свихнулся? – резко дернула я стоящего напротив, словно в оцепенении, Сергея.
- Что, жалко стало? Жалко у пчелки! – криво ухмыльнулся он.
- Дурак! – заорала я, - Это что, поможет тебе?!
- А что мне поможет?
Вопрос его был философским, ответа на него мы оба не знали, да и существовал ли ответ?
- Тебя посадят в тюрьму, ты испортишь себе жизнь, - хваталась я за соломинку.
- Это ты испортила мне жизнь, - тихо сказал он и пошел прочь.
- Сергей! – крикнула я, но он даже не оглянулся.
В ту минуту я ненавидела его, как никого и никогда прежде. Меня просто сковал страх, и я не знала, что делать. Воображение рисовало жуткие картины, я шла домой по темным мрачным улицам, и слезы катились у меня из глаз.
Дома меня встретила бабушка, она уже начала беспокоиться. Ужин, любовно накрытый ею салфеткой, чтобы сохранить тепло, ждал меня на столе.
- Я не буду есть, бабуль.
- Что случилось? Да тебя словно с креста сняли!
- Все плохо, бабушка. Знаешь, я всем вокруг только порчу жизнь…
- Что ты, внученька, какие глупости выдумала! Ты попей чайку тепленького, согреешься, успокоишься, и все пройдет. Все проходит…
- Бабушка, ну как же ты не понимаешь!
Я не могла тогда осознать, насколько моя бабушка была права. А еще раньше Соломон: «Все проходит, пройдет и это». И, действительно, прошло, и остались только теплые воспоминания, и даже легкая зависть по нашим юношеским «шекспировским страстям»…
Тогда у мальчишек, благодарение Богу, дальше драки дело не зашло. Я была просто абсолютно счастлива и готова обнять весь мир! Как в песне Макаревича:
И наутро все те же за тем же столом,
Заказав, кто какао, кто пива,
Чуть смущенно беседу вели о другом,
И глядели в пространство счастливо.

Казалось, мы все тогда многое поняли и повзрослели.
В девятом классе я перешла учиться в другую новую школу, с Сергеем мы больше никогда не виделись. Сейчас мне кажется это странным, ведь мы жили рядом. Но тогда я об этом совсем не задумывалась…


***
- Знаешь, ты иногда мне снишься, и совсем недавно тоже приснилась. Это был словно и не сон… Я еду в троллейбусе, на остановке заходишь ты, вся в слезах, садишься рядом. Я пытаюсь как-то утешить тебя, обнимаю за плечи. Но твои слезы капают мне на ладони, обжигают мои руки и сердце сжимается от боли за тебя…
Проснувшись, я знал наверняка, что мы с тобой очень скоро встретимся. Это необъяснимо, но я это знал. Жаль только, что встретились мы при таких печальных обстоятельствах.
Все это было очень необыкновенно, но вдруг я замерла.
- Сережа, вспомни, пожалуйста, поточнее, когда ты видел этот сон?
Он пожал плечами и ответил неопределенно.
- Дней десять назад. Почему ты спрашиваешь?
- Это очень важно для меня, это было с субботы на воскресенье, да?!
- Кажется, да. Подожди, даже наверняка с субботы на воскресенье.
Я смотрела на него широко раскрытыми от изумления глазами, не в силах пошевелиться. В памяти моментально всплыл странный случай, который произошел со мной в ту ужасную ночь с субботы на воскресенье.
Накануне мы целый день с друзьями провели в лесу. Погода была великолепная, солнце, отфильтрованное кронами сосен, не жгло, а приятно пригревало. Дети носились по лесу со щенячьим восторгом. Мы нежились на солнышке, кто-то играл в бадминтон, кто-то разводил костер, мы любовались пламенем, жарили шашлык под неспешную беседу. Поздно вечером, придя домой, счастливо уснули, получив непривычную порцию озона.
И вдруг где-то после полуночи меня словно подбросило на кровати. Невесть откуда навалившаяся тяжесть сжимала грудь, руки и ноги были словно опутаны веригами. В горле стоял противный комок. Я вышла на балкон, и слезы мимо моей воли полились из глаз. Беда как будто накатывала на меня отовсюду, со всех углов темного двора и была неотвратима. Ничего невозможно было понять, на фоне полного благополучия и штиля в моей жизни со мной вдруг произошли такие метаморфозы. Вернувшись в комнату, усилием воли взяла себя в руки, подумав, что так можно легко стать пациентом психиатра. Постаралась успокоиться, но уснула только под утро.
И вот, я только тогда, именно в тот момент, когда Сергей рассказал мне свой странный сон, провела параллели и поняла, что это была та самая ночь и тот самый миг, когда у папы случился инсульт, так далеко от меня и так близко от моего сердца.
Я ничего не сказала тогда Сергею, ко мне, наверное, впервые пришло осознание того, насколько крепко мы все связаны нашими душами, и эта невидимая тоненькая ниточка сильнее времени и расстояний…
В моей голове происходили невообразимые вещи. Вот находилась река подо льдом, текла размеренно по своему руслу, и вдруг ледяные глыбы начали раскалываться на куски, кружить в непонятном стремительном водовороте, река бурлила и пенилась…
- Тебе нужно идти, Сережа. Рада была тебя видеть, - тихо сказала я.
- И я рад. Я пойду.
- Иди…
Я смотрела ему вслед, понимая, что что-то важное я так и не сказала, однако окликнуть его было уже поздно, знакомый силуэт медленно таял за зеленью деревьев.
Я зашла во двор, механически опустилась на скамейку рядом с мужем, пытаясь осмыслить только что произошедшую сюрреалистичную нашу встречу.
- Ты знаешь, это был мальчик. Мальчик из моей школы…
- Который был влюблен в тебя в школьные годы, да?
- Как ты догадался?
- Это понять несложно.
- Нет, это очень необычно и совсем непонятно. Я не знаю, как к этому относиться.
- Мне кажется, ты должна быть просто благодарна судьбе за эту встречу. Не каждый может похвастаться, что смог пронести через годы чувство первой любви.
- Да, конечно.
Я сидела и думала о том, как все-таки мне много дано в этой жизни - и ласковое солнце, и мальчик из моего детства в моей взрослой жизни, и рядом муж, который любит, а главное понимает меня и старенькая тетушка, и подружка Наташка, которую я непременно сегодня увижу!
И все-таки, я должна была увидеть его еще раз, сказать ему нужные, не сказанные мною слова, и на этот раз уже я точно знала, что это непременно произойдет.

***
Через полгода в канун Рождества я буквально на пару дней оказалась в городе моего детства. Мне нужно было уладить кое-какие формальности, проведать тетушку, встретиться с любимым моим человечком – школьной подругой Наташкой.
 Город встретил меня снегом, это было как-то очень неожиданно. Но удивляться было некогда, у меня было «планов громадьё» и слишком мало времени. И вот я уже на своей родной улице, боковым зрением замечаю его дом, кто-то отгребает снег во дворе… «А почему бы и нет?» - проносится в моей голове сумасбродная мысль, и я оказываюсь у его ворот. Это совсем на меня не похоже, я никак не решаюсь обозначиться и уже готова уйти, но неожиданно откуда-то взявшийся кураж захватывает меня, и я стучу в ворота. Он выходит, удивление в его глазах больше самих глаз!
Я улыбаюсь ему, просто благодарю его за то, что он был в моей жизни. Мне хотелось сказать ему это, и я это сделала. На сердце становится необыкновенно легко!
Он, кажется, не может осмыслить, что происходит. Извиняется за то, что не приглашает меня в дом, мол, жена и все такое… Я смеюсь и удивляюсь, ну как же он не понимает, что мне нужно было только сказать ему «спасибо» за все, глядя в его глаза. У меня такое чувство, что я только что выпустила голубя из своих ладошек, он взмыл ввысь, покружил недолго над моей головой и унесся в синюю даль…
- Все хорошо, Сережа, не думай ни о чем! Знаешь, у меня сегодня масса дел, мне нужно бежать!
Он помогает мне спуститься с крутой, скользкой горки. Я легонько сжимаю его руку, поздравляю с наступающим Рождеством и нисколечко не сомневаюсь, что именно эту последнюю нашу встречу, он будет вспоминать всю жизнь как рождественский подарок.
А Рождество оказалось необыкновенным! Проснувшись утром, мы с тетей замерли от удивления. Окна в доме просто утонули в огромном снежном сугробе, они словно были зашторены извне плотной снежной завесой. Мы с трудом смогли открыть дверь, кое-как отбросав снег. Сказочная картина предстала перед нами! Вся земля была укрыта громадным слоем снега, люди с трудом выбирались из домов, движение городского транспорта было парализовано, в городе объявили чрезвычайную ситуацию.
Вечером кое-как я добралась до вокзала. К счастью, поезда уже отправлялись по расписанию. Я сидела в купе и заворожено, не отрываясь, смотрела в окно. Снег все падал и падал, не переставая; картинки моих воспоминаний, еще недавно такие яркие, становились все более далекими и размытыми. Поезд начал набирать скорость, и память листала странички все быстрее и быстрее. Мерный стук колес принес умиротворение моей душе. Поезд все дальше и дальше уносил меня из города, уносил из моего детства в мою теперешнюю такую взрослую жизнь…



2004 год.