Прошла бы жизнь в селе Резные дали...

Старик Михалыч обожал природу,
рассвет туманный, блики на воде,
его сибирскую, кедровою породу
всю жизнь тянуло к горной синеве

Прошла бы жизнь в селе «Резные дали»,
на подступах к горе «Семиразбег»,
он с ужасом прозрел – его предали,
из всех чудес он видел только снег

Ну что снега? Не много в них начала,
из года в год земля меняет цвет,
а если взять и сдернуть одеяло,
всем бедуинам прокричать – привет!

Стянуть с себя китайскую рубаху,
фуфайку скинуть, разорвать трусы
и наплевать на совесть – брошена на
плаху, не жаль надеть кенийские портки

Нет, он не прОжил в Африке и года,
не полюбил пожарище зарниц,
его таежная, кедровая порода
не оценила разноцветных птиц

Цукаты, лайм и абрикосы с крабом,
шуршание обманчивых лиан,
неудержимо сердце подмывали
найти березу и налить стакан

Снега легли, и мягкая поземка
стучит в окно игольчатой росой,
поет в трубе, играет в кухне Семка,
а дед на печке дышит бородой

Привез с собой из дальней заграницы,
каких – то полосатых карасей,
у них расцветка как у медуницы,
насилу сберегли от радостных гусей

Навроде все, в пруду их схоронили,
за год обвыклись, стали словно карп,
вот только осенью случайно оглушили,
и Семка не проснулся, не услышав деда храп