Царство

Не совсем, как будто, тридевятое,
И не ирреальное вполне,
Жило царство нищих и ораторов,
С вечным - на войне, как на войне.

С трактами и стародавней дуростью,
И гордыней прущей напролом,
Имиджевою медвежьей буростью,
И змее-GO-рыночным орлом.

Где в былом: поля под кукурузою,
Тьма "не пионерских" лагерей,
Вытуренный вон, с картавой музою,
Премией отмеченный еврей.

Беспокоит прошлое имперское,
Спать народа слугам не даёт.
Сёстры, братья оказались дерзкими,
И не удалось их срезать влёт.

Разлетелась стая непослушная,
Клетку голубятни разметав.
В огороде общем стало скушно им,
Каждый чтит отныне свой устав.

Пригрозить пора бы и Царь-Пушкою,
В тяжкий блуд пустившейся сестре.
Ишь, как раздобрела на пампушках-то,
И на сале - соромно смотреть.

А вторая, и совсем с дуриною,
Вздумала перечить невзначай.
За душой лишь чача с мандаринами,
И хреновый баннолистный чай.

Царство воздыхает черносотенно,
Вспоминая то, что не вернуть,
И напоминая обормотинам
Про единый в рай наземный - путь.

А в самом, по-прежнему, распутица.
Вновь медвежье выперло в самом.
Девяносто лет, как нет Распутина -
Есть иные с яростным умом.

Вера есть - всё исподволь воротится
На круги, как водится, своя.
Главное - держать холопов в кротости
Остриём егорьева копья...