Чернильница, тетрадь, пиво и рак на блюде С. Наров

       И в этот вечер я не встал со стула.
       История мне не простит вовек,
       Что пёс замёрз, девчонка утонула,
       Великий не родился человек!
       Сергей НАРОВЧАТОВ
       ("Пёс, девчонка и поэт". -
       Собрание сочинений в 3-х томах.
       Том 1-й. Москва, "Худ. литература", 1977, с. 250)

Я проходил во вторник вдоль бульвара.
Как вдруг, допив прохладное ситро,
Чернильницу нашёл у тротуара,
А вместе с ней - гусиное перо.

И я подумал: Пушкин здесь, возможно,
Ходил и прибамбасы потерял,
И я их взял с собою осторожно
Так, что чернила и не расплескал.

Чернильница со мной заговорила:
- Сергеевич, возьми меня домой!
И задрожали в горести чернила,
Рыдая фиолетовой слезой.

Чернильнице рукой я гладил тело
И говорил ей нежные слова.
И женщины вздыхали то и дело:
- Видать поэта! Пушкин номер два!

А я боялся их горящих взглядов,
Которые тянулись все ко мне...
Чернильница сказала: "Наровчатов,
Смотри, лежит тетрадка на скамье!"

Опять находка! Да ещё какая!
Ах, право, как поэтом тут не стать?
И хоть поэтом и не стал пока,
Но взял с собою чистую тетрадь.

- Теперь найти бы надо вдохновенье! -
Подумал я с улыбкой озорной.
И потянулась вмиг, в одно мгновенье
Гусиное перо к тетради той...

Однако весь рассказ мой крайне лживый,
И было всё, конечно же, не так.
Весь день сидел я дома, пил там пиво,
А рядышком лежал на блюде рак.

И никакого не писал стиха я.
Из жалкой мыши родилась гора.
Чернильница была давно сухая,
И не было гусиного пера.

И только пиво пил и гладил пузо,
И ясно понимала голова
И то, что в дом мой не явилась Муза,
И то, что я - не Пушкин номер два!