Реквием 24

Катились годы красным колесом.
Народ следил за Сталинским усом.
Забыл его подкрасить, чепела...?
Коли забыл, плохи наши дела.
И в этот раз сидел великий Вождь,
Нахохлившись, как если б с неба дождь.
Скрёб из коробки щёпоть табаку...
Генералитет – тетёрки на току.
Переминаясь, ножками сучат
Втихую друг на дружечку стучат,
И прячутся глазами за глаза,
Не разразилась б новая гроза.

Ох, крепок зарубежный табачок!
А у кого тут бойкий язычок?
Пуркаев, брат чеченский, подойди,
Скажи, что ждёт Россию впереди?
Тот выходил, подтянуто ретив,
Ошеломлял, его речетатив,
Он говорил: хоть Гитлер и силён,
Однако Божьим даром обделён.
И слаб его ещё людской ресурс,
И коротко подстрижен квёлый ус.
И опыта едва на польский грош,
И слишком явна фюрерская ложь.

На что Верховный, взглядом всех сажал
И медленно со смаком возражал.
Он говорил: у Алика есть шарм
А ты Пуркаша, сраный командарм.
Ты, фюрера, сомнением не тронь.
В его глазах всегда горит огонь.
В нём вижу я священный трепет риз.
Национальный, но социализм.
Лишь с ним России будет по пути.
Меня от англо-саксов воротит.
Один нахал свалился, Чемберлен.
И Черчиль-дрянь, и Рузвельт – прах и тлен.

Составит Сталин с Аликом тандем.
На землю снизойдёт тогда Эдем.
Реальный, а не выдуманный рай,
Москва – столица - Караван – Сарай.
Пусть ему Запад. Сталину – Восток.
Пусть ему два, а нам один глоток.
Пускай пивко не шибкий алкоголь,
Сыграем мы с ним собственную роль.

       Караван – Сарай. - столица империи Батыя.
       Пуркаев - Сталинский маршал. Отравлен.
       Алик Шикльгрубер - Адольф Гитлер.
       Чепела - приставала, задира. / В. Даль./