а в нынешнем-любовь

Дрейдре и гиацинты

рисует гиацинты южный ветер на вымершем закатном авеню.
я поклонюсь небесному огню-
валькирия, обряженная в глетчер морозных душ.
декабрьский синдром пришедшего из дельф в гиперборею
весёлого красавца,
и кровеет царапина на сердце золотом
танцует вечер огненных коней аллюрами апрельского знаменья.
на землю перечёркнутую тенью ступает бог весёлости моей,
он пьет багровый огненный закат.
качается кадык на горле смуглом,
и брызги, окропляющие утро, созвездиями мыслей говорят.
играется языческий сюжет актёрами небесного театра.
квадригами, направленными в завтра, летят серпы пылающих комет,
и остывают, падая в восход,
в ладони плодородные миневры,
плеснёт зарю усталая венера на обнажённый розовый живот
и засверкает грудью облаков, соски опорожняя над землёю,
туманом, оседающим росою, на гиацинты радужных стихов.
расставлены придворные статисты, сыгравшие в весеннюю игру,
и, рассыпаясь бусами в миру, колеблет стебли смех мой серебристый.
та, что меня пришпилить норовит булавкой устаревших многоточий,
играющая мёртвым тамогоччи, девчонка из раскрашенных лилит
заплачет завтра, глядя на закат,
на чёрный полог близящейся ночи.
мне, тьма благословение пророчит, настоенное временем цитат.
и, веселясь на сумрачном пиру, я наливаю ведьминское зелье.
мистическая дудка менестрелья потворствует закатному костру.
подтаивает кружево снегов.
и аполлон из края вечных эльфов вернётся в предназначенные дельфы
на жертвенную лестницу богов.

******************************


симонетта веспуччи

великий леонардо, оглянись, весь мир вокруг как на ладони бога.
у камня, ошлифованного строго, огни святого эльма отцвели,
и в сумерках не разобрать лица склонившегося к нимфе полифема.
на марше люксембургского дворца
резвится златокудрая сирена
под звуки лютни чтение стихов, и разговор патрициев перуцци.
ты воспаришь над тернией веков в предвиденьи, дарованном веспуччи звездою данте.
озарится сад - сгорающею огненной планетой.
чертает лирик люксембургский ад
рукой героя двадцати сонетов.
здесь пересечься,- у небесных врат, где райский ключник привечает марка,
единством душ, в прочтеньи анфилад «триумфа славы» славного петрарки.
ты всё увидишь сквозь лазурный свод – любовь и мир, эдемские чертоги.
«-никто,»- сказал гораций,
-«не живёт довольный тем, как он живёт в итоге»
проходит путь от флорентийских плат до сумрачных чертогов амбуаза.
франциска облюбованный закат краснеет ямой выжженого глаза,
святейшей вавилонии султан вздымает перст кровавый над главою,
и жара разрушительный фонтан на землю низвергается стеною.
ты всё сожжёшь, и каждое лицо, тебя сопровождающее взглядом,грозит укором.
каждый твой чертёж кривится мукой огненного чада.
всё - в будущем.
а в нынешнем-любовь, к простой, и не простой
из смертных женщин...

ты помнишь ту кибелу, что у фонтана медичи в карреджи?
я-гаддиано. мне отмерeны две жизни,
но обе подошли к концу.