Летучий голандец

       Меня обступает одиночество. Оно стоит передо мной сплошной стеной и его так много, что все пространство заполнено им. Порой, кажется, что оно касается меня своей холодной рукой. Это то самое одиночество «лошадиными дозами». Звуки, доносящиеся из внешнего, воспринимаются как выплески другого мира, вычлененные из параллельности созерцания.
       Патологическая ненужность окружению, и даже нужность ему же, не трогает меня. Внутри себя – я одинока. Никто не придет на помощь в себя самою, собственные советы конечны и беспринципны. Мои мысли замкнулись в кольцо, в них не слышна даже инвариантность, я думаю об одном и том же, одними и теми же фразами, и одинаковой интонацией. Иногда мелькает что-то, и я старательно цепляюсь за Это, пытаясь осознать, понять. Это дается с величайшим трудом, и то не всегда.
       На душе пусто.
       В ней никого нет…
       Я сижу и смотрю на огонь, который выплевывает из себя горелка плиты. Я пытаюсь пройти через него. Может быть тогда появятся звуки моего мира? Нет, не удается.
       Иногда ночью, почти засыпая, я слышу незнакомые голоса людей, порой понятно даже о чем они говорят, но чаще – это только звуки чужой речи, странные и не слышанные мною ни при каких обстоятельствах. Случается услышать музыку. Она наполняет все мое существо, так, что я начинаю дрожать всем телом. Она то гремит, то тихо-тихо переливается, перекатывается и обтекает меня, как неспешная вода в реке. Жаль, что это слышу только я. А порой я начинаю петь. Мне самой не понятен тот язык, на котором сложены слова тех песен, но я испытываю наслаждение от проговаривания слов, ноты даются мне легко, голос внутри меня чист и силен. Я заполняю сама себя, и рождается восторг. Значит ли это, что я богата внутренним миром? Видимо в эти моменты я достаю со своего дна сознания частицы неизведанного в себе, либо уже пройденного, пойманного в другом измерении... А может только будущего?
       Я частица мироздания, значит и так же одинока как оно. Летящее по проложенному кем-то пути. Мерцающее. Распадающееся в пыль и вновь рождённое. Меня потрясают то вспышки, то ледяной холод, то кометы бьются друг об друга, оставляя свой огненный след. Там оседает их пыль.
       Так же как во Вселенной живёт Земля, во мне есть жизнь. Она многолика, многонациональна, добра и агрессивна. У меня внутри живут и поэты и прагматики, шумят политические страсти, восстает борьба за выживание. Моей душе знакомы инстинкты - «ужас смерти», « хлеба!», « зрелища!».
       Но больше всего я люблю, когда во мне пробуждаются влюбленные, и начинают свой танец возвышенных чувств. Сначала платонических. Созерцание... Затем постепенно тяга физической плоти заслоняет разум, и они устремляются в божественную какофонию страсти и неги.
       Это значит, что я живу!
       Во мне живёт жизнь ...