Цветы мне говорят прощай!

       I.

Такой любви давно не знали губы,
Такой любви не видели глаза
И руки в ласке были раньше грубы,
Не жгла так щёки чувствами слеза.

Не видел месяц часто тьмою пьяный,
Таких влюблённых, у ветвистых ив,
Сгорающих одной звездой желаний:
Любить, пока на этом свете жив.

Не слышал ветер клятвенных признаний,
Вздымая листья шумом у пруда:
«Пусть будет путь любви путём страданий,
Любовь не смолкнет в нас во все года!»

Кто так ласкал глазами луч заката?
А кто так нежил алую зарю?
Он в жар ладоней клал снежинки-пяты,
Чтоб с губ её услышать вновь: «Горю!»

На их любовь цветы склонялись ниже;
Любимый их с любимой возносил.
И сердце к сердцу было ближе, ближе;
Одно дыхание, пульс, упадок сил.

К ним зависть поднималась вороньём.
Сквозь пламя дней глядели ночи злые.
И сеялась молва одним враньём,
 О том, что чувства в их любви пустые.

Все потому, что так любить другие
Теперь не могут, раньше бы смогли?
Что шепчут вязы ветхие, седые:
Зачем весна, зачем расцвет земли?

Сгорай рябина, в нас любви так мало.
Влюблённые, мы, любим как-нибудь,
И старым клёном клонимся устало:
Закрыть глаза, забыться и уснуть.

А где же счастье? — спрашиваем скоро.
Послушай, тополь шепчет: «В нас самих».
Под сердцем павших чёрных листьев горы,
А в сердце новых песен пошлый стих.

Очиститься бы талою водою
Весеннего поющего ручья,
Сухую душу растрепать волною
Под ранней песней в липах соловья.

Весь чёрный омут листьев сжечь бы мигом,
Как мы сжигаем кровь свою вином,
И дать стучаться сердцу чувства миром,
Открыв ему Любви святейший дом.

Тогда, тогда всё сбудется, я знаю!
Исполнятся заветные мечты!
И сколько же веков об этом рае
Мечтать поэтам, в стих вложив цветы?
       
       II.
       Любимая.
Люблю его, как любят раз на свете
И ничего не нужно больше мне.
Я счастлива кричать: «Люблю!!!» рассвету,
И с тем, что сбылось плакать в тишине.

Когда я увидала в первый раз
Его глаза в нетронутой печали,
В тумане мир окрестный вмиг погас
И трепет влился в сердце с неба дали.

Не спрашивал он, как меня зовут,
Он просто подошёл и взял за руки.
Лучистых глаз горящий изумруд.
Кто щит имел от стрел Амура лука?

Кому могла отдать я губы так:
Быстрее мысли, ветра, солнца света.
Не поцелуй то был, а сто атак
Упрямых чувств, дремавших с детства где-то.

       Любимый.

Склоняясь, мне нашёптывали розы,
Я ждал, я знал, я верил -- о любви.
И в лепестках, оборванных морозом
Роса в лучах алела до крови.

Берёзы засыпали путь листвою,
А месяц золотил кудрей траву,
Рассказы нёс лазурной синевою
О счастье, что Любовью все зовут.

И счастье посетило нашу Землю,
Влагая в губы нежные слова,
А в руки ласку, голубиной внемля,
А в сердце свет, каким весна жива…

       
Вот чем сердца влюблённых одарила
В полёте новой молодости жизнь.
Но как не были вербы маю милы,
Он бурей разметал их в неба синь.

Цветы, склоняйтесь, травы, не шумите,
Деревья, сыпьте красками листвы;
Рукой не рвите паутинок нити;
Уймите холод злой людской молвы!

Да спойте, птицы, громче в сад и в поле,
Ножами криков режьте сердце всем.
Всем тем, кому любви не видеть боле,
Такой, что не затмить её ничем!


       III.
Любимая простудою болела:
И кашель, насморк, в горле – жар печи;
Глаза температура снегом белым
Застлала. Ляг в постели и молчи.

Любимый весь извёлся от страданья.
Не спит, не ест уже весь день, всю ночь,
И полночью свои стихи-признанья
Любви он дарит, больше ждать невмочь:
«Как я люблю весь мир, всю нашу Землю!
Людей, живущих, добрых, разных, злых.
Я в каждом сердце с радостью приемлю
То, что оно должно любить других.
Люблю цветы для радости, улыбки;
Люблю деревья, шум листвы душой;
Люблю я птицы ранней голос зыбкий,
Когда ей петь любовью и весной…
Люблю траву, ласкающую плечи,
 И, пахнущую мятой, чабрецом;
Люблю в багровый сад в осенний вечер
Войти грустить и думать ни о чём.
Люблю, люблю, люблю! И до безумства!
Всё, всё так близко к сердцу у меня.
Но как на небе звёзды – эти чувства,
А небо – это милая моя!»

Таким он чувством жил неповторимым.
Да для неё он был на всё готов,
И ночью в темень шёл путём недлинным
У знахарки добыть хоть пару слов:
Как поскорей спасти любимой тело,
Каким настоем хворь быстрей прогнать?
Спешил, ничто не видел, то и дело.
Стояла ночь темней, как старый сад.
На ровную асфальтную дорогу
Он выбежал, чтоб вот уже дойти,
Но, ослеплённый светом фар надолго,
 Застыл в последнем, роковом пути.
Глухой удар, и крик, и грохот стёкол,
Металла визг с шипящим воем шин.
Водитель пьяный, как в охоте сокол,
Когтями срезав жертву – в неба синь,
За тёмный поворот умчал со страха
За чёрную душёночку свою,
Не глянув: может жив парнишка, махом
В больницу быстро нужно бы ему.

Любимый пал на землю… Кровью, кровью,
Той, что так сильной, божеской любовью
Горела в нём, без крика истекал,
И голову на травы нежно клал.

А на траве обочины крутой
Ромашки полевые забелели,
Как будто, все проститься с ним толпой
Пришли, склоняясь, робко и не смело.

И он взглянул на них в последний раз,
Есенина стихи шепча и плача,
И кто б увидел то сиянье глаз,
Сказал бы: «То Сергей был, не иначе».

«Цветы мне говорят – прощай,
Головками склоняясь ниже,
Что я навеки не увижу
Её лицо и отчий край».

       IV.
День похорон ушёй тревожный.
Слезой дрожал людской поток.
У чёрных лент цветок дорожный
Поник навеки и умолк.
Не говорить ему стихами
В любимых месяца лучах,
Как не шептать другим словами
Из песен о её глазах.
Поник, умолк, целуя землю;
В холодной яме пух и прах,
В последний раз душой приемля
Любовь, как сон на небесах.

Болезнью тело истерзалось,
И горе выпило глаза,
В губах синей морского вала;
Ножом по сердцу боль-гроза.
Надгробье нежно обнимая,
Слезами истекла она;
Прощаясь долго, повторяла:
«Любимый, не навек одна
Я буду в этом мире злом.
Так скоро в твой далёкий дом
Приду к тебе, пусть лишь луна
Лучами тело мне омоет,
Распустит косы вниз рекою,
Спокоит тело в твой покой.
А душу вырвет над землёй
В дорогу к звёздам, там, где ты
Всю душу выплеснул в цветы».

Нарциссы, маки и тюльпаны,
Сгорая в месяца лучах,
В крестовом кладбища тумане
Пытались боль смягчить в глазах.
А рядом ива изогнулась,
Коснув макушкой чёрных холм,
Как не берёг ей тополь юность:
Скрывал в тени и в бурю, в гром.
Теперь печален тополь, грустен,
От горя сохнет, жёлт и сед,
Без ивы в этом мире пусто,
Лишь осень, вёсен больше нет.

А что любимый?.. Не любимый
Любовь ей шепчет в тишине.
Склоняясь к ней, цветочек синий
Дрожит: «Не знать бы это мне».
Дрожит, увидев без дыханья,
Без слёз, без стонов, без души
Любимой тело – от страданья.

Куда душа уйти спешит
Дорогой месячного поля?
Туда, где звёздами цветы,
Чтоб позабыть ей: горе, боли,
Печалей, мук и слёз неволю.
Туда, где он – её мечты!
_____________________________

Цветы, склонялись долго, птицы пели.
Без бури клёны гнулись за рекой;
И пал у ивы тополь белый, белый;
Не мил ему без ивы мир земной.

Да только в небе, там, где яснозвёздно,
Сильнее, ближе вспыхнули огни,
Она и Он у жизни невозможной
Цветы срывают в золоте луны.

И дарят их букетами друг другу,
Откинув цепи тьмы с веками мук,
Чтоб вместе в путь по радужному кругу
Идти с цветами прочь земных разлук!