Слово о Солженицыне

Вот Солженицын написал ГУЛАГ таким в утеху,
Что с ними с той поры Россия и пошла-поехала.
Что зэка в камере в тепле на койке с полным электричеством
Как охнул слышит мир так как его величество.

Та эпопея как изданье в «Новом мире» началась с Твардовского,
То отвернулись от советской власти мы в лице Островского.
Хоть он в мороз в калошах рваных в город путь прокладывал
Добыть дрова, спасти людей все силы вкладывал.

В шинели мокрой спал как братства всех людей создать историю,
В тюрьма б в той зэковской он жил как в санатории.
Ах та пора Стахановых и Зой Космодемьянских,
Которых анекдотами из ЦРУ народ наш превратил в останки.

За красные флажки мы сиганули по Высоцкому,
Клыками волчьими сцепив на шее чувств высоких.
По тюрьмам в песнях шастаем, сроднившись с зэками,
Не понимая, что, когда волками стали, а не человеками.

А демократы тычут всё в глаза ГУЛАГ, преступников жалея,
А мы всех здоровей при Сталине и не заметили теперь что лишь болеем.
Войну как выстояли с шутками, хоть горько было, с Теркиным,
В журнале «Новый мир» с ГУЛАГом мирную жизнь превратили в горе-горькое.

Жалеют нас, более больше всё, дошли до Горбачева, Ельцина.
Свободней нас сдавило так как криминалом, ценами.
По Достоевскому философы мы, чтим слезу ребенка,
А матери детей бросают в мусорный отход, что рвется там, где тонко.

Богаче в мире всех, вдруг стали мы убыточны,
Что раз ГУЛАГ, то нищим минимума не достичь прожиточного.
Для тех, вк ом условия, чтобы жить, господские,
Кто слушает с лапшою на ушах, то скотские.

А мы живем всё, победителями глядя,
Холопы, что боимся всё назвать мы негодяя негодяями.
ГУЛАГ при Сталине чуть-чуть был, а теперь вся Родина,
Что как поля, леса и мы холопами распроданы.

А в лампочке стране в основу все устроен цоколем,
Хрипит судьбу нам предрекая тот же все Высоцкий.
Из школы раз свернули мы в тюремный коридор,
Главенствует как на экране, так в сознанье вор.

Не понимаем все, в каком живем мы времени.
Что Конституцию б переписать нам под законы те тбремные.
Что на панели наша Конституция,
Так рыночно устроена как проституция.

Ах, та свобода с гладкою бумагою,
Что бьет по голове и все оврагами.
А нас пугают все еще ГУЛАГами,
Что под трехцветными скрываем мы, прикрыть чтоб, флагами.

И что ГУЛАГ тот крохотный не знали, что с его примерами
Страна когда тюрьма с гигантскими размерами.
И как они с ГУЛАГом там не тужатся,
Тех не могли представить, что с экрана выпирают ужасы.

Такие как в гестапо аморальные,
Что кажутся свобода, демократия нам не нормальными.
Другие люди с рыночной к друг другу злобою
Раз Сталина в себе мы предали, угробили.

Как были мы велики, так теперь беспутные,
Держали как гиганты на плечах весь мир , как так теперь преступные.
Страну всю под ГУЛАГ мы перестроили,
Гайдары и Чубайсы как надсмотрщики.

 Они в реформах тех закрученными гайками
И душат нас концлагкрными в минимум пайками.
У них идет как яхт, счетов, так проституток их реализация,
Которая нас сдавливает как петля инфляции.

А все Высоцкого мы исполняли только
Себя, выебываясь, воображали волками,
Выпендриваемся бомжей в «Аншлаге» ролями
А для чиновников вверху подопытные кролики.

А что так Солженицын только громко охает,
То без него мы знаем то, в стране как плохо.
Что нам в той демократии хрен что прорежется,
Что член ЦК, секретари обкомов во власти те же.

Они себе все на уме
Так, что народ наш все не понял, как оказался вновь в тюрьме.
Что снова мы рабы, а не рабочие, крестьяне,
С уничтоженьем ветеранов как труда, войны всех без изъяна.

Что поношение страны ГУЛАГом то господ тех царственность,
Чтоб разрушать народа государственность.
А с ельцинской улыбочкой и прочих в лицах –
Страну в тюрьму кто завели совместно с Солженицыным.

Нас растоптали, душу вынули и обокрали,
А это демократией назвали.
И не у братства, дружбы первенство:
Братки те чувства топчут и так как в тюрьме главенствуют.

Гулагом так свободу, тем преступным миром для народа меряя,
Что в Горбачева, Ельцина поверили.
И повторяя: «Демократия, свобода!»
Того не знают, что в тюрьме живут народы.

Что раз есть господа то, чтобы
 Те господа существовали, им нужны холопы.
Кто завели в тюрьму под лозунги марксистские,
Чтоб верить им, кто всех честней, поступки ж их садистские.

И вот, трехцветными махая флагами,
Клянем ГУЛАГ, хотя живем намного хуже, чем в ГУЛАГе мы.
И топчем мы в душе, что создали со Сталиным высокое.
Святую веру вынесли что сквозь бои жестокие.

Не замечая то во времени
«Свобода» восклицая, стены что тюремные.
А кто строк этих автор
НЕ в силе Бог что, а что Бог в правде?

За Сталина и Ленина я в церкви ставлю свечку
Чтоб бог добрей к ним был, и на душе мне легче.
И мысли то не святотатство,
Святые что не господа, а как товарищи, святых тех братство.

Всем жертвовать в себе за чувство то высокое,
С которым Бог пришел к нам в это время недалекое.
Восстань же, Бог, святою верой в ком не исковеркана,
Когда к ногам его прильну с надеждой этой в церкви.

Что те же все мы, что не пропащие,
Что так, как в партии Устав поверил, увидел Бога как основу жизни настоящую.
А так, когда кричат теперь в России: «Демократия, свобода!», -
То ощущаю я таких людей уродами.

Когда трехцветными махают флагами,
На пайке ниже минимума, как в концлагере.
Куда нас завели с улыбкой Ельцина и прочих лицами?
Всех, машущих трудами Солженицына.