Сон о Иерусалиме

 
 

Сон о Иерусалиме






Прошу тебя: оставь мою печаль
Со мной. И охромевшую педаль
Стреляющего лаком пианино,
Похожего на черный катафалк,
Оставь. Земляне-губы бросят «фак!»
Летающей тарелке магазина.

Не нам решать. Оставь всё так, как есть,
Во мне. Всё, что замедленная месть,
На нищенство умноженная честь,
Влила в меня из прежних генераций –
Из штофов синих, глиняных баклаг,
Из завещаний дьяков и бродяг,
Отцов без средств, актёров без оваций.

Оставь – я недоверчив и упрям.
Все ваши "здесь" – мне даже и не "там".
"Нигде, нигде!" – вот адрес необманный.
Опять сквозь сон я силюсь долететь
До места, чтоб в ладонях растереть
Полынный лист земли обетованной.

Горячей охрой обозначен склон.
Хрипучий сурик и лимонный крон –
Тысячелетней засухи работа.
И вновь разжарен добела зенит,
Присох язык, и в темени болит.
Но, помню, я хотел спросить про что-то…

О чем еще по-русски вопрошать? –
Кто виноват, как в сумраке рожать,
Как умирать в загаженном пространстве?..
Во рту наждак, и в черепе звенит,
Но я скажу: мы твёрже пирамид
В грехе тверёзом, в покаянном пьянстве.

Меж Городом и Масличной горой,
Свежа, как пиво чешское "Праздрой",
Кудрявится Кедронская долина.
И, если б от души воззвать "сим-сим!",
Шепнул бы в ухо Иерусалим:
"Продлим повествование, продлим.
Меж валуном вон тем и кедром сим,
Вот здесь, раскрыла рот Господня глина..."