Как обычно китаец-лавочник в субботу поздно
возвращается в гнездышко, на окраине свитое,
его встречает жена не забитая, не усталая,
дочки с косметикой, с талией,
носящие новенькие одежки,
хлопающие в маленькие ладошки,
выросшие на мясе и на картошке,
а не на рисе и чае.
Китаец ест лапшу, запивает пивом
и выглядит... Я напишу «сонливым».
Сердце его из-за тоски по родине – не разбитое,
душа его из-за тоски по родине – не испитая,
лицо – морщинами не изрытое.
Получает больше врача.
Дочки знают несколько иероглифов:
«мама», «река», «рука» и противоречивое «ча-ча-ча».
Больше им не узнать, потому что немецкий –
это хоть не родной, но детский,
юношеский, уличный, разговорный.
Китаец уходит спать, понаблюдав за китайской сборной,
побывав в уборной,
безо всякой мысли – задней, неверной или тлетворной.
Как обычно китаец-лавочник в субботу поздно...
© Copyright: Сергей Гронинген, 2008
Свидетельство о публикации №108080301235
Свидетельство о публикации №108080301235
Рецензии