Ненастоящий человек

Ненастоящий человек. (отрывки)
Юность Горецкая

I.
Он с завидным постоянством ходил на работу. Как будто жизнь зависит от хода этих часов: проснулся, завтрак, метро, работа, обед, метро, ужин, книга – спать, проснулся… Ну, в выходные еще убраться в доме. Купить еды.

В принципе, с ним очень тепло – как за старой кирпичной стеной, увитой диким мелколистным виноградом с четкими красными прожилками и теплым запахом вечерней ранней осени. Эта стена – локальная, как бы переносная, она закреплена с ним где- то в области метра-полутора за спиной. Ему нетрудно носить эту стену – стена это он. Там, за стеной – ветер, холодно, там много людей с разными лицами и одинаковым выражением. Там – работа, Деньги, мало времени и не думают о смерти и смысле жизни. А что здесь, я не знаю. Мне здесь уютно.
Я читать люблю. Читаю, читаю… У меня есть легкое зеленое с маками одеяло, я укутываюсь, беру книгу и читаю. А когда прочтенное переполняет меня – я встаю и иду слушать людей. Не всех, конечно, мне не хватает энергии на всех. Только тех, которые живут своей жизнью, И не хотят советов, а хотят в моих глазах увидеть отражение своего мира – удовлетворенно кивнуть головой, может, хлопнуть себя по бедру – сказав «Ай да я, ай да молодец!»
Тогда внутри меня что-то тоже удовлетворенно кивает, и я спокойно еду домой. Если же не выходит пообщаться – то я езжу на автобусе – или машине – главное, чтобы было тепло и удобно сидеть и долго ехать – тогда я молча смотрю в окно и думаю - созерцая. Когда кто-то спрашивает меня, о чем я думаю, я сразу не могу ответить – это не думанье даже, а плавание – в движении времени. Оно льется по кругу – я а сижу в средине и наблюдаю, как его движения отточены и гармонично бесстрастны…
Он, обычно, не спрашивает меня ни о чем. Ему как - будто не нужно. Просто довольствуется тем, что я нахожусь в пределах его стены.
Ночами мы бываем близки, и он лечит меня от излишних слов и вопросов, у него внутри нет этих «лишних». У него все просто и ясно. Это успокаивает. Похоже на то, что ты смотришь на широкую, мощную такую реку. Она течет, - и. даже нет! – она двигает Землю, дает ей силу бесшумно проворачиваться, как огромной мельнице. Есть в этом какие-то границы…
Я не вижу границ. Просто ощущаю их всем телом. Они говорят, негромко, как шелестят листья, и абсолютно бесстрастно – вроде их и не волнует содержание: «Только здесь. Туда не выходи. Вход потом не отыщешь. Будешь ходить по миру, знать, что вот, рядом - есть эта река, эта сила – а дороги к ней нет…»

       И грусть от этой возможности, которую мне реализовать хочется именно потому, ЧТО НЕ НУЖНО. Один мой знакомый Профессор даже закон вывел, если его переложить на обычный язык, то получится: сильнее всего хочется того, чего нет. А давние-давние мудрецы из прошлых веков шепчут пеплом своим «Знание жизни не освобождает от жизни».
Его удивляют мои мысли, мои вопросы. Он даже о смерти не думает! Тогда он останавливается, внимательно и чуть встревожено слушает меня, даже не слушает, а наблюдает за моим рассказом. Потом успокаивается и просит меня: «Все будет хорошо? Милая?»
Странно, но он помнит даты наших встреч, свадьбы, считает время, пока мы рядом. Еще он совершает Подвиги. Довольно часто.

II.
Она удивительно органична – как кошка – всегда падает на четыре лапы. И потом, у нее мимикрия. Это не болезнь. Сейчас мне уже смешно наблюдать (такие концерты иногда совершаются при мне – и у меня, представьте, билеты в первый ряд), а раньше меня пугала эта ее способность.
Расскажу. Едем в такси. Она быстрыми взглядами изучает водителя, что-то в ней вспыхивает и начинает нежно переливаться – и, БАЦ – она другая. Я подозреваю, по реакции бедного малого, что она идеальна для него, даже язык меняется – в ее грамотной, красивой, почти литературной речи появляются какие-то обороты, сленг народный, что-ли. Причем с разными людьми она разная. Я думаю, что именно со мной она настоящая. Я ее спасаю. От нее самой и от ее мира, в котором мне неуютно.
И еще важно переждать ночь – ночью с нею что-то делается. Она не может спать с незанавешенными окнами, она мучается, вокруг нее сгущается воздух от вопросов, которые она хочет задать и не задает. Я уже знаю, что ее не нужно трогать – я жду, пока она уснет, лежу с закрытыми глазами.
Иногда она ласкает меня, и после любви, задыхаясь, тихо говорит сама себе: «У меня просто неврастения, все хорошо». Я делаю вид, что не слышу.
III.
Я теперь его не трогаю, не говорю с ним о чем-то важном. Такое впечатление, что у него нет внутреннего мира. То есть внешне он есть. А внутри это просто черный плотный каучуковый мир – ни пространства. Ни звуков , ни-че-го. А может у меня просто глаза не такие?
Мне страшно оттого, что когда я умру – уж с ним-то я никогда не найдусь – я просто его не увижу там и буду одна. А он и не заметит разницы между этим и тем миром. Будет такой же органичный. И желания у него простые совсем – чтобы его встречали у порога, и, еще он любит новинки техники – там, телефон мобильный последней серии, записная книжка, последняя версия компьютера… как будто я живу с существом из другого мира.



IV.
Я очень часто становилась причиной чьей-то Любви. Что-то во мне будит Мужчину. Он идет на этот зов, преодолевает все препятствия, а когда приходит ко мне, я вижу в его глазах удивление… Это. Наверное, это не мой Зов, это что-то За мною. Я зла на Него. Оттого что он посмел дать мне надежду – что Он-то пришел ко МНЕ…
Сама я не знаю, что это такое – когда меня любят, вот и пробую. На зуб. Не каждая любовь это выдержит. Иногда мне кажется, что в детстве меня любили, пусть и в извращенной форме. Тогда я думаю себе – какая же ты страшная вещь – любовь! Неужели другие люди, которые говорят о любви к ним – имеют в виду то же, что и я?


V.
       К 30 годам я поняла, что можно жить не по книгам, а придумывать самой, с того места, где мне отказывают все указатели и модели.
Вот беда – это очень сложно, выдумывать свою жизнь для себя...
       Когда оказывается, что отражение в стеклах вечерних окон – это твоя лучшая, горькая, родная, невинная и худшая половина, когда …
Когда неизвестно, бывает ли что-то, после того как принц спасет принцессу, и они поженятся? И что бывает и надолго ли?
Я часто переигрываю свою жизнь в воображении. Часто жду, когда его брошу, и потом что-то опять будет – не знаю что, но драматическое что-то, трагедийное даже...
VI.

Последнее время мне хочется чаще быть с простыми, понятными людьми. С ними я значимый. Они смеются над моими шутками. Они задают мне вопросы: «Как ты думаешь, стоит это делать? А с этим что?». Я могу договариваться с ними, они всегда только здесь – я их понимаю…
А она все чувствует. Мне даже страшно, когда тихо и бесцветно мне описывают событие, которое я, ей-богу, чтобы не травмировать ее, преподнес в другом свете. Она говорит, что ведьма. Я верю и не верю.
Сейчас я жду от нее, что она встрепенется, будет защищать наш мир, меня будет держать. Я не по-настоящему. Я для того, чтобы она проснулась, и начала меня любить так, как мне не хватает: встречала на пороге, ходила со мной к моим друзьям. Не была такой неясной и сложной. Она беспокоится. Тревожится очень, и только плотнее запахивается в свой плед, будто защищается им. От меня?!!! Не знаю, хватит ли у меня сил.







VII.
У меня жизнь богата на необычных людей. С Даром. У одной такой девочки я одолжила без спросу стих, который она написала мне в письме, ее любовь изливалась на меня какие-то мгновения:

Мне хотелось выть, как побитой собаке
А я молча шла, не спеша
Я одета была в одной лишь рубахе
Рубахе, названье которой – Душа

       Девочка была удивительная, чистая. Ненастояще откровенная и прозрачная – она рисовала добрые и грустные цветы, на которые смотришь – а они превращаются в – девушек, с грустными глазами.
       Она еще плакала от моих бесчисленных романов – заботясь о моей душе. Она умела читать эту книгу ненаписанных будущих. Она осторожно отодвинулась, когда парень, который ей нравился, так влюбился, что даже оставил учебу, чтобы быть со мной подольше - она смотрела и грустила. Продолжая греть меня своим присутствием.
       Ее свет выключился во мне где-то года два назад.
А недавно я узнала, что ее нет. Нашли ее в лесу, обглоданную зверьми, и только по прикусу – у нее был необычный прикус – узнали. Я часто думаю о ней…
Эти строки – тебе – спасибо за стихи, я возвращаю их тебе. Где –ты?

VIII.
Я познакомился с нею как-то спокойно. Моя сестра привела ее к нам в дом – объяснив «Это чудная, Необычная девочка». Да.
Меня она потрясла эрудицией – я привычно рисовался перед нею, как перед всеми девчонками: там Сартр, Кьеркегор … Она спокойно слушала. Потом сказала - они не светлые, я больше люблю Камю… Обычно, девушки не говорят о философии.
 Я замолчал. Был недоволен, что она вот так может, стал ее разглядывать. И чем дольше приглядывался, тем сильнее внутри нее разгорался какой-то свет - а потом. Я утонул в нем.
Я так любил ее, что меня подбрасывало в пять утра на постели, и я бежал в ее комнату (она не любила спать с кем-то) становился на колени, клал голову ей на спину и охватывал ее прохладную, с утра, руками вдоль – от маковки до коленей. Я дрожал от восторга и счастья. Долго. Любое ее слово было для меня Истиной. Когда она просила меня: уходи. Я боюсь. Я не умею быть счастливой. Я не умею жить с кем-то, я окунался в ужас- холодный, липкий. Бездонный: КАК? Нет! Я спасу ее, я помогу ей ожить, растаять и поверить… В меня, в мою любовь, в мою силу.





IX.
Снова я опускаюсь в Свой мир. Вновь – я Одна. Нет – он не ушел. Он со мной. Не может он вот так просто уйти. У него есть чувство долга! Но его шаги все тише. Он все реже со мной. Он не теплый. И молчание проросло между нами. Как затмение моей души…
Отчего же я не сломаю эту стену? Чего я жду? Почему я не спасаю тот свой мир? Не знаю…


X.
Я понял, с ней нужно больше говорить. Просто говорить, не важно о чем. Для меня это сложно, я так не умею.
Это как рассказ: барышня говорит подруге: Вот, что-то случилось, он на меня странно смотрит, у него другая. Мы сходили на футбол, он молчал, был расстроен и тра-ла-ла, потом мы пришли домой, он опять молчал, потом была ночь любви, он вел себя не так, как обычно. Я знаю, я чувствую, у него другая…
А мужик говорит другу : Спартак проиграл, зато потрахался…
Я какой-то не такой, как она хочет. Да она сама и не знает, чего хочет. Женщины и мужчины разные. Рядом с ней я какой-то … ненастоящий…



XI.
Я просто ненастоящий человек, и, находясь за этой стеной из красно-коричневого кирпича, настоящей не стану. Когда это знание, как ярко-синяя волна подымается во мне - я тоскую, не сплю ночью, злюсь до ярости на него, на себя, на Б-га, и, иногда, от бессилия, плачу.
Понятно, мне просто нужно научиться любить – но, …, как же это сделать? И кого любить… Может, с е б я . . .


Киев. 2004-2005.