Город.. действительность

Городу обещали праздник, но праздника не случилось. Люди волной укатили в другой район. И площадь тихо отдыхала под закоптелой луной. Улицы, укрытые чернотой и рытвинами, прислушивались к шагам одиноких, проходящих мимо, спещащих домой. Ёлки лапами прикрыли лавочки с матерящимися влюблёнными. Жара уходящих летних дней неотступно тлела под струями ночи. Она торопливо шлёпала ночными ухабами, было рано – всего 9 вечера, но пустынно и чего-то страшно. Город, знакомый с детства, внушал тревогу. Подвигов сегодня не хтелось. Она «отсидела» в шумном городском кафе, с выпившими «живыми» певцами и непонятными, далёкими ей людьми. Ор «музыки», «контингент железный» забегаловки коробили её, тянуло в одиночество лунного, дремлющего города. Окружающее напоминало шабаш – боевая раскраска женщЫн, пьяные слюни, песни «Шансон»... это не-главное.. но люди... «люди»... хотя они-то как раз и были настоящими, реальными. Поедающие сделанные дома салаты, принесённые сюда в пол-литровых банках, поглощающие водку из пластиковых стаканов; потные, лысеющие мужчины вожделенно прижимающие в «танце» не менее потных стокилограммовых дам под песТню: чужие губы тебя ласкают. Так живут люди, и глядя на них, она знала с 80% точностью, что будет с ними, что было с ними. Как в плохоньком, пошловатом кино можно просчитать заранее, что же случится с его героями. Она устала и фантазии унесли из "бренного мира". Торопливо распрощалась с тётей и её подругой, соврав что-то о поджидающем кавалере и углубилась в таинственный мир лунных улиц. ... Пришёл второй день. Второй день, двадцать пятый день месяца был днём города. Площадь заполнили толпы горожан, корыстолюбивых абори-Генов-и-Васев. Но праздники носят однаковый характер – водка, снова водка, свинские рожи, беляши как бесценный атрибут действа. Шары, неоновые рога, тонны сладкой косметики и туалетной воды, слащавые расфуфыренные «дивы» с пьяными кособокими кавалерами.. и ах! Сладкая вата-сладкая вата! Шумы подражателей музыки, залихватские речи с трибуны, всё больше алкоголя.. всё больше... Она стояла одна среди толпы, одна всегда, где бы и с кем ни была, наблюдатель, кошка, которая гуляет сама по себе. И всё же горько ей было. Давило грудь. Одна... «опять не сольюсь – подумал Бернар». Хотелось быть в едином ритме.. но, пожалуй, не в этом да и не с ними. И она ушла, чуждая всем и сама себе. Не напоённая одиночеством, не утолив жажду общения... Ушла, и ночь сомкнулась за ней. Она шла мостом и музыка, любимые «плеерские»песни бередили ей душу. Lambada – казалось ей.. она на бразильском пляже в ярких цветах крутит бёдрами среди красивых, упругих, молодых, на белом песке. Всё снова раздвоилось – то казалось, что и она молода и красива, то – дряблая и непригожая. Мосты закончились, и она пошла по асфальту. Горькое, саднящее и щемящее одиночество. Так давило, что и облегчиться, пролиться слезами не могло. Но.. она выпрямила спину, и в один момент одиночество стало сладким до тёрпкости. «Ни на что не променяла бы этот летний вечер, это тепло, эту дорогу» - она сняла обувь и дальше шла босиком, пританцовывая, осчастливленная тем, что секунду назад было болью.

... мир внутри Взошедшей на Мост...
Сумерки парящие опускаются на планету. Белёсым дымом стелится туман над засыпающей рекой. Тёплым паром молока вечер окутывает плечи, обнимает тихо. Пахнет сиротливо костром. Мост сизыми перилами тянется в далёкое прошлое. Всем телом ощущается его сотрясения от машин, но чадящие монстры гудят мимо, не задевая ушей. Лишь уголок глаз ловит их огни. Впереди простёрлась река, объятая сумерками. Пейзаж знаком до оскомины, но будто новый, невиданный доселе, неведомый.. закрадывается и селится в самые закоулки души, находя отклик и ища приюта. Мост в Бесконечность, мост в Будущее... его шатающейся дорогою пойду в новый мир. Разрывающий в лохмотья миг застывшего Сейчас. Два дерева онемели в пустоши. Одно настоящее, другое – отражение. Действительность режут на куски торта провода электропередач. Делят на шестерёнки и реальное дерево и его близнеца отражённого. Делят безжалостно, на 4 части. Взгляд упирается в искромсанное небо. Сейчас шатается, звенит, рокочет в ушах. Любимое состояние – остро ОЩУЩАТЬ себя Здесь в Сейчас, и в это же самое время находиться на другой планете, в другом мире, измерении, вне времени, вне всяких границ, рамок, убеждений. Тебя нет и ты есть!Нет прошлого – и оно в тебе, Будущее уже случилось, а тень Сейчас трепещет крылами по твоим разгорячённым щекам, плывёт мокрым зверем по затихнувшей воде, гремит мостом под ногами; Никого нет, Ничего нет; Все – есть, Всё – есть! Я одна на планете среди миллиардов живых существ. Все мирские ощущения сплетаются в необъятное, которое Ты здесь и сейчас немо объял и несёшь в себе, пытаясь не пролить ни капли.
... уши заплетены плеером, музыка всё громче заполняет голову, и тело плавно плывёт в неё, в необъятное внутри себя, в тёплый воздух, в молочный туман, само становясь туманом, растворяясь в Небытии Бытия. Всё вместе, всё едино. Мост перетворяется... Асфальт, масляно-чёрный, гудронный, лоснящийся.. он молод! Гложет отражённые фонари. Они, оранжевые, кометами рады укладывать яркие лучи свои в чёрные крупинки дороги. Дорога в Никуда, дорога в Везде. Время тянется, как прилипшая к босой ступне жевачка... резинка, пережёванная и не проглоченная чьим-то ртом. Здесь шёл человек, с судьбой в кармане. Думал, жил, дышал, жевал, плюнул.. ушёл дальше в Везде.
Босые ноги резво бьют неостывший, горячий и ленивый, юный асфальт. «Вестибюлярный аппарат ни к чёрту, частоты пульса зависят от дозы» - весело прыгать прямо посреди разлёгшегося чудища. Асфальт, сожравший столько солнца за день, похож на громадного питона, лоснящегося от сытости. Фонари всё оранжевеют в нём. Змеистая земная ночь...
Такая новая дорога, такие старые обочины. Она – словно чёрное масло, разлитое Далью, они – осколки брошенного в пыль, утоптанного Прошлого. И мириады вечных звёзд безразлично мигают с небес. Небо отражается в дороге, Дорога в небе. Млечный путь...
Фонари мельчают. Светлячки? Танец, сумасбродный танец пьянит душу и рвётся наружу. Тело, песок, стекло, камни, покинутая стройка, свет, фары – такое Единое, такое Целое и такое Разрозненное. Я – маленькая лошадка, я – негритёнок, я – гусеница и доска почёта. Кем угодно могу я быть в этой ночИ, в Сегодня, в этом Сейчас, таком тёплом, родном и чёрном. Лягу на асфальт и впитаю всё его гудронную мощь. «It’s a dark night» - да, ночь темна.. темна и прекрасна! Одиночество рвёт счастьем и полнотой жизни. «И я кружусь в фантастическом танце», пригласив с собой всю планету!
Шлепки босых ног раздаются в тиши ночной, подтягивается холод. Фары, звон колёс, хруст костей и обречённая Вечность тянет шлейф, кусает губы, кутает в Саван... Тишь... Сон... Забвение...