Был большим он, чем хаосом растений...

 Был большим он, чем хаосом растений,
предвечный ельник посреди холмов.
Так - кровь течёт , течёт в протяжной вене,
так - за окном чухонскою зимой

ночь тянется сквозь пасмурный ,фонарный,
мотаемый под мокрым сквозняком
холодный свет. И в логове фанерном
сквозь форточку отвезтую дымком

табачным выдохнешь в густой собачий холод
из дома, что обжить , но не согреть.
В мохнатый шарф закручиваешь холку,
и смотришь, смотришь в хрень и светотень,

в кружащую, мятущуюся стаю,
за шторами, за мраморным стеклом,
что кажется - вот-вот уже светает,
вот что-то жёлтоё, вот-вот почти светло.

Так жизнь пройдя, прожив до середины
здесь очутился вдруг , в лихом лесу...
И вязнут ноги в мох, и вымокли ботинки,
и сыпет,сыпет неумолчный шум.

 Когда лес кончится? Какой гранитной кручей?
Когда и где прервётся строй стволов,
сплетенье всех корявых , влажных сучьев?
Куда обвалится бездонный свод его?

 Но в будущем я различал всё то же,
что некогда оставил позади -
то выкрик птицы , хлопанье ладошей,
то вкус брусничной крови из горсти.

Жизнь проканав почти что до серёдки
зёлёного плода я откусил кусок
до серцевины  - сколь сжимает плотно
мне челюсти оскомина с него.

... Лай псов . Наверно там уже жилище.
Там станция , там завершится лес.
Я выбрался, я прах с ботинок счищу!
Лай псов то впереди, а то - вослед.

И лай всё ближе , ближе..