в городе N

Она ему говорит: "Обними меня, я маленькая, вчера плакала. Я летала недавно без крылышек, а сегодня - на метле, а взлететь не могу, почему, ну ответь?!" Молчит. Она наливает ему чай из старого эмалированного чайника и все пытается подарить ему (или просто случайно оставить в сумке его) ключи. Она звонит ему ночью и сбрасывает, чтобы не разбудить и каждое утро просыпается как от будильника от имя его в голове и голоса, она не помнит уже, как без всего этого она могла раньше когда-то жить и где начинается (ведь должна же все-таки!) та белая свежевыкрашенная их разделительная полоса.
Он ей шепчет: "Не отпускай меня, слышишь, не отпускай. Крепче сжимай в руках. Я давно изрезал ноги в кровь, проходя по осколкам чьих-то бутылок. Наверняка, если сожмешь меня крепче - это и будет мой рай, мой призрачный страх, место, в котором мы не повторим в восемнадцатый раз бесполезных ошибок". Он туманами входит в ее галереи снов, он ложиться под ноги июлем и ржавым шипящим асфальтом и, идя мимолетно мимо окон, курит, боясь что опять занесло и что где-то еще он не был да и не будет вероятно уже не разу.
...А над городом N. ночь ложилась, давя под сапой сапогами своими людей, воздух бил беспощадно в легкие, руки немели....А над крышами города N. простирался осколок лета, теряя тень, так, скорее всего, начинался ад, мне об этом напели его менестрели....И когда наконец в город N.прокрадется щадящая тихая всеми забытая осень, она выключит свет и под голос Васильева снова научиться петь. Он ее в этом городе N. непременно забудет, потеряет и бросит, а над городом N. будут рваные души на север с востока лететь....