Рассветных красок колорит

       ***

       Рассветных красок колорит
       напомнит мне о давнем лете,
       где роза юная горит
       на недописанном портрете,
       и алым трепетом своим
       смысл придаёт незавершенью...
       Вот гениальное решенье
       в процессе, что необратим.
       В воспоминаньях о былом,
       одна и та же кинолента...
       Вошёл художник в мёртвый дом,
       и воскресил любви моменты,
       сгоревшей в ночь свою дотла
       от вражьих козней в этом доме...
       Но кисть, оставшегося, помнит,
       какой, любимая, была.


       ***

       Мы не придём с тобой туда,
       где пышных крон иссохла пряжа.
       Застыла синяя вода
       в твоём бесхитростном пейзаже.
       На опустевшем берегу
       ютится лодка сиротливо,
       к которой я во сне бегу
       сквозь гул весеннего разлива...
       И по ветвистости речной,
       веду её в простор зелёный,
       а радость пеной кружевной
       твой взор полощет изумлённый.
       Но сон кончается, и нас
       разводит пламя листопада...
       Там, где огонь любви погас,
       мерцает млечная лампада.


       ***

       Белокаменный храм, купола золотые -
       каждый солнечный луч отражается в них...
       Этот храм изнутри охраняют святые,
       чтобы он не пригрел чужаков, как своих.

       Я к нему подхожу осторожно и тихо,
       чтобы миг у закрытых дверей постоять.
       Обнимает меня ясной осени вихорь,
       застилая листвой к светлой тайне печать.

       Слышу ласковый звон
       колокольни хрустальной,
       кровью чувствую зоркое око Отца,
       оставаясь с мечтой на дороге нейтральной
       между раем и адом, одна, до конца.

       До последней весны сквозь дожди и потери
       буду верить, иначе, зачем я живу?
       В белокаменном храме откроются двери,
       но не в снах запредельных, а здесь - наяву.


       ***

       Ясность белого дня
       опьяняла меня.
       Я в нём краски для жизни искала.
       Мне на радугу лет
       выпал пасмурный цвет...
       Только я его не распознала.
       Поднимался за ним
       лёгкий, розовый дым,
       бередя лучезарные дали...
       И молочной слезой
       утекал за звездой
       по синеющей горизонтали.
       Я стремилась туда,
       где играла вода
       до забвенья вишнёвым, закатом.
       Месяц брызги ловил,
       мир был робок и мил...
       Всё внезапно исчезло куда-то.


       ***

       За горизонт плывёт неторопливо
       корабль моих разбрызгавшихся снов.
       Чиста пора осеннего прилива,
       где старый мир загадочен и нов.

       Он так искусно властвует над всеми,
       что подчиниться всякий ему рад.
       В бокал тончайший бархатное время
       стекает сквозь прозрачный виноград.

       От колкой тьмы до мягкого рассвета
       обручены мы млечной полосой...
       Чего мне не хватает в жизни этой?
       В штормящем море алых парусов.


       ***

       Кем ты был в прошлой жизни,
       не знаю...
       Мне мерещится красный дракон,
       осторожно, ползущий, по краю,
       навсегда затвердевших времён.
       Он преследует белую птицу,
       что в победном полёте сильна...
       С нею может беда приключиться,
       но об этом не знает она.
       Ей не страшен ни ястреб, ни ворон,
       ни берущий утёсы, орёл...
       Мир небесный гармонии полон,
       а земной разрушителен, зол.
       Но порой эта белая птица,
       кровожадность драконью дразня,
       на край пропасти смело садится,
       колдовского, не чуя, огня.
       Посидит, и опять улетает
       в бесконечность стихии своей.
       Окрещённая небом, не знает,
       что земля приготовила ей.


       ***

       Я тонула в зелёных, слегка помутневших глазах.
       Зеркала рассыпались, привычные грани разрушив.
       Мир, как будто застыл,
       позабыв о сверхсрочных делах...
       Две волны из меня выбивали мятежную душу,
       прибиваясь к скале, отрезающей к суше следы.
       Так бывает во сне!
       Но спасенье от сна - пробужденье.
       Наяву это было, во флоре пятнистой среды -
       там, где фауну губит гибридное в ней размноженье.
       Царь русалок на сцене, а в жизни одна чешуя,
       да и то с бутафории, слепленной малоискусно,
       где ужом безобидным свернулась такая змея!
       Ядовитая огненно, с чувственной алчностью...
       Грустно.
       От русалочьих игр я ушла далеко-далеко,
       в те поля, где вольна и тепла васильковая нежность.
       Голубые глаза - лучезарной зари молоко
       с упоением пью за былую свою неизбежность.
       Почему же сквозь них с тонкой точностью метят в меня,
       а точнее в моё беззащитное, верное сердце,
       два пронзительных, острых, до боли зелёных, огня?
       Никакой теплотою от холода их не согреться.
       Всех русалок царица в спектакле с названием "Жизнь".
       Я дышать устаю от коварных её испытаний,
       и порою хочу крикнуть ей на весь мир: "Отвяжись!"
       И сломать в зеркалах, для меня недоступные, грани.


       Лариса Соколова г.Брянск L_O_R_I_S_A @ MAIL.RU