Субъективная реальность

Если тебя выписали из сумасшедшего
дома, это не значит, что тебя
вылечили. Просто ты стал как все.

Янина Ипохорская


       Я – разбитое вдребезги зеркало. Я – ткань, разорванная на бинты. Я – ветер, бросающийся под ноги прохожих, воющий в пустых узких переулках, бьющийся об оконные стекла, о стеклянное небо. Я – просто скомканный газетный лист, выброшенный в мусорное ведро. Хотя бы кто-то прочитал меня, прежде чем выбросить… Но им не понравилось собственное отражение во мне. Я – музыка, оборвавшаяся на середине. Я – снег, сорвавшийся с покатых крыш. Я – звучала. А теперь я – тишина, пустота.

       В горящих, налитых жаром висках пульсирует время. Сырость. Ноябрь. Парк. Мы с осенью один на один, глаза в глаза. Глаза у нее – живые, влажные, огромные, на полнеба глаза; у меня – сухие и стеклянные. В душе у нее – трепет,
нелепый детский испуг, слепая томная грусть; у меня – скупое молчание, немая растерянность. Растрепанные, разбросанные по углам мысли. Разбазариваю память. Неистово рву на части липкие клочья воспоминаний. Хочется превратить их в пыль. Не получается. Хочется раздарить другим. Никто не берет. Я сгоняю их вместе. Складываю эту охапку в дальний угол, где мох и гниль, чтобы угомонились, успокоились, замерли, чтобы со временем стали пеплом. Не выходит. Просыпаются. Разлетаются…

       …На лицо капает расплавленный воск. Тяжело поднимаю веки. Тяжело шевелю губами. Одно лишнее движение – и я изменю свою форму. Это солнце превратило меня в глину, мягкую, податливую. Оно почти растопило меня. Я – одинокая лужица дождевой воды на продрогшем асфальте. Я отражаю небо. Я почти как зеркало. Я умею отражать. Я умею видеть небо. Мне 12 лет. Постепенно я собираюсь по каплям и превращаюсь обратно в четко очерченный силуэт. Я девочка. Но это скучно. Это нелепо. Это, может быть, менее реально, чем фиолетовая луна, которая улыбается. Если вы не видели никогда такого, то это не значит, что этого нет. Кто-нибудь это видел. Я это видела. Я – художница.
Я знаю, как пахнет вечность. Это нельзя объяснить, описать, это просто надо уметь чувствовать. Я знаю, где живут ангелы. Я видела их улыбки. На самом деле они вовсе не такие, какими их рисуют в детских книжках. Когда я вырасту и стану знаменитой, весь мир увидит, как выглядят они. Я рисую давно, но никому не показываю. Я боюсь, что они будут смеяться. Мама смеялась… Я рисую тихо, про себя. По ночам. Или закрывшись в своей комнате. Я сама учусь рисовать. У дождя, запекшегося на губах, и у света, который так безжалостно пробивается наружу, пронизывает грудь и плечи, чтобы стать свободным. Я его понимаю. Мой замкнутый круг: жизнь = свобода = искусство = жизнь. Вот так по-настоящему и учатся рисовать. А в художественной школе учат чертить и малевать. Глупость - «нарисуйте солнце» (солнце – круглое, желтое, яркое). Мое солнце - скрипучее на зубах, соленое, горячее.

       …Клокочет, подкатывает к горлу вдохновение. Я обрываюсь в сырое никуда. Хожу по комнате, до боли сжав виски. Ладони влажные и липкие от пота. Стираю прошлое. Не верю грядущему. А настоящего – нет. Беззвучный, стеклянный, хрупкий крик. Царапаю громко душу. Все – зыбко. Отключаю мозг. Рисую. Лишь пятна на холсте, разъеденные ржавчиной цвета, силуэты, впрессованные в миг. Бессознательное правит. Это оно пишет. Я болею вдохновением. Я растворяюсь, понимая – я смогла нарисовать то, что хотела, и так, как хотела. Я срываюсь и падаю. Вверх. Со скоростью света. Врезаюсь в облака, и на их матовой поверхности остается отпечаток моего лица. У меня руки, пронзенные светом. Мои волосы разбрасывает ветер по ветвям окрестных деревьев. У меня тело, разобранное по камням, и губы, ставшие илом. Но илом цвета сочного заката. Я распахиваю глаза. Бабочки-ресницы вспархивают. Но всю меня, раскроенную на части, впаянную в небо и землю, связывает вместе клейкое, ноющее сладкой истомой вещество… существо. Оно возникло из воздуха, расшитого бликами, раскрашенного звуками, раздетого запахами. Оно светлоокое чудо. Оно исчезнет через миг и никогда не возродится снова. Но тем оно и прекрасно. Мое светлоокое счастье.

       …Черчу шаги. От дома до университета. Мир крошится на ладонь. Визжит и разбивается на скорости мгновение. Сердце бьется в кровь. Ему сладостно и горько. Оно почти сошло с ума. Я… я… я – талантлива! Я – почти гениальна! Я?!. Мне кто-то плакался от счастья в грудь. От счастья, которое я даровала. Которое вклеилось в мою картину. Кто-то вспомнил, что он видел луну цвета сирени. Она смеялась и ласкала взглядом небо. Кто-то мне сказал, что голубой отблеск моих картин и их размытая дождями сила прекрасны. Кто-то понял меня. Два-три человека. А остальные?.. Они сказали, что это бред, потому что до меня так никто не писал. Потому что так не принято. Где каноны? Где норма? Они смешали мой мир с грязью. Сказали: «Его не должно быть. Его не может быть, просто потому, что не может». Мне наплевали в душу. Мое самое искреннее, самое святое подняли на смех. Все мое рвение, страсть просто бросили на асфальт. Меня разбили. Меня сломали. Мне тяжело, мне страшно. Я хочу кричать. Что мне делать? Куда идти? Я в тупике… Я больше не знаю, кто я. Я плачу по ночам. Мне больно. Режет виски внезапный звук, сдавливает горло сигаретным дымом. Я – талантлива?! Я – почти гениальна?! Я рвала бирки и ценники с лиц людей. Я пыталась показать другой мир, другую жизнь, другую реальность. Но люди доверяют только установленным утвержденным штампам. Когда их много, истина выскальзывает из рук. Чем меньше их, тем видишь четче. Вот почему дети так ясно видят, и почему гении и сумасшедшие так похожи на детей. Зачем вы прячетесь за старыми сырыми стенами? И почему так боязно терять под ногами опору? Другая будет. А может лучше без нее? Вы жаждите преодолеть законы гравитации, а сами держитесь за землю цепкими пальцами… Мне даже говорят, что я на грани безумия. Но кто судит о том, что я сошла с ума? И по каким признакам? По тому, что я не так говорю, слышу, вижу, чувствую, как они? А если мне кажется, что все они не такие, я тоже могу назвать их безумными. Они судят по средней норме. А если я выпадаю из этого усредненного общечеловеческого? И что такое норма? Может, это я нормальна, а они нет. Может, это мое безумие – норма, а их норма – всего лишь симптомы безумия… Неужели так трудно на миг забыть обо всем, что знаешь, и все начать с чистого листа. Взглянуть глазами человека, только что появившегося на свет, и увидеть его истинное, подлинное лицо. Ведь мир так многолик. Глупо все время смотреть на одну и ту же сторону луны…
       
       …Я – разбитое вдребезги зеркало. Молча меряю время шагами. Я учусь быть такой, как все. Я разучилась быть самой собой. Я не рисую. Я – ткань, разорванная на бинты. Но кто-то мне сказал, что рыжее пламя моих картин прекрасно, что их седая слабость – сильна. Я пустота, тишина, но я з в у ч а л а. Я помню, как улыбается фиолетовая луна. Я это видела. Кто-нибудь это тоже видел. Пройдет время, и увидят миллионы. Жаль, но мне уже будет все равно…