Безымянная планета

Д.

Среди миров, в мерцании светил,
одной звезды я повторяю имя…
И. Анненский

Это только наши танцы на грани весны…
Б. Г.

Розы цветут, красота, красота…
Г.-Х. Андерсен

***
Среди миров, в мерцании светил,
не повторяй имен, фамилий, ников –
наверняка их разместили в Wiki…
да, собственно, ты сам и разместил.

Раздай скорей высокое другим –
пускай они трепещут над высоким.
Ты годовые нарезай круги
и пей взахлеб отпущенные сроки.

Раздай другим сакральность бытия –
пускай они пыхтят и постигают,
а бытие обидится – ***к! –
и сложится, как будто оригами.

Раздай, не жадствуй, звезды и луну,
и прочие небесные светила,
а сам спокойно отходи ко сну,
сказав себе, что, вроде, так и было.

Тогда покинет бочку арестант
и прокричит: «Карету мне, карету!».
Оставь себе карманный вариант –
одну лишь безымянную планету.

Не потому, что от нее светло,
когда в запой электрик отплывает,
забыв про деньги, паспорт и весло.
А потому, что вертится. Живая.


***
Ах, эти танцы на грани весны…
Было давно, хоть, пожалуй что, правда.
Кухонный спор, «Стюардесса» и «Ява»…
Милое время скамьи запасных.

Из глубины прозвенит бубенец,
прочно пришитый к клешам (или клёшам?).
Жребий еще безвозвратно не брошен,
и ничего невозможного нет.

Бог извинит, но что думает печень?
Много портвейна влилось в коллектив.
И не пытайся себя развести:
нас никогда насовсем не излечат.

Не было вечера. Не было ржи.
Кто-то кого-то не ждал на вокзалах.
Всех нас на воздухе нечто держало…
Долго, как небо. И быстро, как жизнь.

К осени числа становятся мнимы,
не позволяют себя сосчитать.
Розы цвели – «красота, красота»…
Щелкал «Зенит» черно-белые снимки.

***
Бескрайние поля… родимые просторы…
непрошенной слезой… березки и река…
Приборы – 25… но нафиг нам приборы,
когда безумный глаз посмотрит свысока?

У нас есть то, что есть: и офис, и компьютер,
особенная стать, которую умом,
конечно, не понять, в которой нам уютно…
«Икея», и «Ашан», и милый доктор Мом…

Так что подать еще, чего же боле, сука?
Что надобно тебе, нестарче, на десерт?
И длится сериал, и все в слезах от лука,
и ты уже почти не различаешь черт.

Они слились в одну, знакомую такую,
как валидольный вкус вот здесь, под языком.
А кто-то на столе танцует и ликует.
Получше приглядись – вдруг он тебе знаком.

Вдруг он – ближайший друг, коллега и соратник,
сестра, жена и дочь, кузен, отец и брат?..
Уже не удержать – ныряет в лунный кратер,
и вроде бы, никто опять не виноват.

О, шестистопный ямб с цезурой в середине!
А все же ты непрост, ньютоновский бином!
Нас с Герценом опять сегодня разбудили
сигналами машин и матом под окном.

***
То ли ворон, то ли филин
ухнет в вязкой тишине.
Много фобий, много филий,
ничего святого нет!

Время прячется в шкатулке,
отлежало мягкий плюш.
Нашу долгую прогулку
тихо обвивает плющ.

Лето прячется в испуге.
Вот и яблоки пошли…
Время собираться к югу,
отрываясь от земли.

Пробирайся краем света
к средоточию теней.
Нас лишат иммунитета
в царстве собранных камней.

Разбросали? Эко дело!
Было сложно, но смогли.
Кто-то чертит контур мелом.
Отплывают корабли.

Там, за бурным океаном,
ждет, наверно, милый дом,
разноцветная нирвана,
чай с лимоном и со льдом.

Ветер парус наполняет,
рында источает звон.
Так давай же выпьем, няня,
выбьем дно и выйдем вон.

***
Опять внимание к деталям
стучит в висок.
Как много мы на ус мотали –
а он отсох.

Копили мы бесценный опыт,
все в дом, все в дом…
Годами не смывали копоть –
потом, потом…

Мы месяцами не звонили –
успеем, чо..
Но самый равнодушный киллер
заказ прочел.

Спокойно быдло и элиту
вместив в горсти,
спускается с небес небритый
крылатый тип

и проверяет мир на прочность
своей трубой.
Тогда все встретятся уж точно.
И мы с тобой.

24.07.08 г.