Дядя Толя

Живет сантехник в нашем дворе,
Руки по локоть, в каком то говне.
Грязь по колено, не видно сапог,
вечером -добрый, с утра -очень строг.

Толстая сумка с какой то херней
через плечо, и с ключами, порой.
В левой -фонарь, в правой стакан,
Сегодня скорее трезв, чем пьян.

Взглядом сердитым окинет двор,
-Что, суки, опять затор?
Опять дяде Толе говно ковырять,
в подвал спускаться, трубы менять.

Соскучились, за горячей водой?
Посрать негде? Замерзли зимой?
Не хер. Не баре, поди.
Не возмущайся, а очередь, жди.

Строгий, сегодня, подумали, мы.
Будто вчера он вернулся с войны.
Мигом, гурьбой к бабе Клаве бежим:
-Бабушка, Толик сегодня бузит.

Молча нас, выслушала она,
Слезу смахнула, на кухню пошла.
Слышится звон, что-то булькнуло там,
Лопнуло, треснуло пополам.

Дети притихли. Колдует, поди…
-Слушай, Леха, пойди, посмотри.
Леха лишь только дверь приоткрыл,
Снизу отчаянно Толик завыл.

Бросились дети вдруг кто куда,
Пятки сверкают, лишь Люся одна,
Куклу прижала, притихла в углу,
От страха сопит, но ртом ни гу-гу.

Снизу, с первого этажа,
Кто-то идет, стены дрожат.
Лампы раскачиваются на потолке,
Стекла трескаются в окне.

Крепко ручонка куклу сдавила,
Хрустнул пластмасс, голова отвалилась.
И покатилась глазами сверкая,
Рыжей копной пыль собирая.

Ужас нахлынул такой, что нет мочи.
Щас кто-то Люсю нашу замочит!
Съест, или хуже, в милицию сдаст.
Злой педофил, или педераст.

Вот уж шаги на этаж добрались.
Все, кроме Люси, наверно, спаслись.
Чуть приоткрыла она левый глаз,
Грохот утих, ужас угас.

Толик - сантехник лежит у дверей.
- Клава, давай похмелиться скорей!
Добрая баба в проеме стоит,
Бутыль в руках, наверное, спирт…

Толик протягивает стакан,
-Сто, стопятьдесят, лучше двести грамм…
Булькает смачно живая вода,
Чувствует, Люся, будет жива.

Жадно глотнул Анатолий и стих,
Весь как-то сморщился и поник.
Еле второй стакан даванул,
Лег на подстилку и мирно уснул.

И просветлело в румянах лицо,
Стало вдруг радостно, сухо, тепло.
Спит дядя Толя, Клава присела,
Космы погладила, спеть захотела.

Дети к квартире волшебной подкрались.
Сгрудились кучкой и тихо остались.
Ждут, не дыша. То ли трезв, то ли пьян.
Когда проснется утихший буян.

Лехе, как старшему, ждать надоело,
К Толе нагнулся, сказал, что «Есть дело».
Толик зафыркал, сопеть перестал,
Космы встряхнул и огурчиком встал.

Сумку поднял, как ни в чем небывало,
Клаву щепнул, там где кофта кончалась,
Голову кукле на место поставил
И улыбнулся, тепло как то стало.

Радостно, звонко ключи зазвенели,
Сдохший фонарь засветил, в самом деле!
-Клава, спасибо! - вздохнул дядя Толя,
И зашагал прочь из нашего дома.

Гордо и ровно ногами ступая,
В чистой, как стеклышко, робе сверкая,
С новыми силами, с новыми планами,
Занялся он стояками и ваннами.

Больше не видели Толика грязным,
Вечно бухим и немного опасным.
Как в этот вечер спустился в подвал,
Вот уж как год невидать. Знать, пропал…