Маяковский

       
«Из какой-то приехал он дали,
И с фамилией странной – поэт?!
Нет, его мы стихов не читали;
На наш слух – слишком грубо поёт.

И, потом, этот стиль безобразный,
Как в мясницкой, под стуки ножа.
Мне не нравится слог его грязный,
Хоть его одиночества жаль.

Молодой он, и что-то вещает,
Восхищается чем – не поймёшь.
Вкусам разве он чьим отвечает?
Да, под стих его вряд ли уснёшь.

Алексей, то ли дело, Кручёных,
Или Белого, Бальмонта слог.
Маяковский, твой слишком перчёный,
И тяжелый для слуха пирог.»

В зале Наты и Лили сидели,
И, презрительно морща носы,
На поэта, но мимо, глядели,
Жизнь его положив на весы.

Они что-то там тоже писали:
Всё о женских страданьях, душе.
О дожде в тех стихах поминали, -
Тем любовных вертелись клише.

И в угаре придуманных бредней,
Как наркотика стлался дурман:
«Он пришел. Свет зажегся в передней.
И Она, как кисейный туман.»

А за стенами зала бежала
Жизнь, воняя смазным сапогом,
Гноем ран от шрапнели, кинжалов,
Ароматом парижских духов.

Вот поэт наш устал отбиваться
От отставшей от жизни толпы,
Захотелось любви и румянца,
Отряхнуть придорожную пыль.

Он кромсал, и гремел, издевался,
Эротичное пряча в штанах.
Новый век в облаках начинался;
Но, как водится, ждал его крах…

А поэзия – веку вдогонку,
Осуждая, тревожа, кляня,
Одурманив, как самогонкой...
Только с глаз спала вдруг пелена.

       Апрель 2008 г.