Лапачо

Здравствуйте, Майкл!

Наш последний разговор, касавшийся всевозможных проявлений относительной телеологии, крепко засел в моей голове. Выбить его, увы, не получилось ни с помощью Моцарта, ни с помощью чего либо другого. А значит, в том числе и об этом пойдёт нынче речь. Просто с утра мне подумалось, что ведь никому не будет никакого вреда, коли я поразмышляю вслух на такую занимательную тему. Но это, сами понимаете, только повод. Вообще-то, моё сегодняшнее рассуждение, в отличие от большинства предыдущих, ни к чему конкретному не привязано. Можно даже сказать, обычный трёп. Просто в жизни любого человека наступают моменты, когда он хребтом чувствует все признаки перехода – перехода от одной жизненной стадии к другой. Суть такого перехода, само собой, неуловима, ибо и сам чёрт вряд ли знает, куда может вывезти кривая... Однако собственно момент перехода от подобного незнания точно не становится менее драматичным. Конечно, это далеко не смена парадигмы, скорее наоборот, лишь очищение того, в чём давно уверился, от всевозможной шелухи, которой обрастаешь буквально каждый божий день.

Признаюсь, что для того, чтобы любой проживаемый день имел хоть какую-то цену, лично мне – а всё сегодняшнее послание и есть лишь ссылка на субъективный опыт – непременно нужна точка опоры, зацепившись за которую я приобретаю тем самым способность более-менее осмысленно действовать. Однако длина пуповины, связывающей человека с упомянутой точкой опоры, согласитесь, может быть весьма различной. Скорее всего, она зависит от так называемого «софистического потенциала». И чем сильнее развито мышление индивида, тем легче ему находить оправдания любым отступлениям от намеченного пути. Так вот, в моём конкретном случае пуповина оказалась растянута настолько, что, в принципе, уговорить себя стало возможно буквально в чём угодно. Называя вещи своими именами, это и есть софистика греха. А заключается она в том, что в один прекрасный день строгая духовная диета, которой когда-то решил придерживаться, уже кажется несколько пресноватой и не совсем достаточной для развития столь совершенного, на первый взгляд, человеческого организма. Ни тебе, понимаешь ли, жиров, ни микроэлементов. К тому же, всё усугубляется ещё и тем, что вокруг кипит нечто, что окружающими почитается за настоящую жизнь. То бишь сочиняются стихи, обсуждаются романы... творятся беззакония, в конце концов. Таким образом, в один прекрасный день ты просыпаешься и ощущаешь свою принадлежность к всеобщему уже чуть иначе, чем обычно. И строгая духовная диета тогда слегка раздвигается за счёт введения в неё пары-тройки эстетических, а затем и всемирно-исторических блюд. Дальше – больше. А через некоторое время – в этом смысле всё происходит поистине молниеносно – ты уже совершенно ясно чувствуешь себя сидящим в эпицентре всемирно-исторического банкета и поглощающим такие яства, один вид которых раньше вызывал невыносимую тошноту. Всё верно, ведь растянутая пуповина позволяет со временем заглядывать и не в такие дали. Вы уж, Майкл, простите, ради бога, что я так пространно изъясняюсь. Просто мне так удобнее.

Сделаю, пожалуй, ещё одно небольшое лирическое отступление. Часть вчерашнего дня я посвятил чтению Книги пророка Исайи из Ветхого Завета, что делаю часто, потому как нахожу её одной из самых важных его частей. Короче говоря, послушал я Исайю, сопоставил сказанное им с более поздними заверениями теологов, эгзегетов и псевдодуховных лиц (конфессия тут даже не принципиальна) – и понял, что самая большая опасность для этического состоит в том, что оно чрезвычайно легко и просто может быть подменено некой обманчивой субстанцией, которую можно охарактеризовать как «требования времени». По сути дела, если этически ориентированный субъект однажды не сумеет удержаться и подмешает – разумеется, из лучших побуждений – к этике свою собственную озабоченность всемирной историй, то по эффекту это будет сродни пресловутой ложке дёгтя, о которой обычно принято говорить в связи с бочкой мёда. Иными словами, лишь только человек решится на крайне рискованный шаг – осчастливить человечество, то тут же и этика, и Бог, и собственная экзистенция принимают в его глазах совершенно новые очертания. И это величайшее искушение. Причём чем почтительнее наш возраст, тем сильнее соблазн отождествления этического с чем-то внешним. И знаете, почему? Потому что недостаток внутренней твёрдости и неколебимости постоянно нуждается в подпитке в виде событий, происходящих вокруг. Говоря попросту, индивид непременно нуждается в какой-нибудь из разновидностей аплодисментов. То есть чрезмерное напряжение бесконечности рано или поздно до того его выматывает, что возникает коварная потребность стать чертовски хорошим парнем для всего человеческого рода. В более раннем возрасте дела с этим обстоят проще, так как лежащая впереди перспектива даёт основания полагать, что этот вопрос впоследствии разрешится сам собой. Однако на этой ранней стадии присутствует другая опасность – абсолютный примат эстетики. Фигурально выражаясь, чем дольше человек живёт, тем сильнее его потребность в награде, в сиюминутном воздаянии. Особенно если он сделал за свою жизнь немало усилий. Мне кажется, что Дух – не индивидуальный, а тот, другой, который с большой буквы, – обнаружив в каком-нибудь субъекте непременное желание принести пользу другим людям, должен прямо таки встать на дыбы и в бешенстве воскликнуть: «Несчастный! А не много ли ты о себе возомнил?! Разве тебе не достаточно меня в качестве Того, кого ты должен ублажать? Ведь любая польза, которую ты намереваешься приносить кому-то другому, всё равно должна быть в конечном итоге посвящена мне! Иначе же она попросту бессмысленна. Ибо любые твои деяния, насколько бы значительными они ни показались всем остальным, по моим меркам, являются лишь скромным возвращением долга за то, что ты вообще существуешь». Любая так называемая польза другим – это не более чем игра теней в мировой истории. По многим причинам. Во-первых, большинство просто-напросто дезориентировано в вопросе, что же действительно для них полезно, а что вредно; а во-вторых, всё это замутняет оптику самого благодетеля, который в какой-то момент начинает вполне серьёзно относиться к вопросу о собственных заслугах. Помните ту вещицу из нафталина, которую я присылал Вам недавно из Турции. Так вот, протагонист там, типа, тоже всё кому-то «помогал», как хотел уверить незрелый и глуповатый автор. На самом деле, это «помогал» свидетельствует лишь о полном непонимании вопроса. И никаким художественным смирением такой шаг, по-моему, оправдан быть не может.

К чему я всё это пишу? Да к тому, что, испытав подобное на собственной шкуре, Ваш покорный слуга пришёл к выводу, что длина пуповины – вещь весьма двусмысленная. С одной стороны, она создаёт видимость свободы. Но в действительности это искушение, просто адское искушение. И я, представьте себе, купился на него, как какой-то кримпленовый лох. Этическое – это столь удивительная вещь, что как только к нему подмешивается что-либо, не связанное с нашим этическим отношением к Богу, оно тут же становится чем-то качественно иным. Помните, как в «Золушке»: и карета превратилась в тыкву. Плюс ко всему, этическое – и в этом его отличительная черта – всегда сторонится предусмотрительности, чрезмерных умствований и т. п. Однако остаётся при этом предельно диалектичным. Видеть опасность и бросаться ей навстречу – о да, с точки зрения рассудка, это действительно поступок вроде бы глуповатый. Но этике наплевать на такие пустяки, ибо она смотрит вверх и пренебрегает какой бы то ни было страховкой. Между прочим – и об этом непременно хочется сказать, – политика действует как раз с точностью до наоборот. Вот для политики пресловутые требования времени являются высшим. Нет ничего глупее политического деятеля, с умным видом разглагольствующего об этическом. Кстати, то, что сейчас происходит буквально на наших глазах, свидетельствует именно о смехотворности подхода, избранного российским истеблишментом. Ибо его представители, причём все поголовно, безмерно надуваясь от собственной значимости, пытаются подводить под свои умопомрачительные решения этическую подоплёку. Но это лишь свидетельствует о полном непонимании вопроса. Чтобы управлять государством нужно, ко всему прочему, чувствовать историческую действительность, а эти джентльмены, словно бараны, упёрлись и делают вид, будто ничего не происходит. Это-то и сыграет в итоге с ними злую шутку. Лучше всего применимы к ним вот эти слова из Нового Завета (Деяния 5; 9): «Вот входят в двери погребавшие мужа твоего; и тебя вынесут». Полагаю, что не нужно быть оракулом, чтобы увидеть такую перспективу.

Максим Седунов   10.08.2013 17:53   •   Заявить о нарушении