Витязь в еврейской шкуре

       (из грузинского эпоса)

Вы когда-нибудь бывали
       на проспекте Руставели
в нашем городе Тбилиси,
       где центральный гастроном?
Там в отделе «Соки-воды»
       разговор, как звук свирели, –
гости солнечной столицы
       угощаются вином.

Там конец и там начало
       всех дорог пересечённых!
Дальше так идёт – аптека,
       магазин готовых брюк,
а за этим магазином –
       поликлиника учёных,
там лежит мой шурин Гога –
       академик всех наук.

Для него профессор Шварцман
       не жалеет витаминов,
потому что шурин Гога
       знаменит на весь Кавказ!
Он был член-корреспондентом
       по продаже мандаринов,
очень нервная работа –
       вызывает ишиас.

Дальше – банк, а в банке деньги, –
       что вы, денег не видали?
Вы себе идите мимо,
       там дежурят сторожа.
А напротив, за забором,
       где цветут кусты миндаля,
небольшой кирпичный домик,
       три-четыре этажа.

Кто прописан в этом доме –
       не хочу совсем хвалиться.
Вы спросите у прохожих,
       вам ответят, не тая:
здесь живёт такой товарищ –
       Датико Сихарулидзе.
Датико Сихарулидзе,
       извиняюсь, это я.

Там привязана собака,
       так что вы смотрите в оба!
Осторожно, не помните
       пышный куст китайских роз.
Заходите, между прочим,
       говорите «гамарджоба»,
я вас встречу у порога
       и скажу «гагимарджос»!

Нам за дружбу как не выпить?
       Это путь к добру и славе.
За прекрасных наших женщин,
       чтобы им жилось легко!
Мы подружимся немного
       за бутылкой «Саперави»
и споём простую песню
       под названьем «Сулико».

Потому что наша дружба
       выше самых крупных денег!
Я вам дам жасмин понюхать,
       подарю лавровый лист.
Если выйдет из больницы
       шурин Гога, академик, –
говорить красивых тостов
       он большой специалист.

Заночуйте в этом доме,
       мы вас с Гогой очень просим!
Погуляете по саду,
       от калитки к гаражу.
Но в подвал не заходите –
       там сидит еврей Иосиф!
Почему сидит в подвале –
       я сейчас вам расскажу.

Я летел в Москву однажды
       самолётом из Тбилиси,
рейсом восемьдесят восемь,
       взял заранее билет,
мы уже совсем взлетели
       и ушли в такие выси,
где один орёл летает,
       а других животных нет.

Воздух дует, всё в порядке,
       стюардесса – как цветочек,
синеглазая блондинка,
       очень русский колорит.
Вдруг выходит из кабины
       ихний самый главный лётчик,
и становится в проходе,
       и сурово говорит:
       
«Дорогие пассажиры,
       дамы, дети и младенцы!
Если в нашем самолёте
       есть враги СССР,
или бывшие махновцы,
       дашнаки, белогвардейцы, –
пусть поднимутся сейчас же
       для принятья срочных мер».

Датико, – сказал я тихо, –
       волноваться нет расчёта,
дашнаки, белогвардейцы
       не касаются к тебе.
Их теперь, наверно, ищут,
       чтобы сбросить с самолёта,
это новые проделки
       дорогого КГБ!

Все сидят не шелохнувшись,
       как последние бараны,
и никто не встал, конечно,
       только слышно «шу-шу-шу».
Говорит сердитый лётчик:
       «Может, есть тут хулиганы?
Поднимитесь, ради Бога,
       я, как братьев, вас прошу».

Посмотрели, оглянулись,
       повытягивали шеи, –
хулиганов тоже нету,
       не летят в такую высь.
Бедный лётчик чуть не плачет
       и кричит нам: «А евреи?
Есть евреи в самолёте
       или все перевелись?..»

Тут один из пассажиров
       поднимается несмело,
небольшой, невзрачный, лысый,
       лет, наверно, пятьдесят,
он встаёт и заявляет:
       «Это всё не ваше дело!
Я еврей, но, между прочим,
       я ни в чём не виноват».

Лётчик сразу оживился,
       прекратил свои замашки,
как-то весь приободрился,
       совершенно стал другим.
Он прикладывает руку
       к синей форменной фуражке
и серьёзно произносит:
       «Слушай, шеф, куда летим?»

У невзрачного еврея
       всё лицо покрыли пятна,
он закашлялся, как будто
       проглотил сухую пыль,
и сказал: «Товарищ лётчик,
       поворачивай обратно,
мы в Москву лететь не будем,
       мы поедем в Израиль!»

Я смотрю в окно и вижу –
       самолёт крыло заносит,
наши славные пилоты
       резко крутят колесо.
Я кричу еврею: «Слушай,
       как тебя зовут? Иосиф?
Замечательное имя,
       как у дедушки Сосо.

Ты пойди скажи пилотам,
       пусть сейчас же перестанут!
Что ты делаешь, несчастный?
       У тебя, наверно, жар!
Головой своей подумай –
       у меня гвоздики вянут!
Что мне делать в Израиле?
       Там не нужен мой товар!

Я прошу тебя, как друга, –
       ты красив, умён, находчив, –
почему мужская дружба
       для тебя не дорога?
Отвези меня в столицу
       и лети, куда захочешь, –
в Израиль без пересадки
       или к чёрту на рога!..»

И тогда еврей Иосиф –
       вы, конечно, удивитесь –
он пилотам самолёта
       приказал лететь в Москву!
Настоящий амханаги,
       не еврей, а просто витязь!
Я ему обязан жизнью
       столько, сколько я живу!..
       
…Мы продали все гвоздики
       и вернулись на рассвете.
Только в нашем государстве
       есть ещё плохой народ, –
распустили злые слухи,
       напечатали в газете,
что какие-то евреи
       угоняли самолёт.

«Датико, – сказал Иосиф, –
       что мне делать, генацвале?
Это дело с самолётом
       на меня бросает тень».
И теперь на всякий случай
       я держу его в подвале,
но, конечно, навещаю
       по четыре раза в день.

Только ночь на землю ляжет –
       он гуляет на балконе.
Выйдет солнце, день настанет –
       он на волю ни ногой.
Говорю ему: «Иосиф,
       почему не пил мацони,
почему шашлык не кушал?
       Обижаешь, дорогой!..»

Что Иосиф? Он песчинка
       в нашей общей серой массе.
Но ещё настанет время,
       превратится сказка в быль,
вдруг объявят: «Все евреи,
       убирайтесь восвояси,
забирайте ваши вещи
       и катитесь в Израиль!»

И тогда еврей Иосиф
       гордо выйдет из подвала,
и оформит документы,
       и уедет далеко.
Дам вина ему в дорогу,
       чтоб беда не доставала,
и красивую гвоздику –
       чтобы помнил Датико…


1980 г.