Литературная пыль

ЛИТЕРАТУРНАЯ ПЫЛЬ
Поэма
       Посвящается Кемеровской писательской
       организации

       
 

       1

Весна сегодня мир обнимает,

поэтому скуку – брось.

Облако, словно пена пивная,

над городом поднялось.

 

Запахло подснежниками и бензином

вместо собак и щей.

Возле богатого магазина

бродит толпа плащей.

 

Земля покрывается зеленью броской,

а в небе,

       с ревом тугим,

летят самолеты –

       смотреть прическу

дальневосточной тайги.

 

       2

Подъем. Смываем с лица зевоту.

Поет новый день

       гимн,

значит, пора окунаться в работу –

в людей,

в суету,

в деньги.

 

В городе редки еще фуражки,

утренний воздух тих

и хрупок так,

       что многоэтажки

вздрагивают от шагов моих.

 

- Ветер! Ветер! – о чем ты дуешь?

Пока еще не замлел,

скажи мне, пожалуйста,

       что ты думаешь

о людях и о земле?

 

       3

У ветра не выпросить слова,

       строгим

он выглядит, как: «нельзя»!

Автомобили по гладкой дороге,

как туфли большие скользят.

 

Мне надо в Союз писателей быстро,

туда, где поэзия льет,

и где слова одевают в пушистое –

в тапочки и белье.

 

Там дышат вечностью, а не мигом,

и верят звездной судьбе,

считая,

       что создают вместе с книгами

памятники себе.

 

Я тоже верю в нимбы и бюсты,

а в дом,

       чтобы в душу – ток,

давно бы привел Луну вместо люстры,

да свет у Луны

       не тот.

 

       4

Одиннадцать.

       Дом литераторов.

       Пусто –

сколько глаза не морщь.

Пахнет поэзией,

       как капустой

пахнет хороший борщ.

 

Странно, что пусто, когда так поздно

и к жизни растет интерес…

Поэты еще,

       наверное,

       звезды

отвинчивают от небес.

 

Но вот какой-то художник надуто

стукнулся телом в дверь,

на голове волоса –

       как будто

сорняк на помойном ведре.

 

- Здорово, бродяга! Твое сегодня

реально –

       кричи: ура!

Я тоже вынырнул

       из преисподней

буквально позавчера.

 

Там скучно

       встречаться со всеми теми,

в ком спирт качает права,

скучно,

       когда очень долгое время

отсутствует голова…

 

       5

Двенадцать.

       Поэты текут, как реки.

Без рукописей в руках,

обычные –

       теплые –

       человеки

в штанах и простых пиджаках.

 

У каждого мысль в голове расстелила

полотен апофеоз,

где тучи

       из синего пластилина

и табуны берез.

 

Один ввалился,

       как лезвие

железный

       и на коне,

наверно, себя не железного

он дома оставил –

       жене.

 

Готовый кричать: да здравствует!

и отвечать за страну,

с утра

       в директорский галстук

он головой нырнул.

 

А знаменит он в народе

тем,

       что свой стих о реке,

по всем антологиям водит,

как мопса на поводке.

 

       6

Над миром весенний праздник

синь свою распростер,

и теплотою дразнит

лица

       солнца

       костер.

 

Птицы летят на землю

прямо из синевы,

и валяются в зелени

новорожденной травы.

 

Ну, как тут поэт повинен

в том,

       что в век ножевой

стихи его пахнут полынью,

березами и листвой.

 

Я тоже писал про сосны,

про тополя и цветы,

пока

       на свидание

       с Солнцем

не перешел на «ты».

 

Пока оно мне по секрету

не подсказало всерьез,

что жизнь возникает из света,

таких же, как Солнце,

       звезд.

 

С тех пор,

       не в силах измерить

просторов, где прячется дух,

в поэзии

       ноту бессмертия

я подбираю на слух.

 

       7

Поэты – народ упругий,

многие дружат с винцом,

и часто навстречу друг другу

взъерошенным

       смотрят

       лицом.

 

Другие стучат ногами,

когда поют петухи,

и разными пишут мозгами

пасквили и стихи.

 

Но, в общем, приносят пользу

и творчество их,

       и вид,

жаль только –

       мало используется

в поэзии динамит.

 

А надо б идеи-гвозди

в такой вколачивать ряд,

чтоб было видно,

       как звезды

горячие

       в строчках

       дымят.

 

Чтоб рассыпались волны

громов,

       искр

       и огней

от книги,

       как будто от молнии,

ударившей по стране.

 

       8

Тринадцать часов.

       В Союзе

движение слов и голов,

шевелится время

       на пузе

литературных столов.

 

Бесшумные,

       как сонеты,

но полные слез и грез,

штурмуют журнал поэты

на белых

       конях

       берез.

 

Торжественно, но не строго,

подняв секретности гриф,

приносят

       досье

       на Бога

в цветном переплете рифм.

 

И скромненько,

       как придатком,

на строгий редакторский суд

планеты свои

       редактору

в рукописях несут.

 

       9

Я тоже принес планету,

заправленную в переплет,

где улицы белого цвета

дождливый

       дворник

       метет.

 

Планету,

       с которой в пылу я,

не зная: люб ли, не люб,

ежестранично целую

могилу

       вселенских

       губ.

 

Редактор сидит на ватных

сидениях,

       но зрачки

от взглядов неадекватных

за черные

       прячет

       очки.

 

Нужна ли ему

       галантному

рукопись в тысячу слов,

с беременными галактиками

и ветром иных миров.

 

Рукопись,

       где смертельна

поэзия и вольна,

где Солнечную систему

на шее

       носит

       она.

 

       10

Шестнадцатый час

       невнятно

усталость несет и грусть,

образовалась вмятина

в пространстве,

       где я нахожусь.

 

Редактору и неплохо,

и чуждо творенье мое –

он сел на свою

       эпоху

и не встает с неё.

 

Не знает редактор

       медный,

что в нашем краю зимой

с площадок взлетают

       кедры

и кружатся над землей.

 

Поверить редактору страшно,

что в нашем краю тишины

может время

       уставшее

уснуть

       за рулем

       Луны.

 

Не бредит редактор высью,

и вот уж меня

       меж дел

не слушает,

       вижу – высунул

голову

       в завтрашний день.

 

Адью! - приносите оды

поэты

       погорячей…

Сегодня Кузбасс до одури

наелся

       жарких

       лучей.

 

А в доме писателей лето

прохладно,

       уют и штиль,

и дремлет на старых газетах

литературная пыль.

 

       11

Вы видели, как поэмы

спускаются

       на тормозах,

когда у больших поэтов

выключен

       свет

       в глазах?

 

Когда вместо крыльев – лыжи

и палки –

       видели вы?

А я каждый день вижу

поэзию

       без головы.

 

Не слышу взрывного вздора,

не брежу стихами –

       вслед…

Березы – конечно, здорово!

Но разве другого

       нет?

 

Крамольное ли скажу я,

легальное ли,

       как сквер:

стихи сегодня бомжуют

в Кемерово

       и Москве.

 

Они,

       к темноте прижавшись,

в пространства выходят

       шелк,

когда города ложатся

в каменный

       спать

       мешок.

 

А после,

       в поисках света,

сквозь страны и города,

по зарослям

       Интернета

ломятся –

       кто куда.

 

Наверное, что-то сломалось

в сознанье низов и верхов –

в официальных журналах

нет

       золотых

       стихов!

 

Как будто все исписались,

огонь превратился

       в шлак.

Писатели-то остались,

а музыка вот

       ушла.

 

       12

У Бога полно сноровки:

в вакуум

       по временам,

как семена морковки,

сажает он звезд

       семена.

 

А ночью вчерашней,

       видели,

от тишины разомлев,

Луну он из тюбика

       выдавил,

желтого не пожалев.

 

Я думал:

       поэтам сегодня

эта новь дорога,

прислушался, -

       нет,

       о погоде

беседуют

       и о долгах.

 

Запахло водкой и хлебом.

Вечер прохладу привел.

Восток

       голубое небо

сворачивает, как ковер.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 
       
 
       
       
       
 
 
 
 
 
 
 
       
 
       
 Яндекс.Открытки