Бумажные часы

.............................. Посвящается Джеки (О. Т.)

Предвечернее восьмистрочие
(первое)

Нет, срок мой не грознее, а грузней:
С ума сползешь, как с корабля для бала:
Тучнеют недра гибелью друзей,
У прилипал куда мощней хлебала,
Растут долги и пухнет с водки мать,
Все шире коммунальные трюизмы...
Срок все терять — вкус, место, время жизни.
Срок необъятность эту обнимать...

Предвечернее восьмистрочие
(второе)

О, родина моя — оранж из окон:
Все рядом: бар, аптека, сквер и проч.
Сподобишься куда — так недалеко
Отдавленные крылышки волочь.
Хорош! Пусть непокой нам только снится!
Дань отдана геройству, баловству —
Сполна, до дна и до мокриц в глазницах,
И поделом, и слава божеству!

Ранневечернее восьмистрочие

Не избегнув ни катанья, ни бития,
Нагулявшись по минным полям бытия,
Я пока что не нажил бесспорных идей,
Кроме той, что не скучно средь добрых людей.
Люди, как вы умны и красивы на вид!
Это вам не дурак, не урод говорит,
Это славит вас бренная лира моя,
Не избегнув ни катанья, ни бития...

Вечернее восьмистрочие

В строеньях — от барачных до барочных
(Обратно их строительству в стране), —
Меж этажами в сотах крупноблочных,
В траве, в сугробе, и в морской волне,
В пустых вагонах поздних электричек
На свой сучок насаживал я птичек...
Я на сучок их вроде насадил —
Как разум надсадил? Нутро ссадил?..

Поздневечернее восьмистрочие

Куда б от вас подальше деться,
(Хоть вы куда как хороши!),
Огнетушительницы сердца,
Душительницы для души...
Мой драп — в обход, а чаще — через,
Девиз — пророковы слова,
Что пчелам нужен львиный череп
Под соты, а не голова...

Предночное восьмистрочие
(первое)

Как жаль, что слово — только звук,
И быть ничем другим не в силе;
Не враг, не друг, не врач для мук,
Не яви знак — надгробье были,
А то бы я промолвил: «Ты» —
И ты бы двери отворила,
Жизнь от нежизни отделила
И слово «ты» от немоты...

Предночное восьмистрочие
(второе)

С того ли я так ставлю на любовь,
Что дева в сем пустейшем из миров —
Дурна ли, хороша ли, пьет, не пьет, —
Неповторима (норов, голос, вход),
С чего гарем мой и немал, и — мал!
Я необъятность часто обнимал,
И всякий раз чужого тела дрожь
Подсказывала мне: «Еще живешь!..»


Ночное восьмистрочие
(первое)

Дождь, как Демон, низвергнулся свыше
И по стеклам крылом лупцевал,
Что-то мерно долбило по крыше,
Будто там гарцевал Буцефал,
Я, в постели от света моргая,
Клял сафари на резвых клопов
И весну без конца и без края,
Без конца и без края любовь!

Ночное восьмистрочие
(второе)

Друг за другом скользит по пятам
Сонм теней по храпящим домам —
Поэтапно проводится шмон
Делегатами разных времен:
Там промчался шуршащий атлас,
Здесь раздался фиксатный «атас»,
Тут, овеяв мой давний ожог,
В грудь мне выстрелил юный смешок...

Ночное восьмистрочие
(третье)
Звонила мама, ставшая старухой
С того, что ныне и всегда «под мухой»,
И треснувшим от времени фальцетом
(А время — не листва с календаря),
Пропела: «Утро красит нежным светом...» —
В час ночи! — «...Стены древнего Кремля!..»
Суд коммунальный мне зачтет звонок,
И Страшный суд. Но Страшный — не жесток...

Ночное восьмистрочие
(четвертое)

Тут форму жизни ищешь без конца —
Явь превзошла все сны, а сны так тяжки:
Пришлют ребенка в виде госбумажки,
Деньгами сыну выдадут отца,
Ответчиком заставят быть истца,
А летописца — папой Чебурашки...
Ведро винца тут всем милей венца —
Горячкой белой лечим от кондрашки!

Ночное восьмистрочие
(пятое)

О, тихие жильцы державы,
Людская зыбь, жлобская твердь!
Лишили дома, мира, славы —
Не стыдно с завистью смотреть!
Лишили духа, сына, Бога — А
 все не лень стопы обуть
И бдить, прибдевши у порога —
Имею ли кого-нибудь?..

Ночное восьмистрочие
(шeстое)

У лифта пьяненький бродяга
Пластмассу пробки рвет клыком.
Я поступить решил двояко:
На кухню — вскачь, назад — бегом:
 «Сэр, вот вам нож, а вы за это
Отдайте мне сосуд пустой —
Он станет хлебом для поэта,
А хлеб — Поэзией святой!»

Предутреннее восьмистрочие

Не так уж мне и не везло на свете,
В себе ли был, напротив ли был — вне,
Когда чужой жены чужие дети
В себе несли ее любовь ко мне,
Когда невозратимость в обратимость
Я превращал на площади листа!
Не так уж мне и плохо приходилось,
Когда не ведал иногда — когда...

Полдневное восьмистрочие

Да, я заглядывал туда
Невольно — жизнь гнала до края,
Где начиналась чернота,
Существованье пресекая.
Печенкой ощутив обрыв,
Я вдруг хватался почему-то
За нитку слов ли, за мотив —
Пустяк, ничто, а жив покуда.

Предвечернее восьмистрочие
(новое)

Помаши мне худою рукою
Из немыслимо ясных годов —
Там и впрямь: ну на что бы другое —
На любовь я всегда был готов!..
Посмотри на пожившего фавна,
Загляни в темноту его глаз —
Вдруг тебя я по-детски бесправно
Как любил, так люблю и сейчас?..

Предвечернее восьмистрочие
(последнее)

Несчитанные счеты чистоплюя —
Столбцом на лист и — в стол: скопляйся, пыль,
На описанье тех, кого люблю я,
О ком я и о чем я не забыл!
Не зря я на парнасской фене ботал —
Чернилами «сухую» «размочил»
И одного — и главного! — не отдал,
Чтоб ничего от вас не получил!

Май 1982