О полномочиях

(рассуждения Ванадия Тоттапальяма, энтомолога)


Не будьте глупым старым педерастом.
(Из разговора леди Дафф с Сомерсетом Моэмом)


Кто из ведра не пробовал портвейна,
Того не приласкают в доме Виндзор,
Его сиротство будет сокрушаться -
И будет он крикливым оптимистом.

Где жеребец неясной масти скачет,
Там, видно, предзакатное светило
Решило обагрить все горизонты
И тень от частокола наземь бросить.

Пастух же, разминая папиросу,
Подумает, что было бы неплохо
Заимствовать огня у этой зорьки,
А то ведь зря энергия ярится.

Но падает светило, словно мячик,
И все ландшафты потеряли формы.
Один пастух идёт в перспективы
И стадо пред собой не замечает.

Ему не пастырем – ему б таксидермистом
Служить при благороднейшем курфюрсте –
И харч ему дадут и одежонку,
Но он гоняет в пустоту скотину.

Ведь нам представить даже невозможно,
Как актуален труд таксидермиста,
Поскольку презервация природы,
Возможно, есть её обожествление.

Да где ж начало этой жизни? – спросит
Иной таксидермист, и озарится
Его невнятный лик кривой улыбкой
И заведёт он вот такие речи:

Кто не боится встречи с глаукомой,
Тому, пожалуй, стоит оглянуться
И рассмотреть на плоскости зерцала
Свой лик и заявить: Вот это рожа!

А что же вы хотели – агнца видеть?
Иль кое-что мифическое вроде?
Что есть – то есть, и будет вам природу
Всечасно поминать недобрым словом.

Вы также в микроском хоть раз взгляните –
И там найдёте много безобразий:
Вот, например, ужаснейший клостридий,
Но ведь живёт себе, хоть и не Афродита.


Убожество портвейна нам подскажет,
Что есть прерогативы полномочий,
Которыми богаты все структуры,
Что имут власть, не ведая сомнений.

Но нам, конечно, хочется дознаться –
Бывают ли пределы у хотений
И где границы властныя амбиций
И как вообще ублюдство поживает.

Сенатор скажет вам, что полномочья
Есть функция прямая альтруизма,
Но ведь кретин всечасно полагает,
Что он и жрёт всецело для потомства.

Конечно же, питание организма
Фертильности способствует, однако
Не этот аргумент есть правда жизни,
А что есть правда – он и сам не знает.

Так рассудив, он мёртвую природу
Искусством вдохновит, как вдохновляет
Чрезмерным оптимизмом проходимец
Старушку у разбитого корыта.

Мы уяснить себе должны, во-первых,
Что и у спаржи есть дурные свойства,
А во-вторых, что «Марсианских хроник»,
Возможно, не читал товарищ Мао.

Ведь всякий, кто имеет полномочья,
Нам без труда расскажет «Рамаяну»,
Иль Джойса нам переведёт – ведь надо
Чтоб все мы прочитали эту глупость.

О, как же безобразен этот «Улисс»
И как вообще всё это безобразно -
Как безобразен ром, что с карамелью
Тебе креол всучает, ухмыляясь.

Да мало ль безобразия на свете?
Вот, например, снимает оператор
Ужаснейшие рожи, что заикой
Любого крокодила могут сделать.

Артист изображает президента,
Что в час крутой любимую отчизну
Спасёт от посягательств лесбиянок
И укротит их глупыя амбицьи.

Бо видит он в мерцании созвездий
Не только «дубль-вэ» Кассиопеи –
Он видит там мужские генитальи,
Что источают вещество Вселенной.

Фотограф стиснул «лейку» в кулачищах
И имидж обрести никак не может –
Ведь глупо же снимать одних старушек,
Что рот и анус путают наивно.

Но где ж найти приличную натуру,
Чтоб смысл с красотой соединяла
И нам являла сущность синкретизма
И легитимность властных полномочий?

Мы и без «лейки» видим, что ландшафты
Как будто растворяют горизонты,
Но доказать отсутствье аберраций
Не в силах никакие полномочья.

А будущее пахнет хлороформом,
Когда нас марсиане будут мучить,
И я готов взглянуть на полномочья –
Куда ж они изволят подеваться?

Ведь марсиане явно неподкупны
И вряд ли разбираются в структурах,
К тому ж весьма глупы и даже
Не понимают силы геморроя.

Одна надежда – сапрофитна флора,
Что в ротовых отверстиях полномочных
Обильно размножается и сможет
Всех погубить на свете марсиан.

Не думаю, что властная бабёнка
Готова астролябией ударить
Супруга, что не помнит Марциала,
Зато Катулла знает наизусть.

Ведь дело не в латыни, что прекрасна,
И не в простых словах, что забывают.
Агентство «Синьхуа» нам сообщило,
Что и Конфуций не читал «Муму».