Из цикла Святая ночь книга Путь и дом

       
       2

Пресекутся ли, – есмь человек! –
По восстаньи от вечного сна
Все скитания?
Откровенье – на час и на век,
На полвремени, на времена;
Дальше – тайна.

Расточатся ли в белой заре,
Сложены пастухом в шалаше,
Все литании?..
Благовещенье – кровле, горе,
Птице, ветру, звезде и душе;
Выше – тайна.

Кто был ясен, а кто был угрюм,
Брал на веру, на пробу, на слух, –
Всё мечтания...
Слово – опыт, пророчество, ум,
Сердце, голос, молчание, дух;
Глубже – тайна.

Так, живой, помолчи о живом,
Где, напялив свой немощный кров,
Спит мирянин;
И узри: в переулке кривом
Бесконечно грядет внутрь миров
Назарянин.

       
       4

Мыли, пеленали, унесли.
Встала до зари я,
Ибо тризна – пир всея земли.
– Радуйся, Мария!

Захлебнется утро в два глотка,
Только отвори я...
Ты сосуд Господень, я – река.
– Радуйся, Мария!

Приступи я с воплем: "Отвечай!.." –
Иль благодари я, –
Всё же смысл Творения – печаль.
– Радуйся, Мария!

А уже над садом рассвело.
Там, где фонари, я
Вижу только ангела крыло...
– Радуйся, Мария!

И для дивной вести – о, в золе
Восстаю – смотри! – я...
Что ж еще-то было на земле?..
– Радуйся, Мария!

Шелуха, приставшая к губе...
Слово в человеке...
Век избудешь – Сын возьмет к себе.
– Радуйся вовеки!
       

       5
Вкруг кострища искристого
Сбились в предутренний час.
Изумленно и пристально
Звезды глядят мимо нас.

Мы, последние, – первые:
Ныне же счет от конца.
Как цветущие тернии,
Трепетно-белы сердца.

Уготовив неровные
Тропы, ровняем на треть:
Это мы, невиновные,
Утром должны умереть.

Это мы, правнучатые
Пасынки тленных мощей,
Что ни пятой печати им,
Ни белоснежных плащей.

Повторилось несение
Киренеево нами стократ.
Ныне ночь воскресения, –
Руку, и мир тебе, брат!


       6
Как умер, – каждый укреплялся –
Черствее почвы без дождя,
Древес ли, злака ли...

Когда ж, воскресший, отдалялся
От нас, всё выше уходя, –
О, как мы плакали!..


       8

Повеселил задворки и потух
Костер; уже сменили караул;
И вновь настырный проорал петух;
Сереют лица и вздыхает мул.

О, как, объятый смертною тоской,
Архангелу предстал Ты на горе!
Но чтобы так, – в хламиде шутовской!..
Но чтобы сотник – вестник о Царе!..

Ты вымолвил, что я бы крестный путь
Не одолел, – да пусть меня казнят!..
Ни вида, ни величья, – вот в чем суть.
А праздный люд съест праздничных ягнят.

Но Ты уже влечешь меня туда,
Где ладит кат глумливое клеймо,
И встанет вновь меж звездами звезда,
Простая, как бессмертие само.


       10
Лики подернуты пеплом, но угли – глаза...
В небо нагое
Смотрит земля, и сбирается в небе гроза
Первая. – Утро благое!

Перед уходом Христос посещает дома.
Белой пургою
Благословит на прощанье, воскреснув, зима
Яблоню. – Утро благое!

И ликования званого – тихое: "Ох!.." –
Жарче в изгое...
Землю наследовать детям отцовским, и Бог
Милостив!.. – Утро благое!

       3-6 апреля 1995