Люди-птицы в Китае

Единицей хранения стать, своё тихое счастье
Тонкой спицей нанизывать, петли с утра распуская.
В нашем климате скрытном у Гамлета холод под нёбом
И крошатся как мел облаченные в кружево нервы.
В наших тонких краях письмена не имеют начала,
Пустота сквозь века проявляет портретное сходство,
И когда я покину свою изумрудную раму,
Что-то будет зиять и, наверное, даже светиться,
Словно крытое бархатом кресло Амалии Ризнич
И передник гражданки Капет с монограммой «Л. Ю.»
Это жалость моя не умеет играть на виоле,
Конфитюром кормить опоздавших к небесной вечерне.
Словно сердце твое обовьет золотистая змейка
И останется дверь в никуда и замочная радость.
В наших тонких краях письмена обрываются, тают,
Расплываются тенью, пятном белизны несусветной.
Только ядом без примесей, мертвой водой без осадков –
Разливаюсь шутя и искрюсь в бесполезице тайной,
Словно ты, не избавленный смертью от мук любопытства,
На секунду задержишься, высушив душу мою.