С азов

Постигая пространство и время с начал Евклида,
отлучаешься в эмпиреи, что новый Екклесиаст,
но если спуститься с небес, становится очевидным –
время самое вещное изо всех хозяйств,
самое нераспаханное из данных тебе владений,
волами какой бы воли ты ни запряг свой плуг,
какими бы небывало чуткими львами бденья
ни сторожил мгновенья. Всё дальше – вглубь,
в утробный покой ненасытных безмолвных нетей,
уходит июль – кочегар поднебесный, псарь
ищеек-ветров, взявших призрачный след столетий
по запаху лип, неуемный ночной звонарь,
созвавший на вече бесонных цикад, и что там
стрекочут они? Впрочем, стоит ли это знать,
если многие знания... что ж, доиграй по нотам
этот долгий июль, и услышишь: зима, зима,
и полозья саней вдруг запахнут гусиным салом –
подними же свой зад, напои же своих волов,
если чудится снег – значит, время зимы настало,
значит, время собрать угловатые камни слов,
чтоб учиться с азов у запечного демиурга
тем начальным слогам, что поются на все лады.
А ищейки твои возвращаются вновь на кру'ги
ускользающей жизни, запутавшей все следы…