На пороге

На что пенять, коль зеркало разбито
В припадке гнева, и кого винить
За то, что Ариадна, мраком скрыта,
Не может протянуть спасенья нить?

К чему увещеванья, наставленья?
Их слышу я уже десяток лет.
Увы, неистощимого терпенья,
На свете нет, и отпущенья нет.

А прежде я не знал, что был калекой.
И сквозняком я редко чуял страх,
Под мягкой неусыпною опекой
Покоясь славно, будто в облаках.

Покуда безмятежны наши годы,
И путь не преграждают позади
Отчаянных раздоров горьких всходы,
Любовью заклинаю: Уходи!

Не унижай своей души сомненьем.
Покуда мы с тобою не враги,
И немощь мне не стала обвиненьем
В твоих устах, молю тебя: Беги!

Дрожащая струна моих стараний
Натянута ещё не до конца,
Я научился жить без ожиданий,
И больше не стыжусь поднять лица.

И кажется, что гневом откипели
Часы унылой слабости моей,
Но воют ржавым призраком качели
Под гнетом тихим скрещенных цепей.

Волшебной не случится перемены.
И в лабиринте не сверкает нить.
Ждет новый день, подобьем старой сцены.
Я не готов, но время выходить.