Германия

Du Schwein, machst immer nur Dummheiten!

Nikolaj Gogol, Die Nase


Я одежду напялил и вышел.
И по улице вдоль пошел.
Было 9 часов утра.
На термометре было плюс 3.
В небесах была пустота.
Где-то в Кёльне собор возносился.
Мне его отсюда не видно.
Да и видеть его не хочу.
Подошёл к остановке, смотрю.
До трамвая ровно минута.
Ну, думаю, подожду.
Подождал, и трамвай пришёл.
Я в него, разумеется, влез.
И в вагоне тепло, ибо печка.
Я и сел на свободное место.
Пэйпэбэк достал, текст смотрю.
Что там в тексте увидел - не помню.
И поехал трамвай по рельсам.
И входили на остановках.
Выходили, конечно, но меньше.
Поднимаю глаза от текста.
Никогда такого не видел.
Я имею в виду количество.
Гарных фрау и фройляйн - кого же ещё?
Hа немецкий манер, разумеется.
Да в одном вагоне - представьте.
И преимущественно блондинки.
Процентов 80 - не меньше.
Стал я думать, но вяло.
Почему блондинки - не знаю.
Тут трамвай подошёл к остановке.
К моей, разумеется - к чьей же?
Ну и вышел я и пошёл.
Улица уже, конечно, другая.
Hennekamp называется - точно.
Мне же разницы нет - я иду.
На пути моём 6 светофоров.
Возле некоторых постоял.
Погибать под колёсами глупо.
Это только кретину не ясно.
Я пока ещё не кретин.
Но со временем буду, конечно.
Подошёл к институту, вхожу.
Через дверь, разумеется (дверь отперта).
Не в окно же влезать - в самом деле.
В вестибюле сидит кикимора.
Впрочем, вполне любезная дама.
Morgen ей говорю.
Руку в ящик сую (в почтовый).
Шиш. Возможно уж взяли.
Я почту имею в виду.
Поднимаюсь по лестнице (два пролёта).
Прохожу в кабинет - сидит.
На компьютере текст набирает.
Поздоровались. Дивный немец.
Я б его удавил, конечно.
Я б его утопил, уморил фосгеном.
Я б его растворил в кислоте.
Разумеется, в серной.
Уж не знаю, отчего я такой.
Злобливый - какой же ещё?
Снял одежду (верхнюю только).
Ибо я не эксгибиционист, конечно.
Да и кому красоту показывать?
Брякнул сумку на место.
Ну, говорю, я пошёл.
Иди, отвечает. Нет, вы подумайте.
Есть вероятность, что я полечу.
Поплыву в воздушном пространстве.
Захожу в лабораторию (слово длинное).
Надеваю халат (зелёного цвета).
Обувь меняю на синие сабо (удобно).
Сабо (левый и правый) с надписью - Kupfer.
Некто Kupfer, кретин, разумеется,
До меня он ходил в этих сабо.
Я б ему голову оторвал.
Ибо нужна ль голова Kupfer'у?
Конечно же нет, не нужна.
Начинаю работать. Это приятно.
Суть работы описывать скучно.
Двадцать лет и два года провёл я.
За рабочим столом, разумеется.
Не в борделе, как думают некоторые.
А отдельные люди совсем опупели.
В том смысле, что полагают.
Глупость всякую полагают.
Я, между прочим, тоже кое-что полагаю.
Мне не стыдно за результаты.
Я имею в виду свои опыты.
Ибо они показали.
Не кукиш они показали.
Закономерности они показали.
Некоторых процесов, разумеется.
Не буду я тут перед вами распинаться.
Почитайте мои статьи.
Будете вы их читать, конечно.
Тут ко мне подходит Ядвига.
И процесс мой на время прерывается.
Но претензий я не имею.
Ибо Ядвига мне нравится.
Не как женщина, разумеется.
Но как человек. Как Homo sapiens.
Как лаборант, наконец. И как мать.
Sascha, молвит Ядвига.
Sascha, просит Ядвига.
Я инструмент свой откладываю.
Объект исследований отодвигаю.
Задницу (свою) поднимаю.
И помогаю Ядвиге.
Я ведь не мрачный эгоист какой-нибудь.
Я возбудимый психопат, ибо я возбуждаюсь.
На несправедливость жизни, разумеется.
Так меня определил один профессор.
Психиатрии, конечно.
Стоит ли рассказывать? Попробую.
Дело было ещё во студенчестве.
И я делал доклад о Роршахе.
Роршах есть отец прожективных методов.
В диагностике личности, разумеется.
Ибо личность как бы проецирует.
Все свои гнусные качества.
В тесте Роршаха, разумеется.
Тут один доцент довольно мерзкий.
Я имею в иду его habitus.
И интеллект, разумеется.
Если это интеллектом можно назвать.
Стал задавать вопросы гнусные.
Я его едва не разорвал.
И решил я покончить с этими глупостями.
С психиатрией - с чем же ещё?
Тут подходит ко мне Frau Paulus.
Doktor, говорит. И так далее.
Да на местном наречии - представляете?
О нём еще Хайнрихь Хайне писал.
В том смысле что шепелявость.
Не "дихь", но "дищь" и так далее.
Ну, разумеется, мне до лампочки.
Я имею в виду шепелявость.
И Хайне и Frau Paulus - чью же ещё?
И всей Север-Рхайн Вестфалии.
Frau Paulus - мерзкая тварь.
Я бы в форточку её выкинул.
И насладился бы переломами.
Её костей, разумеется.
И упадком функций.
Паренхиматозных органов - чего же ещё?
Печени, например.
Разобрался я с Frau Paulus.
И вернулся к работе своей.
Но в 13 пошёл я на ланч.
Ибо функции требуют.
Тут подходит ко мне Annette.
Ничего не имею против Annette.
Девушка скромная - не блондинка какая-нибудь.
Бедняжка, разумеется.
А я, вы полагаете, счастлив весьма.
Ну конечно. В раю пребываю.
Упиваюсь оргазмом души.
Sascha, молвит Annette.
(Имя, небось, французское).
И понравились ли тебе фотографии?
О, весьма понравились.
       Особливо же рожа моя.
Фэйс чрезвычайный.
       Сир Оливье - как минимум.
Ну, разумеется, взблагодарил.
Дескать, мощно: Дюрер, Хольбайн.
Или кто там ещё? Айвазовский.
Себастьян Штошкопф, ибо в антураже всё сделано.
Натюрморт, стало быть, на бэкграунде.
На грунте, проще сказать.
Отошла от меня Annette - слава Богу.
Я в гробу видел адюльтеры.
Сготовил я кофе, употребил.
С бутербродом в совокупности.
Сиротский завтрак называется.
Ибо харч довольно убогий.
Nu nitschewo, как говаривал Бисмарк.
И пошёл продолжать свои опыты.
И имел результат, между прочим.
И весьма неплохой результат!
________________________________________

Ты, свинья, вечно глупостями занимаешься!
Н. Гоголь, Нос.