Войди в мой лес, я покажу что внем не продается

Там где ночь шалунья распивает небо,
В чашке облоков, лемон луны,
Пузырится костачками вишни, прошлого остаточьные дни.
Я воспитан, у мнея умерло состоянье тепла,
Я забыл как писать, и стремится кудато все выше,
А когда то, я помню как ты, мы учились мечтать,
Крылья взючив на спину, гуляли по сгорбленным крышам.
Мы хотели любить, и я помню, я тоже умел.
Но потом вдруг застыло мгновенье качнувшись в сознанье,
И я вдруг задымившесь как фитель свечи догорел,
Улетая куда то вовне, этих звуков и зданий.
Я умел обнимать и улыбки дарить как цветы,
Я всегда уступал, понимая что нет оснований,
Я вплитал вместе с ветром заколку упавшей звезды,
Кружива облоков вышивая в небесном кафтане.
И друг к другу прижавшись, мы ждали заветного часа зари,
Что бы нас не нашли, мы горячим мазутом замазали перья,
И тогда ощютив как бывает порой тяжелы,
Мы с тобою делили часы своего вдохнавенья.
Загоняли из зависти нас по рубцам гельятин надругавшись,
Мы имели понития кто клевету, здесь на нас попустил,
На глаза накатилось оплавившись воском терпенье,
Мы как прежде с тобою вошли в полынью, не продавшись,
В мутном омуте грез, мне с горчинкой досталось сполна,
Из улыбки всхождение в высь, по конве изречения сложно,
А ты знаешь, что там высоко, в прочной клетке судьба,
Впился лозунгом, чей то безсильный порыв, в подконтекст невозможно,
Мы шагагали по мукам, с жестоким названием жизнь,
И спешили плевать на законы, с бельмом осторожно,
Нам не стоит бежать, я пришол чтоб стобой провисти эту ночь,
Что бы встретить рассвет, перемазав себе доконца оперение дегтем и дрожью.
Я незнаю к чему, кто то в вел эту моду, госить лунный свет,
Затерая следы, виновато понятия можно,
Я не тот, что когдато давно, но наверно с стобою смогу полететь,
Все что надо, заполнить пустоты, вылазя из собственной кожи,
Помнишь как нам придложили нежную подлую смерть,
Привращая ее в ориол, над понтьем чувства,
Ты не знаешь меня, мы по мрамору крыши шуршим босиком,
Колотя из обрывков судьбы пребитые крылья,
Посмотри как мерцает созвезьдье коня, с чутким криком Хирон,
То могучий Пегас на спене прохлождает Психею,
Будь то в муках заблись остатки надежных сердец,
На дыбы под уздцы, подымает стрелеца, врачеванья познавший Ахиллес,
Разлетелись в куски наконечники скованных пьесс,
Я тебя унесу от всего, растопив новосплавленный иней,
Если хочешь с тобою уйдем в мой волщебный загадочный лес,
Лишь поблекшего солнца мазки разнуздавшись окрасят в цвета,
Потемневшие за ночь Зефиром обдутые краски на крыльях,
Я тебе их отдам, чтоб несли тебя в высь естества,
Где мечты не застыли в замшелом болоте унынья,
Я найти постараюсь частичку гармоньи в телах,
Где ты вновь загодаешь свиданье в плодах расстований,
И любовь расцветет поцелуем на пряных щеках,
Вытерая восходом обиды твои и страданья.
Мы стобою на том порешим, мне уже не кчему вознесенное зло,
Мы сорывемся глубже, под тяжестью рванова хамства,
Посмотрев на народ, кто на сцене совсем не причем,
Бьет челом, исполнитель размеченных актов причуды гуманства,
Кто то так же взерает, в слепую мохая копьем,
Осудив уваженте, достоинство, дружбу и братство,
Посмотри как качает земля на уставших руках,
Эту радось влюблятся, взрывая собою пространство,
Расчиши мои крылья, сестра моросящм дождем,
Погадай на удачу таящийся где то охотник треся семенами,
Когда падает ангел, весь мир превращается в страх,
Точно так же когда выступает слеза на повязку закона.
Мерзко кто то опять проиграл в казино, нам с улыбкой солгать,
Что б за жизнь, всех кто преданным был до конца,
Получить кучьку грязи с клеймом, под названьем выплата долга,
Что ж, хватай же скорей, нам не нужно чужого добра,
Не привыкли в межи мы на нитках с тобою кривляться,
Нам достаточно то, что любовь наша так же тверда,
То, над чем не дано не кому не когда надругаться,
Так что, знай что как прежде бесценны слова,
Потому что они, разбудивши рыданьем от долгова сна,
Иногда заставляют сквозь боль, тебя все ж улыбаться.