как кгб выкуривало меня из Литинститута

Григорий Лесниченко http://video.mail.ru/mail/kedrov42/1/

http://video.mail.ru/mail/kedrov42/6/


"Новый мир" и КГБ
       
15 лет я работал в "Новом мире", и последние 10 лет, до конца 1989 года был его ответственным секретарем. Я хочу вам рассказать как проникало КГБ в журнал и как приходилось вести себя в этой ситуации...
Итак, как появлялись люди с Лубянки. У меня был друг в Союзе писателей. Не буду называть фамилию, он уже покойный Как-то я зашел к нему, у него сидел человек. Он познакомил меня с ним, тот назвался: Николай Иванович. Когда он ушел, мой друг говорит: “Это очень большой чин из КГБ". Я пожал плечами, мне было не очень приятно, и получилось, что мы все реже и реже встречались с моим другом. Когда же я в 1981 году стал ответственным секретарем, он мне еще раз сказал: “Ты помнишь"… Да, с этим Николаем Ивановичем я стакивался еще у него пару раз. И друг мне сказал тогда: "К тебе зайдут с Лубянки”. Я ответил: "А для каких целей? У нас в редакции люди все нормальные, нужен ли нам человек с Лубянки? Что он с нами будет делать?" – "Ну, посмотрим, он зайдет к тебе
Действительно, через неделю приходит человек, очень аккуратно одетый, в гражданском, с хорошей прической, в общем все как надо, при галстучке. Представляется – "Сергей Анатольевич". Знакомимся..
Вернусь к своей истории с человеком из КГБ. В разные приходы этот Сергей Анатольевич обычно спрашивал "Что у вас идет?" Я называл что-то среднее. Если он спрашивал в лоб: "А вот такая-то поэма где? Идет у вас?", я, как говорится, крутился. Говорил – то она у редактора, то в наборе, один экземпляр и т.д. Я могу в связи с этим привести в пример историю с поэмой Евтушенко. Помните, в апреле, в день рождения Гитлера, в Москве было шествие панков и металлистов? И Евтушенко отразил это. Он говорил об этом событии, и говорил о том, что зарождается фашизм, и юные фашистики уже путешествуют по Пушкинской площади. И Главлит нам сказал (кстати, нас курировал Солодин и его зам, до цензоров нас даже не спускали, такое внимание уделялось "Новому миру"): "Если редакция берет эти строчки на себя, мы, в общем, можем пропустить". Я вернулся в редакцию, рассказал (поскольку я был постоянным связным, ответственный секретарь всегда выходил на Главлит), мы взяли это на себя. Когда журнал уже был в печати, машины были остановлены рукой КГБ. Не знаю, кто позвонил Карпову. Карпов был несколько, как мне показалось, растерян, что остановили машины. Приехал в редакцию Евтушенко, и мы три дня стояли на своем. Карпов ездил в ЦК, звонили в КГБ и так далее. В общем, эта история решалась три дня, и все-таки эти строчки в поэме остались.
 У меня было еще множество случаев с кегебешниками. Например, они очень настаивали, чтобы я написал письмо в Литинститут, его директору Пименову. Тогда в качестве преподавателя там работал Константин Кедров. Он часто печатался в "Новом мире". Вот они и сказали: "Ты напиши туда письмо, скажи, что он такой-сякой антисоветчик, что он, в общем, космополит и всякое прочее, и отправь письмо." Я сказал: "Нет. такое письмо, господа, я туда не пошлю". После этих разговоров со мной на него там долго напирали, всячески хотели выкурить его оттуда. Но он печатался в нашем журнале и в 1987, и в 1989 году.