Размышление о тополином пухе

Привычен к сопению сопливых дур, но
приучен чуть более длинным окидывать
взглядом, нежели – ноги. Над ржавой урной
плюю окурок своеникчёмности. Руки давать
и пропускать вперед теперь не принято.
Я мою руки, когда они вымыты,
чтобы собрать, потом, свой ужин по полу;
питаюсь травой – сойти за нехищника.
А шар, оземленный, все вертит попою;
а поэты вербуются в гаишники.
Пытаюсь не видеть в этом Некрасова,
очки детальностью тычут в ухо.
Ах, в эту б жизнь немного прекрасного!
Ах, в эту жизнь… да, впрочем: … с ней!


Рецензии