Http foto. mail. ru mail jurnalpoet 273 иллюстраци

http://konstantin-kedrov.ru/
Журнал ПОэтов благодарит наших коллег из журнала «Взор» за помощь в выпуске этого номера «ПО».
Я И ТЫ БАЛЕТ ТЕЛО БЫТИЯ

Альманах «Журнал ПОэтов» № 9, 2008

- ПАЛИНДРОНАВТИКА -

Я и ты – балет тела бытия. (Елена Кацюба)


Учебное пособие Академии Поэтов и Философов
Московской академии образования Натальи Нестеровой
       Москва, 2008





- Хроника событий -


14 февраля 2007 г. в приемной Натальи Нестеровой на Тверской, 20 состоялась презентация
«Антологии ПО». Все двадцать номеров «Газеты ПОэзия» и «Журнала ПОэтов» с 1995 по 2007 гг.
вышли под одной обложкой в твердом переплете тиражом 999 экз. Это первый случай в истории
поэзии, когда поэты сами в течение 12 лет выпускают свое издание без всяких посредников.
Учредитель – группа ДООС (Добровольное общество охраны стрекоз) при поддержке Русского Пен-
клуба. А с 2001 года издание стало еще и учебным пособием факультета Академия Поэтов и
Философов Московской Академии образования. Во вступительной речи Андрей Вознесенский сказал
об «Антологии ПО»: «Это великая книга». Еще одна презентация состоялась в книжном магазине
«Библио-Глобус» 21 марта – 8-й Всемирный день поэзии. Елена Кацюба представила антологию на
телеканале «Звезда» в программе Ивана Кононова «Предметный разговор». ДООСы и авторы ПО
также принимали активное участие в Международном фестивале «Другие» под эгидой журнала
«Футурум-Арт» (гл.редактор Евгений Степанов), в фестивалях поэзии в Туле, в Киеве, в фестивале
«Литератерра» Нижнем Новгороде, в Гуманитарным семинар «Seminarium hortus humanitati» в Риге, в
фестивале «Европа 2008» в Праге, организованном русскоязычными писателями Европы и Русским
Домом при посольстве РФ.
21 марта 2008 г. в Мраморном зале Дома журналистов состоялся 9-й Всемирный день поэзии под
эгидой ЮНЕСКО (напомним, что впервые этот праздник был проведен ДООСом в театре
Ю.Любимова на Таганке в 2000 г.), при поддержке журнала «Персона». Участвовали: Константин
Кедров, Алексей Симонов (и.о. директора Пен-клуба), Елена Кацюба, Вадим Рабинович, Алла
Кессельман, Михаил Бузник, Александр Бубнов, Алина Витухновская, Ольга Адрова. Гл. редактор
«Персоны» Лариса Шамикова зачитала два документа: благодарность К.Кедрову от ЮНЕСКО за
проведение 1-го Всемирного дня поэзии и нынешнее послание Генерального директора ЮНЕСКО
Коитиро Мацууры к поэтам: «2008 год имеет для поэзии особую значимость, ибо Организация
Объединенных наций провозгласила его Международным годом языков. Ведь языки – это сама
основа поэзии, та материя, из которой рождаются стихи. В этом году поэты смогут мыслью и делом
воздать должное тому неисчерпаемому богатству, каковым является для их творчества языковое
разнообразие…» А в апреле вышел номер журнала «Персона», посвященный поэзии Константина
Кедрова, 100-летию манифеста футуризма и 9-му Всемирному дню поэзии. Также в рамках 9-го
Всемирного дня поэзии состоялся вечер «Шок-шоу ДООСа» в ГЦСИ (Государственный центр
современного искусства), который вел искусствовед Виталий Пацюков. А 30 мая в кафе «Сити» на
Сивцевом Вражке состоялось открытие Литературного клуба поэта Константина Кедрова и ДООС
(Добровольного общества охраны стрекоз).
К сожалению, прошлый год стал для «ПО» и ДООСа годом тяжелой утраты: закончилась земная
жизнь Александра Ткаченко. После ухода в 1999 г. Генриха Сапгира и Игоря Холина это еще она
невосполнимая потеря. «Улетел от нас Ткач, / как в ворота футбольный мяч. / Плачь – не плачь, не
вернется Ткач. / Сенькью вери мач – / Сенькью вери матч – / Сенькью вери мяч – / Сенькью вери
Ткач».
ДООСы Нина Зарецкая, Константин Кедров и Елена Кацюба сняли по заказу телеканала «Культура»
фильм «Нечетнокрылый ангел» о всемирно известном художнике Павле Челищеве – двоюродном
деде К.Кедрова. Музыку к фильму написала Алла Кессельман. Съемки проходили в Москве и Нью-
Йорке.
В Китае изданы две антологии русских поэтов с участием авторов «ПО». В Париже вышел очередной
номер журнала «Прессаж», который издает наш автор и член редколлегии поэт и скульптор Борис
Лежен. В Дублине издан сборник-билингва русских поэтов «Ночь в отеле Набокова» в переводах
также члена редколлегии нашего журнала Анатолия Кудрявицкого.



– Палиндронавтика –


Если строка движется в обратную сторону с тем же смыслом, значит настала полнота времени –
смысл обрел вечность. И наоборот, вечность обрела смысл – тоже палиндром. Но палиндронавтика не
довольствуется снованием челнока смысла туда и обратно. Она устремляется внутрь каждого слова, и
тога из перестановок всех букв рождается анаграмма. Палиндром становится частным случаем
анаграммы. Так в Осирисе таится Сириус, а в восходе кроется вдох. Возникает подозрение, что
изначальный язык палиндромен и анаграммен. Иначе как объяснить, что в свете весть, а в голосе
соло. Поэзия пробивается к изначальному языку богов, на котором, по утверждению Ф.Соссюра,
написаны Илиада и Одиссея, Ветхий Завет и Махабхарата. Поэты не филологи, хотя в слове филолог
– лиф гол.
Никто не знает, куда заведет нас звук. В этом году 100-летие манифеста футуризма Маринетти. Стихи
Маринетти никто не помнит. Его политические взгляды никого не волнуют, а вот манифест
бессмертен. В нем декларируется все, чего сам Маринетти не смог написать. За него пустующую
графу заполнял Маяковский. Его тоже почти забыли. Запомнился птичий щебет: «жил – жив». На
птичьем языке пытался говорить Хлебников. Он же написал первую в ХХ веке русскую
палиндромическую поэму «Перевертень» – «мы, низари, летели Разиным». Ему принадлежит
гениальная догадка, что палиндром – машина времени. Путешествие из будущего (от конца строки) в
прошлое (к ее началу). Он построил гигантский палиндром из всей мировой истории, где все события
возвращаются на круги своя через 365 лет. Получается нечто похожее на еще не открытую в то время
ДНК. Палиндромы генетического четырехбуквенного кода еще не прочитаны. По сути любая форма
жизни – чтение анаграмм и палиндромов генетического кода. Идеальная азбука из 4-х букв: мама и
папа – уже начало жизни. Палиндром от «папа» – апа (женщина, тюрк.), палиндром от Адама – мадам
(мадам Адам). Мы еще не научились читать книгу жизни, но поэзия ее пишет. «Прометей: «Я мял
пламя!» Не точно по буквам, но точно по звуку. «Манифест – сев и нам. Маринетти – хит тени рам».
Знаменитые палиндронавты нашего времени ДООСы Елена Кацюба и Александр Бубнов. Бубнов
изобрел таблицу элементов для всех палиндромов. Выяснилось, что количество элементов в ней
бесконечно. Кацюба в своей «Свалке» открыла лингвистическую комбинаторику, расширив
возможности палиндронавтики далее горизонта. Ушли асы палиндронавтики Ладыгин, Гершуни,
Авалиани, Рыбинский. Забавно, что в музыке палиндром называется «ракоход» и является вполне
обычным приемом, никогда не вызывавшим никаких нареканий. С палиндромом сложнее. Он был в
почете в XVIII веке, но позже, после деражвинского «я иду с мечем судия» и приписываемого Фету
«а роза упала на лапу Азора» дальнейшее – тишина. В ХХ веке в России палиндром запретили почти
на полвека. Только последнему футуристу Семену Кирсанову позволили опубликовать подборку в
журнале… «Наука и жизнь». Палиндром Андрея Вознесенского «а Луна канула», прозвучавший со
сцены Таганки, в конечном итоге привела к лишению гражданства Юрия Любимова. Брежнев решил,
что это насмешка над нашими неудачами в космосе, ведь первыми на Луну высадились американцы.
«Первый палиндромический словарь» Елены Кацюбы и «Новый палиндромический словарь»
включает более 13 000 палиндромических пар. Но дело ведь не в количестве, а в новом качестве
языка поэзии. Он становится все более похожим на генетический код, но уже не природный, а
поэтический. Ведь не случайно в имени Евгений – Ев гений и ген неги. «О, негин, Ев негий, он
гений». Возможно, палиндронавтика изменит наше восприятие времени, превращая жизнь человека в
анаграмму, палиндром и фрактал вечности. Можно будет сказать о том, кто умер: «умер у мер». А в
безмерности – «вижу – жив»!

Константин Кедров, гл. редактор «Журнала Поэтов»



Константин Кедров
доктор философских наук
ДООС – стихозавр


- Сойди эйдос -
(А.Ф.Лосев)


Вес о Лосев
Логика аки гол
Иль символ лов мысли
Соло голос
Логос о гол


Сом Сократ стар космос
Платон о толп


Ни толп Плотин
Плотин ни толп
Ах Аристотель лет от Сираха
Корень не рок
Вея дребодан над о Бердяев
И икс не роль Флоренский
И диалектика аки ткала иди
Я мал Палама мала пламя
Ешь циник Ницше
Арт с утра Заратустра
Но Фавор или миров Афон
Имя Бог обя мы
Им я Бог об я мы
Схима в миру Рим вам ХС


- Философия -
 
Ха брей Ев Фейербах
э тих Фихтэ
э Шеллинг гнил еще
лег его Гегель
реб у Бубер
дрейфь Фрейд
а Кант нака
а Декарт рак еда
аз и псина Спиноза
вея дребодан над о Бердяев
ешь циник Ницше
о кому Камю мак ум око

 
- Религия -
 

И нам ом мани
А Кама мака
Сансара нас нас
Далай Лама а мал и ал лад
И сам авта тат твам аси
И дуб Инду будни Будды


- Протестанты -

 
Ад гони иногда
запрет юла Лютер паз
уж и в себе бес вижУ
Готика аки итог
ухаб Баху
Баху ухаб
Томас сам от
себя я бес
Юнг ню
иногда ад гони
 
 
- Атеизм -

 
Кит сон гад агностик


- Адам и Ева -

 
Адам органа громада
ля из звезд зев зиял
а рот тора
а нутро фортуна
а зал гада глаза
 
а вер Ева
роз взор
ноль лон
соски икс ос
лобок кобол
и тити
увижу живу
око чар зрачок о
а полет тела па


- Античность -
 

Овидий и диво
но за Назон
рад ни Пиндар
о фас Сафо
мак Эврипид и пир аэкам

 
- Аргонавты -

 
Ад арго ограда
мора паром
Зевс вез
Ясона нося
но Колхида ад их локон
Медея едем
везет Тезей в
а грамота том Арго
       

- Одиссея -

 
Иди сам Одиссей еси дома сиди
не риск сирен
полк и циклоп
оспа лакома Калипсо
море мог Улис силу Гомером
силу Гомером море мог Улис
ну Зевс везун

       
* * *
       Юрий Любимов ставит в Дельфах нашу мистерию "Сократ / Оракул"
 
Логос о гол
сан Ра Парнас
сом Сократ стар космос
а Дельф Леда


- Илиада -

 
Йа Елене Менелай
Амур ума
я ор Троя
Илион но или
а не лень Елена
се вижу Менелай а Лене муж и вес
тишь щит Ахилл


- Дон Жуан -
 

Анна:
Да он дон но дно ад


Он Дон:
О да Анна надо


Анна:
Амиго а мигом
идальго и долго
на уж Жуан
 
 
- Сирия -

 
Я ирис Сирия
Алеппо пела
Я мер время
Дамасск сам ад
а Пальмира Рима лапа
 
 
- Флоренция -

 
Этна Дантэ
яиц не роль Флоренция
мало ран а вас Саванаролла
и лечи то Ботичелли
о то ж Джотто
Лоенардо с одра но ел
или Буонаротти и то рана убили
дива Давид


Издательство «1-С Паблишинг» в 2007 г. выпустило аудиодиски со стихами Константина Кедрова
«Компьютер любви» в авторском исполнении.



       
Андрей Вознесенский
       ДООС – стихозавр
       (Специально для ПО)
       
       
 * * *
       Казалось – показалось
       off 'шоры – шофера
       

       Мозамбики
       зомбировали
       

       Краса – коса
       чтобы лапать
       плетеная, как лапоть
       

       TV’игги подвиги
       
       Барбекю – Барби ку-ку
       

       Усама Бенладен
       не дал неба массам
       

       Киркоров – Кир коров
       

       Цветаева – цвета Ева
       

       Тарантино – тинтаретто
       Тарантино – скарлатина
       для взрослых
       

       Тинейджер
       трахнул телку через пейджер
       

       Кисет
       пятьдесят –
       полный писец
       полный привет
       




Елена Кацюба
ДООС


Бабочки другого мира


       Они видели лед и винО
       Лак резьбы, зыбь зеркаЛ
       Их оды Веге – выдохИ
       Узор вдоха – заход в розУ
       Но в зареве севера – звоН –
       цин-цин.
       Но взмахам звон – ниц-ниЦ
       И нет их ада свече в садах и тени –
       Ада, сносимого богом, и сон садА
       Их усики сухИ
       Иного бала бог онИ
       

Издательство «1-С Паблишинг» в 2007 г. выпустило аудиодиски со стихами Елены Кацюба «Азбука»
в авторском исполнении. В 2008 г. вышла книга «Свидетельство Луны». М., Изд-во Р.Элинина. Серия
«Классики XXI века».




Вадим Рабинович
ДООС – доосозавр

       
       - ФЕРМЕНТ КУЛЬТУРЫ: ДОСЛОВИЕ—БЕССЛОВИЕ—ПОСЛЕСЛОВИЕ -
       
       
Противочувствие этого названия очевидно. С одной стороны, культура, которую должно
ферментировать; с другой – хранить в бессловии, то есть в ступоре речи – в состоянии болезни до
лучших времен выздоровления. Пройти через очень опасную болезнь с неизвестным исходом: будет –
не будет… Воз-любит?..
Но дословие и послесловие тяготеют к обычному: до-начальному и пост-смертному, когда
онтологическое – чреватое всем – бытие и онтологическое же – чреватое ничем – небытие пре-
бывают в общих соображениях Книги Бытия.
Но срединное бессловие решительно выбирает молодое начало бытия (пусть до поры не
артикулированное), уже заболевшее ступором речи, но на пути к речевому здоровью. От «простого,
как мычание» к пробою речи – индивидуальной, ни на что не похожей, не укладывающейся ни в
какие матрицы и пустые клетки кросс-вордов. Новое удивление? От привычного вновь ничего не
осталось?..
Но… еще раз от молодого начала бытия к столь же здоровой развитой речи (?)…
Как это было? Был День Ноль. До всех шести дней Бога и седьмого – только человеческого! – дня. А
в день ноль было не слово, а то, что предшествует слову, -- гул, который еще станет словом и каждый
раз будет становиться словом – делом. Делом – слововм… Бога. Человеческим (?) словом.
И вот выгнанные за ослушание в одиночество и в безрадостность бытия перволюди остались наедине
с самим собой. С речью – подражанием. Канувшие в словесловие. В славословие. Во Славу Божию.
Или… наоборот. В благодарность или в отместку. Богово – Люциферово. Но в любом случае –
корыстно. Во славу Божию. Легко! Или наоборот. Тогда трудно…
Но все эти слова – вторые.
А первое слово – гул. Но гулу подражать нельзя. А все иное – б/у. Пусть даже Богово. Но все-таки
бывшее в употреблении…
До начала был гул. А вот в качестве послесловия – дальнейшее молчанье. Но сыграть Божественный
гул или дальше – тишину можно только преодолев муки бессловия. Если удастся…
Перворечь молодых будетлян – все-таки вторая (после Бога) речь. А может быть, и третья (после
фольклорных речетворцев). «Все прочее – литература» -- тоже не ахти уж близкое к первой, ко
второй и даже к третьей. По поводу всего этого (включая даже дорогих моему сердцу будетлян) могут
быть изобретены всевозможные -логии. Всякие объяснительные схемы.
А вот бессловие чистого творчества – это болезнь. И я этой болезнью болел. И болею. Но, как мне
кажется, мало-помалу выхожу… Сам. По-своему. Как уж получается. Без Бога, царя и героя. И даже
без специальной метанауки…
САМ!..

А теперь, как у меня принято, – поэзия – и как раз об этом.

       
       - АМФИБРАХИЕМ ПО ЧИСТОМУ ЛИСТУ -

       
       …та-та-та та-та у запруды
       та-та та-та-та невода
       из темени вышел однажды
       в роскошную лунную даль
       

       пробелы прогалы прогулы
       чтоб только большие лини
       ловились а рыбки поплоше
       ушли бы мужать в полыньи
       

       но пусты и тщетны все ахи
       и охи и как ни крути
       трехстопный плутал амфибрахий
       та-та-та в кроссворде сети
       

       и то слава богу в радушьях
       заоблачных фьердов и шхер
       я неслух все слушал и слушал
       хрустальную музыку сфер
       


       мадонна джон дон или дон дон
       дзень дзинь и непойманный линь
       биг бен тихий дон или лондон
       но то ли сказать диньдирлинь
       

       диньдини веселие множа
       сияли играя с луной
       был свет исключительно божий
       был звук исключительно мой
       

       а там в черных фраках дондоны
       тонируя гул мировой
       как мелочь роняли эоны
       и эры одну за другой
       

       
       Валерия Нарбикова
       ДООС
       
       

- Поехали купаться! -
       
       Эссе
       

Поехали купаться! Взгляните! Вон как раз самолет оставляет в безоблачном небе стрелку. И мы без
всякого трапа – вбежим по этой стрелке в самолет. Откроем все окна и вдохнем безумно-свежий
воздух, который бывает только ранней весной после ночных заморозков. И кто хочет, может даже
покачаться в кресле, потому что сейчас это гамак, натянутый между двух берез, которые уже
распустились, несмотря на то, что на земле все деревья еще спят. И сегодня все самое невероятное
становится возможным, потому что мы едем купаться!
Выпьем по стаканчику перле, и сразу в горле приятно защиплет от пузырьков. И везде-везде, где нам
только понравится, мы будем купаться!
Вон речка внизу так плавно извивается, не как мокрый от дождя автобан, а как только может
извиваться речка внизу, видимая из открытого окна, летящего на всех паруса, самолета.
Это правда, что у нашего самолета есть паруса, и ему не надо тормозить в небе, потому что это не
такси, и мы не пассажиры, и не за рулем, и не чайники. Поэтому мы выпрыгиваем из окна на всех
парусах и ныряем в возлюбленную речку, которая окатит нас брызгами до самых небес, потому что
мы хотим купаться.
И это такое счастье – сначала нырнуть в поток воздушных брызг – а потом вынырнуть из воды – и в
потоке речных брызг – мчаться к самолету. И опять влететь в салон. Посидим у открытых окон,
овеваемые ветром. А если заприметим еще одну излюбленную речку, то бросимся в нее – купаться!
Все в этом мире призывает нас только к одному – только купаться. Любую жажду можно утолить, и
только одну нельзя, это жажду – купаться. Мы возьмем все самолеты, какие есть в небе: и те, которые
летят на войну; и те, которые летят в гости; и те, что летят по делам – они все до одного полетят с
нами, потому что мы жаждем купаться.
И до конца света мы не утолим эту жажду – купаться.
И эту жажду нельзя утолить. Поэтому мы опять вспрыгнем в пролетающий над нами самолет.
Эти самолеты летают по нашему желанию. Потому что у них – жажда летать, а у нас – жажда
купаться.
Мы искупаемся во всякой воде, какая есть на земле – и в большой, и в маленькой. Потому что у нас
есть только одна жажда – купаться.
Мы возьмем с собой всех. Даже тех, кто купается в славе, в слезах и в любви.
Мы возьмем с собой всех – купаться!


У Валерии Нарбиковой в 2008 г. В Париже вышел роман «Сквозь» на французском языке в
издательстве «Temps est Periodes».



       Сергей Бирюков
       ДООС – заузавр
       доктор культурологических наук
       
       
       -ПОВОРОТ МИРА -
       
       перевернут мир
       
       
       ну <---------->ун
       нос повернут в сон:
       
       кык мым дыд
       быб выв тут
       тат баб вув
       pop non sos
       гог кок bod
       hih hah hoh
       иногда хух
       иной раз хых
       пип пуп пып
       тут тит тот
       oto ovo ogo
       obo omo ono
       ugu
       
       
       un<-------------->nu
       сон повернут в нос
       
       
       дыд дуд дад
       рыр рур рар
       ооооооооооооо
       аааааааааааааа
       ииииииииииии
       ууууууууууууу
       мы бежали
       по полям
       по лесам
       там мат
       ух <----> hu
       НО ООН
       нос повернут в сон
       
       
       12.12
       12 ч. 12 мин.
       007,
       средняя германия
       
       
       

Алла Кессельман
ДООС – Дева нот

       
       - Из зигзацкой поэзии-

       
       Пит Мондриан и Пит Бультерьер
       смотрят из-за решеток
       друг – н – друг
       

       «Буль» – выпускает дог
       ему кажется, что плывет
       над решеткой полей,
       разделенных рейсфедером.
       
       
       «Пить!» – говорит Пит
       краской ползет в бокал
       
       и коктейль
       «кровавая Терри»
       

       опускает на спину летящей собаки
       заземляя в один из квадратов
       откуда кричат „Привет!“
       
       но:
       
       „НЕ Слоняться, окрашено!“... –
       
       так и висят
       в медленном друг – н – дрог
       ожидая, пока на луне не высохнут краски –
       

       Пит Мондриан и Пит Бультерьер

       
       * * *
       
       Мон Пантелей, бредущий на небо ос,
       в мягких колесах, и с волосами из пакли
       Мон скорпинон, просунувший жгучий хвост
       В скважины луна, пока голоса не иссякли,-
       

       Не оставляя следов колеса лица –
       катится, прозрачночертый, в трекамерный камень
       и последняя форма из дыма стирается
       ободками с ресницами спиц и мельканьем окалин.
       

       Переполняет себя неподвижен день
       Горькие тени теряя, клонится к полудню.
       Если бы знали, что музыки нету лютей –
       Чем променять обожженное банджо на лютню.
       
       
       Но и сквозь лютинки все прорастающий скрип
       Тоннет стокровом над рогом и стопом творенья
       в лирах, которых кричит семирогий медведь
       их колесом колесуя себя сокровенно.
       
       
       Мон Пантелей, одиноко бредущий на неб,
       Лопнули цепи, вырываясь из нас с якорями –
       

       Но по лесенке млечной, кораблями карабкаясь вслед –
       Я бессмертьем своим твою смерть от меня – покоряю.
       
       
       
Михаил Бузник


* * *
В мир иной ушедшие:

Эдуардас Межелайтис – поэт.
Даниил Лидер – сценограф.
Давид Боровский – сценограф.
Борис Алимов – книжный график.
Академик Борис Раушенбах.


И вдруг Ирэн Урьяс – распятая клеветой, всегда восстанавливающая Храм, Храмы: перед тем как
закрыть глаза навсегда – боль нечеловеческую принявшая – СЕГОДНЯ ДЕРЖАЛА ЗЕРКАЛО…
ДРЕВНЕЕ ЗЕРКАЛО.


Крест сотворяющий – горизонт Воскресения! – сфокусировал в нем ЛИКИ всех пятерых друзей моих.


Они к слогу Божественному вошедшие – теперь Словом были.
Недоступны их руки скрещенные.
Зеркало же обнажило исход.
Исход, что вкленил в даты жизни нашей – цифры неземные.


Борис Александрович Алимов! Именно душа твоя хранит Храм Московский Вознесение Малое.


Борис Раушенбах – главный теоретик космоса! – твоими деяниями восхищенный Эдуардас
Межелайтис – бездонность предвесеннюю обретает.


Даниил Даниилович Лидер – ты у метелей Блока (векторе Вселенной) – спрашиваешь: почему
красота Питера столько раз убивала, а не спасала?


Борис Александрович Алимов! Живым состраданием твоим – храни Храм Малое Вознесение на
Большой Никитской.
Помоги ему любовью своей.


25.12.2007


- Отрок Ваня Малышев-


Он жил в Москве на Пушкинской площади.
Сколько же линий Тверского бульвара изъела страхом его смерть.
Камни же под стопами его матери Варвары теплые. Так Иван желает.
А вокруг Варвары высокие башни – нематериальные.


И чего теперь только не знает Иван.
Ему известна граница бытия Спасающихся – в безднах неба.
Он видит, как фрески исчезают в храмах – ибо они Ангелов хранят на небе.
Ему ведомо, что конец для многих его знакомых приближается, но никто из них не хочет слышать
откровения.
Творящей мыслью свершается радость.


Вчера, в субботу, мать Ивана – Варвара и его отец Сергей – проснулись и увидели на столе яблоки от сына.


31.11.2007
       
       
       Румен Шомов
       София, Болгария
       
       
       - ОПЫТ ИЗОБРАЖЕНИЯ СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОГО
       ОЖИВЛЕНИЯ БИБЛЕЙСКОГО ЛАЗАРЯ
       ДРУГИМИ СРЕДСТВАМИ -
       
       
       Приходил он и взирал на Лазаря
       глазами лазурными, глазами как лазер.
       
       Раз, два, три – возвращение к жизни...
       
       Дальше – вечная слава Отчизны!
       
       Вопрос:
       
       …Заря ли озарила
       пыль
       могилы?
       
       21 августа 2006 г.
       
       
       
       - СОН -
       
       Земля содержит больше кислорода,
       Чем воздух.
       
       Черви устремляются в
       Г
       л
       у
       б
       ь...
       
       
       - СЮЖЕТ -
       
       Майе
       
       
       Стоит музыкант пред открытым роялем
       в зале полупустом.
       Не хочет публика Шостаковича слышать,
       Бетховена не хочет,
       не хочет Равеля.
       Публика очень спешит.
       Музыкант выходит из зала,
       волоча
       за собой
       рояль по улице.
       
       
       * * *
       
       Одинокая тень
       вернись
       в свое тело!
       
       20 июля 2006
       
       
       Оживил болгарского Лазаря в русском языке Евгений В. Харитоновъ
       
       
       
ИЗ ПОртфеля


       Анна
Анна Альчук
       (1955 – 2008)
       ДООС – стрек-Изида
       
       
1.
       ОТлеТЕЛА душа
       отдышалась
       отрешилась от шлака и –
       вширь
       просияла на синем
       
       отсель
       несиницей в руках саркофага --
       

       прошивающим Землю дождем
       журавлем
       

       обживается вечность
       
2.
       шум у лица
       теперь не скро
       ешь кёльнских
       кнайпов акатоне
       гудит и бу
       лькает и злит
       поли(т)-поли(п)-ция
       и кроме
       графитти РАФа –
       

       ничегонет
       
       
       3.
       пена -- камень
       

       ГОЛУБИзна
       ибисы
       сойки
       плещут:
       ВОЛ(ю)НА ВОЛ(ю)НА ВОЛ(ю)НА
       В`ОЛЮ!
       

       вздыбится мором
       о гальку –
       пташек щебечущих
       штучек небесных
       

       трётся о берег
       ВОЛ
       НА оберег
       герб моря
       
       
       4.
       Малый Маяк 2005г.
       

       брызнули звёзды в глаза
       в ночь кипарисы вреза
       ются ль
       ются тигле
       белое «А»
       в (каждом)е жажды
       трижды вангоговский
       свет
       темой усилен
       не лис* --
       слитков глубинного
       (ЗНА
       НИ
       Я)
       ни кто-то другой
       не
       знает
       
       
       5.
       Узнавания
       Чистый звук
       Из лу(ча емый)…
       Тело
       Едва
       Лиминуя
       Ь знак обращает в твёрдый
       
       

Александр Бубнов
доктор филологических наук
ДООС – палиндрозавр


- ЛИНГВОРЕАЛИЗМ… ЛЬНА -


(тезисы словоманифеста
льNо 1-А - специА-ЛЬНО для журнала ПО,
ПО мотивам «лингвистического реализма» Елены Кацюбы
и палиндромософии «ИЛИ» Константина Кедрова)


Лингвистическая реаЛЬНОстиЛЬНОсть лёгким льном льNёt к нам, даНА НАм - НА! НА! - в
ощущениях - ?ОЩУЩУЩО? в щелях ткани текстоЛЬНА? НАЛЬём, и не нАлом да просочится
чтение! но чу в ственнольно! словольно!


Говорят «встретимся в реАЛЕ (алё)», то есть «в реаЛЬНОсти», в отличие от виртуаЛЬНОсти
интернета. Это реаЛЬНОсть физическая. НОЛЬ - плюс на минус или плюс-минус?
ЛингвореаЛЬНОсть изначаЛЬНО живёт и в инете, и в живом разговоре (и в разговоре, допустим,
поэта с самим собой, не говоря уж о …нале фининспектора). Более того, они объединяются,
умНОжаются. НО это уже - не НОЛЬ. Это по самой малой мере - удвоение.


ЛИнгвореаЛИзм - слово из пяти слогов с «отражающимся» ударением на первом и последнем, с
повторением ударного и предударного. Словно рифма внутрисловесная, слоговопалиндромная.
Словорифма самодостаточная. Сплетение, льна плетение, летение и лечение. Ре3Онанс отражения
стран О3, озона - над зонами, вне зон. Меж меж. Между силой "ИЛИ" и харизмой "И". Между «быть»
ИЛИ «не быть» - палиндрософия Константина Кедрова. ПО - Палиндромическая Ось двухтомника
«Или/Или» Сёрена Кьеркегора в 838 стран-НИЦ! …и возлежит цифирно на бесконечностях миров и
антимиров вкруг Троицы. Лингвореализм новогаметовых (не опечатка) вопросов «быть Или? не
быть?». ВЕТО «TO BE»? Всклик слОГОГОлоса - меж повторов составных союзов и - по ту сторону
повторов. Меж гор и зон, версификаций и вердиктов - меж горизонталей и вертикалей. Меж меж.
Сквозь сеть интернета и сеть параллЕЛЕй и мерИДИанов (?). Вспомните, как ловили нейтрино.


Аки нейтрино.


УниверсаЛЬНОе «lee» - и укрытие, и подветренная сторона - и ли, и ли. Elena (Const.).


ЛИнгвореаЛИзм - однословная квинтэссенция «закона поэтической речи», ПО Игорю Терентьеву.
Или (и) «лингвистический реализм» Елены Кацюбы, НО ПОд властным давлением «тесноты
стихового ряда» Юрия Тынянова, когда Потебнианское «наглядное значение слова» являет снопы
лингвопоэтического «огня», ПО Владимиру Руделёву. Лингвореализм - наименование вновь
набирающего силу и харизму на новом витке двойной спирали поэтической ДНК «направления»
поисков Поэзии в Языке, новохайдеггеровский «путь к языку».


«Литературоведение как литература» Сергея Бочарова подразумевает и Поэтику как Поэзию, и
Словесность как само Слово, Слово футуробудущее, переходящее через Божественную Глаголицу в
Логос и обратно в прото... Слогоголос и Слововолос тканный. Слого-Логос кругограмматический /
метаграмматический


(…слово / слого / логос / слого / слово…)


В лингвистической реальности встречаются все и встречается всё. Лингвореальность - аки Дух, живёт
где хочет. Всюду. В том числе и прежде всего - в Поэзии, и даже не обязательно в поэзии «как
таковой»: в поэзии прозы, в поэзии (вст)речи, поэзии текста. «Всё ((во мне и я)) Во Всём» - от Библии
через Злато-Серебро веков и так далее (ПО Велимиру Хлебникову) везде.


Во мне
и я
и…


СловоЛЬНОе поэзо-плетение льноТКАНИ НИТКА за ниткой, плетение и РАсплетение. Великие
Круги ДНтКани! ДНК, открытая «на кончике пера» (поэтического?) и уже затем найденная в
реаЛЬНОсти.


Лингвореализм - это и жест отчаяния, и вес молчания, и мимика критика - и аура автора...


Лингвореализм – это данность Логоса.


Александр Владимирович Бубнов,
доктор филологических наук,
профессор Курского института социального образования,
филиала РГСУ. Лингвореалист.



Кристина Зейтунян-Белоус
ДООС
Париж, Франция


***
Ты зеркало утраченного времени,
сосуд пространства,
краткий промежуток вечности
между душой и призраком души.
 

***
Отражаясь в глазах дождя,
Пешеход спотыкается
о зеркало лужи
и падает в объятия
собственного лица.


       ****
       От времени сбежать,
       в пробелы между слов
       вписаться междометьем –
       не стоило б труда,
       когда бы не судьба,
       когда б не заговор созвучий и наречий –
       таких родных, что больно говорить,
       таких колючих, что понять опасно –
       и спор неразрешимый гласных и согласных
       двух языков – не много ль для меня?..
       А впрочем, речь возможна лишь
       на языке дождя
       и ветра,
       и грядущих сновидений...




Luis Benitez
Buenos Aires, Argentina


       - The extravagant upstream traveler -
       

       Then I saw him in the oily water,
       a gift from industry and lively hatred,
       rising upstream the water:
       the impossible salmon,
       a brawny monster
       all ornamented of green and purple,
       of orange and red,
       at the livery that only desire lends
       to the anxious to reproduce them by all means.
       Unusual iridescense between the garbage
       of the condemned river,
       like a stubborn man
       in finding the way that says to him
       “I am your life”, a gift
       for the simplicity obstinate in believing
       in a stimulus for the tensed muscles
       under the harsh scales,
       an overdose of hormones
       that flood the tiny brain.
       And this open mouth to the desire of breathing
       still something more than its last day,
       was keeping the final syllable
       of those who don’t let themselves be beaten
       neither by their own stupidity
       nor by the edges of the piers,
       where they never stop, where they
       never detain for any reason whatsoever.

       
       - Lao-Tse prepares a verdict -
       

       Nothing of what I say
       may deviate the fall of a leaf.
       A word will not
       detain the other one.
       It's useless for me to dedicate
       a truth to these listeners:
       they will turn it into pieces.
       From its pieces Lao-Ts? will be born.
       
       
       - The pearl fisherman -
       

       This evening and part of the night
       I sank again into the dense sea
       where we beings and things float.
       I descended for pearls to show to men
       who fear even the risk of the border.
       This evening and part of the night
       I was amidst that silence, in that deepness
       where the most infinite pleasure would be dissolving
       and I knew that on all roads
       there are monsters for those who fear them.
       Swimming I arrived where there is no love or hatred,
       you simply float over an eternal present
       and everything you regard is your contemporary::
       nothing else is carried by the tides.
       I took this pearl and now offer it to you.
       But when I have wanted to return,
       I saw no man on the border.
       I didn't see the border. All is the sea.
       Those who fear the border
       do not know they are walking on the sea.




       Ольга Адрова
       ДООС
       
- Искусственный рай -

 
Мы станем собой
       только в искусственной атмосфере.
В атмосфере, которая к нам нежна.
Роза сладко дышит в оранжерее, –
В иной атмосфере она себе не нужна...
Сама себе свет, сама как оранжерея,
Она сама себе храм, сама себе тишина.
Жизнь – искушение
в искусственной атмосфере,
Рок – это роза, которая влюблена..
       
 
       - Шахматы Набокова -

       
       (Продолжение темы, см. № 8 «Ладья – Лад Я)
       

       Вся поэзия – история превращений,
       непонятных для глаза перемещений –
       Непоэту, для других – еле слышный звук,
       а для нас топот слонов вокруг.
       Вся поэзия – история раздеваний,
       торопливых молний шахматных оправданий;
       То поэзия – для одних воплощенный звук,
       а для нас – море и смерть вокруг.
       Пока господь выдает нам второе зренье,
       то мы стоим на позиции стихотворенья,
       И бабочка все парит над оградой сада,
       Но Набоков остыл, ему ничего не надо…
       То поэзия – здесь ее назовут игрой,
       а для нас бесконечный стон, бесконечный ноль,
       Бесконечное тело в осколках иных витрин;
       Я ищу тебя, но господи здесь один.
       

       
       
       Андрей Коровин
       ДООС – крымозавр
       

       - Стрекоза -
       
       Константину Кедрову
       
       
       живи животное по кличке стрекоза
       офсетной памятью не замутняй глаза
       пусть всё что движется в сферических мирах
       тебе привидится в оптических пирах
       

       питомцы воздуха мы помним эту речь
       галдёж пчелиный и осиную картечь
       и шум пропеллерный стрекозьих лопастей
       ломает строфику термитных крепостей
       

       привычку царствовать в передвижном раю
       я сам по абрису движенья узнаю
       а та что воздух прорезает между глаз
       жива движением. всегда. везде. сейчас.
       
       
       * * *
       император в небе
       сам говорит с собой
       это наш последний
       это наш решительный бой
       Господи Боже мой
       Твой многоцветный рай
       так похож на картинки
       в японском стиле хентай
       мы опять проиграли войну японцам
       наша эскадра пошла на дно
       в небе щурится узкоглазое солнце
       небо стало похоже на кимоно
       

       император - как сказано выше - в небе
       мёртвые ангелы - на земле
       поезд Ленина – на запасном пути
       Россия Уэллса – во мгле
       на добычу слетаются
       трупные птицы
       Германия, Англия и Китай
       Господи, посмотри в эти лица
       разве же это – рай?
       

       император в небе
       с дыркою в сердце
       в военном френче и при усах
       отрекается от престола
       в пользу Архангела Михаила
       и грезит о чудесах
       дочери нянчат
       неродившихся ангелов
       царевич поднялся и полетел
       Колчак обнимается с Врангелем
       а ты бы чего хотел?
       

В 2007 г. у Андрея Коровина вышла книга «Поющее дерево». М., Изд-во Р.Элинина. Серия «Классики
XXI века».

       
       
       Наталия Азарова
       кандидат филологических наук
       

       ? крым ?
       
       ? мак и по кром кам
       белые козы камней
       как здесь не жить караимам?

       
* * *
       качка
       к щеке о?блака солнце
       приклеено липучкой
       ры?бы рёбра
       подводные выпячиваются
       

       судьба боса?
       шлёп
       шлёп
       и по шла?
       по пучине
       чуть
       чуть
       

       выбор
       

       ten ? – нет !
       сей ? – yes !
       

Москва – Лондон
19 ноября 2007

       
       ***
город
тотже
из-нью-хэмпширской
ржи
на e-mail’ы не отвечает
сэлинджер
снаружи-сумерки-жидкие
жизни
бело-чёрный минимализм
имперский внутри
жизни
и
всёже
попрежнему
       крой юн
       крой юн
       нью йорк
       нью йорк
       
       
       
Евгений Степанов
       кандидат филологических наук
       

* * *
губы шепчущие в метро
Господи помилуй
Господи помилуй
Господи помилуй
 

что я могу добавить
 

простите
прощайте


11.03.2007
Есенинский бульвар


* * *
стилистика
падающего листика


19.11.2007
ст. Удельная


* * *
аль — ра
       ра — рррррррррррр-эль
       за полчаса до расстрела

15.10.2006
ст. Партизанская


* * *
молчи не беса небеса

6.10.2006
Санкт-Петербург


* * *
я не умею забивать гвозди
клеить обои
печатать на ризографе
руки ноги глаза
мозги
мои инструменты
я строю домики книг и журналов
инструменты не вечны
я тороплюсь
я тороплюсь сказать тебе
что мы едины
что мы всегда вместе
хотя и видим друг друга земным зрением раз в полгода
я тороплюсь сказать тебе
что других женщин для меня в этом мире нет
хотя я всю жизнь имел репутацию дон-жуана
я тороплюсь сказать тебе
что теперь точно знаю смысл простых слов
я люблю тебя
живи долго
живи очень долго
главное —
живи дольше меня

5.03.2007
Большой Знаменский переулок



Татьяна Бонч-Осмоловская

кандидат филологических наук
Сидней, Австралия


Гномоном древние греки называли рамку плотника, которой меряли прямые углы. Такая рамка, если
ее приложить к квадрату, образует квадрат большего размера. То же название, гномон, получила
геометрическая форма, дополняющая квадрат до квадрата большей площади. Возможны не только
гномоны квадратов. Елочки с детских рисунков, каждый уровень которых повторяет предыдущий с
увеличением масштаба, при этом сохраняя форму дерева; или вложенные одна в другую матрешки –
являются реализациями гномов в изобразительных формах. Мы предлагаем литературные гномоны, в
которых каждый куплет может быть прочитан независимо, как отдельный «этаж» елочки, а также
вместе, составляя текст, развивающийся от Одного до Другого, и далее к Природе, Миру и
Вселенной.


       Я.
       
       Я –
       За!
       

       Я –
       За
       Ней.
       

       Я
       За
       Ней
       Хожу.
       

       Я
       За
       Ней
       Хожу
       Лесом.
       

       Я
       За
       Ней
       Хожу
       Лесом,
       Кругом.
       

       Я
       За
       Ней
       Хожу
       Лесом.
       Кругом
       Деревья.


       Я
       За
       Ней
       Хожу
       Лесом.
       Кругом
       Деревья
       Зеленеют.
       

       Я
       За
       Ней
       Хожу
       Лесом.
       Кругом
       Деревья
       Зеленеют,
       Красуются.
       

       Я
       За
       Ней
       Хожу
       Лесом.
       Кругом
       Деревья
       Зеленеют,
       Красуются,
       Расцветают.


       Я
       За
       Ней
       Хожу
       Лесом.
       Кругом
       Деревья
       Зеленеют.
       Красуются,
       Расцветают
       Подснежники.

       
       Я
       За
       Ней
       Хожу
       Лесом.
       Кругом
       Деревья
       Зеленеют.
       Красуются,
       Расцветают
       Подснежники
       Благоухающие.

       
       Я
       За
       Ней
       Хожу
       Лесом.
       Кругом
       Деревья
       Зеленеют.
       Красуются,
       Расцветают
       Подснежники
       Благоухающие,
       Нежносветящие.


       Я
       За
       Ней
       Хожу
       Лесом.
       Кругом
       Деревья
       Зеленеют.
       Красуются,
       Расцветают
       Подснежники
       Благоухающие,
       Нежносветящие,
       Розовоперстные.

       
       Я
       За
       Ней
       Хожу
       Лесом.
       Кругом
       Деревья
       Зеленеют.
       Красуются,
       Расцветают
       Подснежники
       Благоухающие.
       Нежносветящие,
       Розовоперстные
       Златосеребрятся.


       Я
       За
       Ней
       Хожу
       Лесом.
       Кругом
       Деревья
       Зеленеют.
       Красуются,
       Расцветают
       Подснежники
       Благоухающие.
       Нежносветящие,
       Розовоперстные,
       Златосеребрятся,
       Искрорассыпаются.

       
       Я
       За
       Ней
       Хожу
       Лесом.
       Кругом
       Деревья
       Зеленеют.
       Красуются,
       Расцветают
       Подснежники
       Благоухающие.
       Нежносветящие,
       Розовоперстные,
       Златосеребрятся,
       Искрорассыпаются
       Солнышкозвездочки.



Лоренс Блинов
ДООС – звукозавр
Казань
(Специально для ПО)


- Лики -

       
       Памяти Генриха Сапгира


мы Мы мы мы
но
человек живет без мы
(е)сли -
sos! sos! со


       с тав
       ос тав
       ляет мыс мы – с – мы
       с мы слпро живет и без ? но
       но
       это увечье вели, отче,
       века ве-ка как нечто без
       ос
       в небе
       чело чело
       птичье
       с мы ? г

       
1/ХI-04.ХХI.


1. Сущь

       Потому-то му
Не столь уж и муторно
(он, рот, - УМ!)
что слово «вол» -с, от ? ?
чёт ли вое, как мы
чание, поэту с
родни и сродни
тому и
т,огу, ко торы
й с й с нимае
т
тогу и сродни му - ,
с
       родни - зыка
слова «вол» - с .
Словолов , он -
и то МУ
и ТО гу
не равен (не варен, не верен, не ровен)
Поэт - не ТОТ.
оННе великоЕгип’ЕтскоЕбожество древ,
но сти
хий, но сти хисо
чинЯЮщЕЕ сУЩ
ество.
Ест ест ва Рас
Свет , а не И
Тог .



Лев Залесский
Специально для ПО


- Где раки музуют -


Среди множества ассоциаций, как общеэстетического, так и личного плана, воскрешающих в памяти
цепочки терминов, музыкальных примеров, культурно-исторических фактов, имён, воспоминаний о
собственных ощущениях, вызванных темой ракохода, прочно доминирует одна. На первый взгляд
она совершенно несерьёзная, быть может, антиэстетическая – простонародная какая-то. А быть
может, идеологическая или, скорее даже, хулиганская.
Был такой анекдот.
Встречаются двое студентов композиторского факультета консерватории:
— Симфонию дипломную написал?
— Написал. А ты?
— А у меня проблемы!
— Да какие там проблемы? Берёшь симфонию Шостаковича и переписываешь наоборот.
— Пробовал уже. Чайковский получается.
Совершенно очевидно, что этот анекдот мог появиться на свет где-то в конце 40-х - начале 50-х годов,
когда трудящиеся, вдохновлённые постановлением о борьбе с формализмом, били стёкла на даче
композитора. Впрочем, это могли быть и не трудящиеся. Очевидно и то, что трудящиеся такого
анекдота выдумать не смогли бы. Здесь чувствуется искусствоведческая хватка. Только вот
Чайковский неизвестно откуда взялся: по всей видимости, его имя – дань избирательной
эрудированности тех же трудящихся. Шостакович же отнюдь не Чайковского наизнанку выворачивал.
Но об этом чуть позже.
В истории полифонии, освещающей наиболее значительные музыкальные события, начиная с XI века,
теме ракохода (иначе говоря, музыкальной инверсии или горизонтальной симметрии нотного текста),
уделено много внимания. В частности, подчёркивается наличие синкретических корней подобного
явления в музыкальной интонации. В качестве доказательства приводится высказывание Гвидо
Аретинского, изобретателя современной нотации, о том, что повторение мелодии может быть «в
обратном движении и даже теми же самыми ступенями, какими она шла при своем первом
появлении». Здесь, безусловно, надо принять во внимание, что Гвидо писал, опираясь ещё на изустно
распространяемые музыкальные примеры.
Мы достаточно хорошо осведомлены, что обращение к ракоходу в полифонии строгого и свободного
стилей (XV–XVIII вв.) представляло собой не жанр. Это была отчасти игра для посвящённых, отчасти
поиски новой выразительности в тесных рамках монотематического развития, отчасти – уже тогда –
некий месседж, предназначенный, быть может, не только посвящённым и просвещённым, но и просто
«продвинутым» современникам и потомкам.
Но не слишком ли увлекается автор, отыскивая месседж в скромном приёме, если, практически, всё и
всякое сочинение является месседжем?
Ведь гораздо более отчётливо подобный месседж может быть представлен стилистическими
средствами в их огромном разнообразии – от имитации и стилизации, внесения выверенных
диссонансов (у Баха) до почти полного исключения консонанса и сложных экспериментов в области
формы – таких как, например, отказ от линейного развития и перехода к оверлейным структурам на
сонатной основе (у Малера).
И здесь нас поджидает любопытное открытие: месседж тогда и появляется, когда в музыкальной
ткани возникает та или иная разновидность инверсии: заключённая в горизонтальном ли движении, а
равно и в развитии музыкальной «вертикали», в инновационном представлении формы, в
акустических коллизиях, достигаемых за счёт нетрадиционной оркестровки.
Не каждому дано понять такой месседж. Угадать его присутствие проще. И в этих случаях он, как
правило, раздражает «общественность». Бах, кажется, никогда не прибегал к инверсии,
руководствуясь исключительно формальными принципами. Автор помнит, как от каждой встречи с
баховским ракоходом, начиная с ХТК, у него буквально дух захватывало. Но современники
жаловались, что композитор и органист «использует чуждые звуки такого тона, что община подчас
бывает весьма сконфужена…». Непонимание месседжей, буквально рассыпанных в оркестровках
Малера, вызывало и куда более резкую реакцию.
«Говорили о Малере и его бездарной и безвкусной симфонии с крайне грубою и грузною
инструментовкою... Это какая-то горделивая импровизация на бумаге, причем сам автор вперед не
знает, что у него будет в следующем такте. Обидно, право, за него, как за музыканта», – это
высказывание Н. А. Римского-Корсакова, записанное со слов его биографа В. В. Ястребцева.
А вот и Ромен Роллан: «Эти нагромождения музыки всех родов, ученые и варварские, с их
гармониями, в одно и то же время грубыми и утонченными, действуют больше всего своей массой...».
Приведём выдержку из статьи советского музыкального критика и композитора Вячеслава
Григорьевича Каратыгина – одного из активных участников строительства советской музыкальной
культуры в первые годы после Октября:
«Пресловутый «демократизм» Малера большей частью сводится к простой мелодической
вульгарности и банальности. Формальные очертания частей рыхлы и сбивчивы. Много длиннот.
Много дешевки. Много музыкальных грубостей. И очень мало самостоятельности».
Более всего шокирует грубость. Не Малера, нет. Грубость его критиков, опускающая содержание
самой критики до уровня автопародии.
В специфической системе сочинения атональной музыки, положенной Шёнбергом в основу создания
новой венской школы, содержится своеобразный алгоритм инверсивности. Недоброжелатели
называли (и называют) эту систему «высчитанной» – с оттенком уничижения. Между математикой и
музыкальным искусством, тем не менее, есть незыблемая связь, наверное, ещё со времён Пифагора.
Готфрид Лейбниц выразил подобную мысль с характерной для него глубиной, при этом на удивление
лаконично (для германского учёного): «Математика – это поэзия гармонии, вычислившая себя, но не
умеющая высказываться в образах Души».
К моменту, когда Шёнберг отказался от собственной системы ради так называемых «Образов Души»,
эта стезя сочинительства существовала уже 20 лет. «Бывает, – подметил Жан Кокто, – что какой-либо
человек, по собственной воле став основателем целой школы, вдруг в один прекрасный день
отрекается от неё; впрочем, самой школе это не приносит никакого вреда».
Заметим, что Малер исполнял музыку Шёнберга. Ворчал. Требовал сыграть после репетиции простое
трезвучие, чтобы не повредиться в уме, но исполнял. Ибо относился к числу артистов, которые
прекрасно понимают, что не все послания, или месседжи, предназначены для публики. И
самонадеянно со стороны публики полагать, что это так. Художник вправе выбирать адресат
совершенно самостоятельно.
Нельзя не поделиться впечатлениями от инверсивности в музыке Дмитрия Шостаковича.
В разработке достаточно лаконичной первой части Третьего квартета (1946), например, используются
все существующие на сегодняшний день виды композиторской разработочной техники –
предклассической, классической и постклассической. И что же? Музыка неизменно производит
впечатление не только на тех, кто способен оперировать терминологией, включающей понятия
полифония, додекафония, политональное и атональное развитие, инверсия, синкопирование и
полиритмия… Но и глубину угадывающегося в этой музыке месседжа, кажется, полностью постичь
невозможно… Композитор, кстати, очень не любил учёных разговоров о музыке. В его знаменитых
«Записных книжках» есть такое свидетельство:

«Вообще-то литераторы, пишущие о музыке, должны бы следовать примеру Алексея Толстого. Граф
Толстой напечатал две большие статьи о моих симфониях. И обе статьи входят в собрание сочинений.
Но мало кто знает, что на самом деле статьи написаны за него музыковедами. Их к Толстому
вызывали на дачу. И они ему помогали разобраться во всех этих скрипках и фаготах. И прочих
музыкальных премудростях, недоступных для графского понимания».

Уже в раннем ёрническом своём балете «Болт» Шостакович предлагает инверсию оркестровки первой
части Второй симфонии Малера («Смерть героя») в сцене смерти комсомольца Гусева. Да и сам
сюжет балета – это чистой воды инверсия. Вот как этот сюжет представлен самим автором в
переписке:

«1-я картина. На завод приходят рабочие. Делают утреннюю гимнастику. Среди них пьяный со
вчерашнего похмелья Лёнька Гульба.
2-я картина. Праздник самодеятельности по случаю открытия нового цеха. Лёнька Гульба со своими
приятелями (Иван Штопор и Фёдор Пива) хулиганят. Их выводят.
3-я картина. Работает цех.
4-я картина. Выходной день. Пригородное село. Танцует поп. Танцуют комсомольцы. Танцуют
старушки. Пьяный Лёнька Гульба гуляет с девушками. Ему хочется гулять и завтра, для этой цели он
подговаривает несознательного парнишку заложить в машину болт. Тогда завод остановится, и можно
будет гулять дальше. Это подслушал комсомолец Гусев и пожелал разоблачить заговор.
Гусева Лёнька убивает.
5-я картина. Парнишка закладывает болт. Убитый Гусев (ожил) разоблачает его и Лёньку Гульбу. Их
арестовывают. Общее ликование. Танцы. Апофеоз.
Означенный балет был поставлен в Мариинском театре 8 мая 1931 года. С треском провалившись,
снят с репертуара. Всё это я тебе сообщаю не для опубликования».

Малер – кумир Шостаковича. Не станем отыскивать в его музыке прямых цитат. Они не прямые. Тем
не менее, искусствоведы, готовившие заключение о контрреволюционности Четвёртой симфонии
Шостаковича (1936), сумели ощутить, как инверсирована концепция мира, выстроенная Малером, в
итоге – жизнь представлена как полусон, полубред, и ужас перед насилием и смертью соперничает с
противоестественным для человека желанием «не быть».
– Но так же нельзя, господа-товарищи,– возопили искусствоведы в штатском, – у Малера учится…,
его знает вся Европа, да что там Европа – весь мир! Этот язык понятен без слов!
Кому предназначалось послание? Быть может, мыслящему современнику?
Достигло ли оно своего адресата?
 
 

Анна Рахман
Гамбург, Германия


       * * *
       АМНИО
       ШОСН
       ОМНБ
       НМАЯВ
       Д, БУТЕРБРОД С ИКРОЙ, ЯЯН
       ННЮЕН
       И – УЮТН
       АКМААН
       ШКШТНЕ
       ТКТИА
       КМХАН
       А ТОИО
       ТОАМ
       АННА – ШОКО-ДЫР!

       
       16.11.2003, Вена
       
       

Вадим Месяц


- ГОЛОВЫ ПРЕДКОВ -


Адам, он же Давид, он же Иисус Христос,
чей череп закопан у входа в Ерусалим,
охранял его Северный подступ, до тех пор
пока его не раскопал Бран.


Ахилл Мирмидоянский, ученик кентавра,
продолжал петь головой, отделенной от тела.
Так же поступил Бран, лишивший за ночь
пятьдесят девственниц по любви.


Нас вынуждают петь, а не лебезить.
Потомки Гомера, сына Иафета,
осели в Британии, повторяя слова
пеласгов и халевитов.


Они нас учат любить. Заклинания
дайвиров и Блодайвет,
оставляющей следы из снега,
вязнут на наших устах, словно горох.


Разрушение Храма, падение Трои,
плаванье в бочке лучшего из сынов,
закончится тем, что его прибьет волной
к зеленому острову Элга.


Северный царь, улыбаясь, встретит поэта.
Даст ему имя прекрасное – Гвидион.
Отнесет его голову на лондонский Белый холм,
прикажет воронам ее отпеть.


Однако Бран будет петь сам,
словно царь Эврисфей,
  чья голова похоронена у Микен.
И никакой король Артур не отыщет ее,
потому что лишится слуха, сатрап.
 

- ПЕРСТНИ ХЕЛЬВИГА -


Их узоры стали грубы,
Будто чеканили их для рабов рабы.
Как быстро всё навек изменилось:
Лица старушечьи глядят на меня
Вместо камней дорогих.


Постарели за ночь мои перстни:
Нет в них песни!


Больше своих пальцев я перстни эти любил,
В бою, сжимая клинок,
На свадьбе с кубком тяжелым,
Выставлял их напоказ.


Теперь на руки свои гляжу как прокаженный,
Зрелищем пораженный.


Неужели познал я ромейскую красоту,
Изящество линий, ничего не значащих.
Что мне, перед мужчинами теперь красоваться?
Забыть звериный стиль?


Предать женщин, мне их даривших?
Или женщины эти вовсе слегли в могилы?


Постарели за ночь мои перстни:
Нет в них песни!


Никто не скажет мне, что случилось.
Убийством нельзя мне руки украсить.
Голыми стали мои пальцы,
Словно вода в колодце.




Алина Витухновская


       - Рождающий Закономерность -

       
       Рождающий Закономерность
       Бросал ее под ноги мостовой.
       Намек на новый замысел. И верность
       Вчерашнему не значит ничего.
       

       Стремясь к эффектам, пользуясь, не платят.
       Смеясь о будущем, насилуют свой страх.
       И черный человек на циферблате
       С куском вселенной в сомкнутых зубах
       

       Пытается поработить пространство взглядом,
       Размыть цвета, и вещи разобщить.
       Но ненадежный и бессмысленный порядок
       Для некоторых еще рискует быть.
       

       Им видится узор
        неясных соответствий.
       Они воткнут свой флаг
        в пустой небесный свод.
       Они не верят в то,
        что повторенье действий
       И слово, и число
        Не значат ничего.
       

       * * *
       Витальность, отменяет гениальность.
       Что оставляет жизнь?
       Изнанку лжи?
       Нет, смерть нежней.
       Ее предпочитая с детства,
       Я невеселые слагала мифы зауми.
       А Хлебников ел хлеб.
       А я жевала сердце.
       
       
       - Секун-Данте Алигьери -

       
       Секун-Данте Алигьери.
       Элегантных аллегорий,
       Знайте меру, знайте меру,
       Агитаторы историй!
       

       Только маузеру разум!
       Реставраторы империй,
       Уступите Герострату!
       Секун-Данте Алигьери.
       

       Ждите истинных инструкций,
       Что готовит злой куратор.
       Дегустаторов конструкций
       Ждет деструкций дегустатор.
       

       Миру – мор! Нерону – троны!
       Но историй повторимых
       И тиранов утомленных,
       Третьих рейхов, третьих римов
       

       Мне приятней, пряней, ядней
       Дней суетных обнуленье,
       Тленье лун и тел развратных
       Размноженье, разложенье.
       

       Торжествующее Множеств
       Прекращающим ножищем
       Уничтожив, уничтожусь,
       Укачусь в Ничто Нулищем.
       
       

Владимир Пальчиков


 - ПО и ФЕИ ДРЕВ -


Дерби бредили. Пили дерби бред
(«По и феи древ… Верди… ефиоп…»)
Порт и форт; срезал / лазер строф и троп4
Дереву веред5, дереву веред…


Дед рече векам. В маке вечер. Дед:
«Похимичил босс? – обличим…» И – хоп! –
Пол-лохани влил, влил вина (холл-лоп)
Деве-шудре6… Арф / фраер. Душевед.


Тартару табу – кубатура трат:
«Таракан»7, теня, тянет на карат.
Или тут чуму-думу чтут, или


Вер гобой?.. О, гой8, йогой обогрев!
«Верди Ефиоп… По и феи древ…»
(Или дерби се в веси бредили?).

30.05.03

1. По, Эдгар Алан (1809-1849) – американский поэт. 2.Дербь – от слова «дерба» – глушь, заросшая
сорняками, одичавшая земля (М.Фасмер. Этимолог словарь русск. яз.) 3. Верди… эфиоп – здесь:
намек на оперу Верди «Отелло». 4. Тропы – здесь: тропы поэтические (образная речь). 5.Веред –
болезнь деревьев, наросты на коре. 6. Шудра – низшая каста в Индии. 7. «Таракан» – здесь: прозвище мелкой ювелирной вещицы, которая «тянет на карат». 8. «Гой!» (др.русск.) – возглас приветствия: «Будь здоров!», «Здравствуй!»
       
       

Юрий Арабов


- Поминки -


 Из праха был взят и ушел во прах,
 из пустого был вынут, в порожнее возвращен.
 Душа, вылетая, спугнула весенних птах.
 Священник уверил, что труп прощен.
 Из пустого был вынут, из праха взят.
 А мы пошли заедать свеклой
 нелепое горе, где Бог распят,
 а смертный пытается стать икрой,
 балыком... В крайнем случае, винегрет
 застрянет в горле, когда смекнешь,
 что ешь покойника на обед,
 на ужин, – вообще
       не разбери-поймешь...
 Ушел и взят, и обмыт, и вдруг
 такая радость, что он – не ты.
 Кто утаит,
       скрываясь за свой испуг,
 промолвив, что, в общем, всему кранты.
 Кто сматерится,
       кто сделает всем «козу»,
как малым детям, сказав: «Ужо?»
 Мы расходились. Я спер копченую колбасу
не всю, но отрезал себе ножом
в то время как зал опустел на треть.
Сочился жиром тугой разрез...
Я поднял рюмку: «Большая честь
тому, кто все видит, но сам исчез».
...С карнизов гнилая текла вода.
В подъезде был Гефсиманский сад.
Я шел и думал: «Вот так всегда,
соврешь чего-нибудь невпопад».

       
       
Евгений В. ХАРИТОНОВЪ


ПРОСТЫЕ ПАЛИНДРОМЫ


- Музыкальная дискуссия -


Рок бос, собкор!
Собкор: рок скор!


- Марсианский палиндром -


АдадА
оно
дад
лол
нон
и фифи –


шиш!


Женщины

НЕТ ДА НЕТ

Н Е Т
Д А
Н Е Т


- Смерть паоиндрома -


11 22 33 22 11
…
-10000000001-
…
666 66 6.6.6. 66 666

2006-2007


У Евгения Харитонова в 2008 г. В издательстве «Вест-Консалтинг» вышла книга «МИ НА МИ РА»




Павел Байков
Санкт-Петербург

Специально для ПО


Монопалиндромы


- АДРЕС СЕРД(ц)А -


Я – лба сутра.
Заново род змеи не прав!
– Равви лотоса, что тебе свора?
– Дети, ребёнок кому крамола?


Духи спят.
Идеологии мрамор – аванс…
– На член метну глыбу глаз я!


В Сыне жар сопел сигар.
– Воин, говорим, веди в ухаб органы рёвом
       (рядового вертит еле-еле выбор).
Туго! Бисер дал одинокому мусор.
– Повар, бери мыло.
– Пилат, Сыну – глагол!
Скота в хате всполохи – холоп света хваток.
Слога лгуны стали полыми.
Ребра вопрос – ум (ум окон?).
Идол – адрес и бог утробы в елее...
– Лети, тревог овод – ярмо веры на гробах!
Увидев миров огни – овраги слепо сражены.
Связал губы лгун. Темнел чан с наваром.
Армии голое дитя психу дало марку «Мокко».
– Не берите даров себе тотчас от олив.
Варвар пением здоров, он азарту – сабля! ?


- КИБОРГ или ГРОБИК? -


...Ему вредил откат!
Я понял: упала мило богема.


 – Мякина, грошу клади карту!
 – На дне района рабов, идя – лги!
Диалог одежд на рапирах отчаян.
Вот лоб, вот сера на ране цитат.


Скажу:
«Ладан ереси косоворотке тих.
Район – гной архитекторов.
Осоки серенада – лужа.
Кстати, цена ран арестов – болтовня!
А что хари парандже?..
Догола иди, гляди в оба, раной – аренда!»


Нутра кидал куш органик ямам.
Его боли мала пуля, но пятак то лидер в уме! ?



Елена Тахо-Годи
доктор филологических наук


***
Каково мое время? – разве я его знаю?
Я живу в нем, страдаю и в нем умираю…


А рекламы прокладок и порно-абсурды
Всех политиков мира – разве это отсюда,
Из того же Вселенной фрагмента, отрезка,
Где, как сказано прежде, всем достаточно места?..
Эти кубики "Маги" и взрывы в Нью-Йорке,
Полуголых красоток бесстыдные торги,
Миллионы солдат, миллиарды снарядов,
Эти марши фашистов и транссексуалов,
Бесконечные триллеры в телеэкране,
Нефтедолларов прибыли, волны цунами –
Разве это отсюда? разве все это с нами?
Разве это не кажется страшными снами
Для того, чьей реальностью было иное, –
Это небо бездонное и голубое,
Этих белых берез золотые монисты,
Этой осени ранней день прозрачный и быстрый...


***
Для чего от блаженной невинности
Через горечь земного греха
Ты ведешь – объясни, Боже милостив, –
Нашу душу во все времена?
 
Разве радость была бы нам лишнею
Или свет не милее, чем тьма,
Иль ложь для измученных – истина,
Или боль – это ласка Твоя?



       Борис Гольдберг
       Прага, Чехия
       
       
       - Память вперед -
       
Среди знаков на надгробиях Старого еврейского кладбища в Праге, основанного в первой
половине 15-го века, можно увидеть скрипки.
       
       
       Прислушайся… Прислушайся… Ты слышишь?
       Что это – тихий шепот или плач?
       Прислушайся… Нет, это не на крыше,
       А под землею заиграл скрипач.
       

       И безупречно точно, без ошибки,
       В закате догорающих свечей
       Мелодию подхватывают скрипки,
       Все скрипки здесь лежащих скрипачей.
       

       Наш мир – живых и мертвых – так условен.
       Все поколения в одно слились.
       Звучат в концерте Моцарт и Бетховен,
       Которые тогда не родились.
       

       …Вдруг музыка божественно-земная.
       Подобной ей и не было и нет.
       И композитора никто не знает,
       Он лишь родится через сотни лет.
       

       И с дирижерской палочкой Маэстро
       Нам, не усопшим, говорит: «Проснись!»
       И помнят скрипки мертвого оркестра
       Ту, что была, и ту, что будет, жизнь.
       

       Прислушайся… Прислушайся…
       
       
       
Анжелина Полонская


- Экспромт -


Ты меня принимаешь за женщину,
но я всего лишь куст – дикий куст,
растущий вблизи дороги.
Обманчивы твои снега, дорогая, –
не стряхнуть их с ветвей, не согреться.
Ночь шепчет раковине ушной о тебе.
О тебе.
Вызревших ягод полны ладони
тех, кто этой дорогой проходит мимо –
те ладони куста не вспомнят.
 «Нет на свете крепости, что не сдастся», –
если мне не веришь – спроси солдата
у стены. У стены.


- Лодка -


Словно провод, голос зажмёшь в ладони –
мне приснилось сегодня, что твой поцелуй
бездомен,
как солдат в животе зажимает бреши,
ибо твой поцелуй в волосах моих
безутешен.


Я проснулась на взломанном телеграфе:
буквы стёрлись, ленты истлели, бланки.
Никого не осталось под костью лобной.
Никому по воде не досталось лодки.


Эта лодка так билась, что перетёрла привязь.
Кто ещё там в тумане? – кричали с пирса.
Стой, кричали, стреляем, но мне приснилось,
поцелуй твой лежал, будто хлеб – не тронут.



       Герман Виноградов
       ДООС - огнезавр


       - Двенадцать месяцев -

       
       Январь. Нет декабря – Я – Рбаке??д, тень Ра в Ня.
       Февраль. Нет января – Я – Ра в Ня, тень Ла?рвеф.
       Март. Нет февраля – Я – Ла?рвеф, тент рам.
       Апрель. Нет марта – Атра?м, тень Ле?рпа.
       Май. Нет апреля – Я – Ле?рпа Тен-Йам.
       Июнь. Нет мая – Я – Ам, тень Ню И.
       Июль. Нет июня – Я – Ню И, тень Лю И.
       Август. Нет июля – Я – Лю И, тент Су?гва.
       Сентябрь. Нет августа – Ат Су?гва, тень Рбя?тнес.
       Октябрь. Нет сентября – Я – Рбя?тнес, тень Рбя?тко.
       Ноябрь. Нет октября – Я – Рбя?тко, тень Рбяо?н.
       Декабрь. Нет ноября – Я – Рбяо?н, тень Рбаке?д.
       
       1994



       Иван Кононов
       

       * * *
       А как же! Там же, так же, ну же –
       Крадись, усердствуй, не робей!
       Гляди, как кофе пьет из лужи
       Зеленоглазый воробей.
       

       Стряхнувши пыль с потертых лапок,
       Закинув клюв, меняя ось,
       Перемещаясь с боку на бок,
       Он жизнь транжирит вкривь и вкось.
       

       Крыло от перьев ждет наклона,
       Еще чуть-чуть, почти, вот-вот…
       Его отправит к небу в лоно
       Кот.
       

       01.07.05.
       

       * * *
       Все живые существа
       Состоят из вещества.
       Задавая существу
       Свой вопрос по веществу,
       Свой вопрос, по существу,
       Задаю я веществу.
       
       
       * * *
       Какая дикая страна
       Всегда нелепого режима!
       Она все более странна,
       Чем больше нами постижима.
       

       Так жизнь, которой жив микроб,
       Усугубляет тайну тела,
       Когда всезрячий микроскоп
       Все укрупняет без предела.
       
       
       
       
 Татьяна Грауз

       
       * * *
       и зацветает белое озеро
       время между древесных стволов сжалось
       как жалость к другому
       
       а если собрать всех рожденных
       пух тополиный
       поле
       красным дышат растения
       трава шевелится
       памятные огни
       кто-то в свете стоит
       н е п о д в и ж н о
       

       * * *
       трагические
       драматичные
       комические
       маски
       папье-маше-папы-мамы-отца-матери
       маски из кожи
        и если
       светом тихо любовью чуть отслоить
       лодки по синему
       лодки по белому
       лодки морщины
       как листопад в провинции
       несуетливо вплетаются листья в траву
       перешёптываются о настоящем
       о том что всегда
       
       
       
       Жермен Дрогенброодт
       Бельгия
       
- Эрозия -


Что же это еще –
видимые глазу
агрессия и эрозия –


если не агрессия
и эрозия
незримого?


Не только ночь
даже день пустится в бегство


когда ворон,
с его хрипотой пустынь,
затянет песнь пустоты


       - Мольба -

       
       Не приходи как свет
       что слишком ярок
       и слепит глаза
       

       не приходи
       как тьма
       неосязаемая
       

       приди
       как терновник
       что предвещает
       

       рождение
       розы
       
       
- Жизнь -


подобна эфемерному цветку


снегу на ладони
что искрится на солнце
и тотчас тает


влага мерно капает


пропитывает землю
снова становится
ею

       
Озвучил мольбу эрозии жизни фламандского языка на русском Анатолий Кудрявицкий

       
       

Света Литвак


Палиндромы


Чукча у кухни пояс шил ярок. У иконы слева платье метал Павел-сынок и укорял: – Ишь, сяо-пин, ху
куа чкуч!


Але, Оле, Тане - Лена тело ела.


Носит Сеня немо мимо меня нести сон.


завтра бук-арт, ваз артефакт, ещё нон-арт-но-концепс кифар, график дал офорт строф; о, лад кифар!
График – спец, но контра, но не щётка фетра: завтра куб-арт ваз


Огонь видала, шрам у живота, но колени пса, на спине локон, а то вижу маршала дивного


Пити кагор одному, ум – он дорог, аки тип.


я славы мутью (лили – льют) умывался


Ужо вина Симе несу, квас, воду, пуд овса вкусен ем и сани вожу.


У Светы Литвак в 2007 г. вышла книга «Книга называется». М., Культурная революция».

       
       
       Владимир Аристов
       доктор физико-математических наук
       
       * * *
       Одна балканская страна
       Смутно неприкаянно родная
       Шла неравномерным шагом и не
       вся была видна
       из этого окна
       длинного как корабль дребезжащего трамвая
       
       
       Ты был ты не был здесь не каждым
       и медленно раздельно под уклон
       машины обтекаемые внизу спотыкаясь и ковыляя
       и этот город и медленный вагон
       и люди невдалеке заглядывая
       шли тебя то обгоняя то отставая
       
       
       Доисторический платан
       раскинулся над нашей встречей
       
       иль это был
       
       лопух или табак Балкан
       
       сошедший лист
       
       от моря нашей речи
       
       
       Она плыла была
       
       
       ты ради этого вечера сюда
       достигнул долетел добрался
       
       
       а где-то там на Цареградское шоссе
       выходит стройный куст-ребенок
       
       
       так тело вечера теплое бесшумно шло
       вперед или назад толкало
       и повторяемое солнце сентября
       из поперечных улиц ослепляло
       
       
       не полночь за полночь
       прошла
       но солнце эллипсисом было
       своим зиянием
       нас подхватило по пути и похвалило
       
       
       Все это было или нет
       и может быть что так трижды было
       
       в будущем
       
       вечер и земля простая
       трамвай бесконечный и людей огни
       их взоры заглядывая шли в окне то обгоняя то отставая

       
       
       Лидия Григорьева
       Лондон, Великобритания
       
 
***
А мне давно всё – не то...
Зачем же мне этот краденый мир,
этот дом и это пальто?!


А мне давно – всё равно...
Зачем же мне этот плохой театр
и старое это кино?


Живу взаём, невзначай...
Зачем же мне этот наваристый суп
и крепкий душистый чай?


Вольно ж весь мир уличать…
Зачем же мне этот в душе сквозняк
и эта на лбу печать...


30.03.07


       - Кот в саду -

       
Кот в саду, шелестящий хвостом словно ива –
воплощенье наива.
Кот в саду, разгребающий лапками ветер –
простодушен и светел.


Кот и сад – как сюжет примитивной картины –
хороши и едины.
Звезды в небе висят, словно зрелые вишни,
кот и сад – тут не лишни…



Кот и сад – эти краски замешаны густо,
превращаясь в искусство.
«Кот в саду» – как панно, что увенчано высшей наградой.
За садовой оградой…




       Иван Чудасов
       старший научный сотрудник Дома-музея Велимира Хлебникова
       Астрахань
       

       Гиперлипограммы
       
Гиперлипограмма – почти предельная реализация аллитерации, при которой в произведении
употребляются только определённые гласные (или согласные). В данном случае – только О.
       
       
       - Словолов -
       

       Сквозь стопор строф,
       Сквозь стопор строк –
       Свободно, споро Словолов.
       


       Сплошь строгость стоп.
       Слог, словно столп.
       СволОчь стожок со стопкой слов?
       

       16.07.2006

       
       * * *
       Молодость – словно сон:
       Только вот рос, рос –
       Скоро срок похорон,
       Скоро погост, снос.
       

       Плохо, хоть волком вой.
       Но, поборов боль,
       Вновь той дорогой в свой
       Город, хоть он – ноль.
       

       Молодость – столько снов!:
       В космос!, в поход в ночь!,
       Бодрой тропой слонов
       Гордо точь-в-точь мочь!..
       

       Долог сон? Скромно стон,
       Скорбно-больной вздох…
       Короток… Что потом?
       Только Господь Бог…
       

       21-24.04.2006.



       
       Галина Мальцева
       ДООС
       

       Зеркало
       

       * * *
       Зеркало отражает
       То что видит
       А что не видит
       Оно ненавидит
       От бешенства вдрызг
       Разбивается
       Но нет виноватых
       Что вы — привидение
       Такое вот
       Несовпадение
       

       * * *
       Т-с-с — зеркало слышит
       Чу — зеркало чует
       Ой — ему больно
       Через зеркальное ушко
       Уйти и вернуться
       От дыхания
       Сплошное порхание
       Не делайте себе
       Больно
       
       
       - Это я -

       
       — Это я?
       Какое лицо из пыли
       — Мы все состоим из пыли
       — Но меня ведь недавно мыли
       — Мы все состоим из пыли
       Если сильный подует ветер
       Вас не будет
       Уж вы поверьте…




       Сунь Юэ
       Москва – Пекин

 
- Мулании-молнии, в далеком Китае -


Мне не забыть ту пеструю шанхайскую осень
Когда надо мной воцарилась внезапная тишина
Слышу среди молчания свой голос дрожащий и растерянный
Падающий как дождь на пруды отчаяния
нежная золотая ниточка молнии
стала вышивкой на синем халате с китайскими абрикосами
Смех твой ниспадает на шелковых крыльях
обволакивая воспоминания
расцветающие шелковыми бутонами на моих плечах
Ты счастлива? Ты счастлива? Ты счастлива?
Спешу убежать от твой тени тающей, как звезды на рассвете
Еду к тебе сквозь разлуку в небесной повозке
Большие сибирские снега отделяют меня от встречи
Между нами пятиминутная весна или вечная зима?
Между нами белыми колоннами застыли наши неуверенные шаги
Мулания-молния мне махнет рукой
Из глубин колокольных звонов Исаакиевского собора
А я томлюсь, бродя по берегу моря сердца Мулании
Вижу, как твоя улыбка ярче расцветает в водоворотах красного вина
Когда стыдливость как дикий волк убегает
Оказалось, что она была не в синем халате с абрикосами китайскими
А в прекрасной божественной радуге!
Поднимаются приливы в твоих глазах
А я с усилием гребу двумя веслами против течения
Мулания моя молния! Я вижу тебя вдали
Где моя мысль – там твой родной дом
 

Сожженные дрова моих слов
Из которых я строю воспоминание
Начинаем нежные танцы вокруг сонного костра
А смех твой такой легкий и блестящие искры
Над отгоревшим костром в лесу под Владимиром
 

Не разрываются ли наши сердца?
Твой голос медленно стекал по моему лбу каплями дождя
Неужели мы были когда-то единым целым?
Мой встречный вопрос гладит твой беспокойный взор
Большая ли разница между первым и четвертым чувствами?
Неужели в первую ночь, Мулания-молния, ты вышила
Своими шелковыми сомнениями звездное пекинское небо?
 

Пекин 24. 01.2008


Перевели с китайского Сунь Юэ и Константин Кедров




Марианна Ионова
Прага, Чехия


- ЛУЧЕЗАРНЫЙ -


Фрагмент из романа
       
       
       «… Мне было двадцать пять лет – исполнилось в тот день… Праздник прошел замечательно, у
меня в гостях были мои бывшие соученики, и они подарили мне огромную лампу, с китайскими
силуэтами на абажуре – и это напомнило мне зонтик Оле Лукойе, помните, у Андерсена? А когда
лампу зажигали – это было неописуемо, как мерцал абажур, и силуэты становились ну в точности
театр теней… Да, и мы веселились, пили какое-то сухое вино, хотя мне и нельзя… Словом, я ужасно
утомился… Я уснул как-то суетно и проснулся среди ночи от жгучего страха. Ничего подобного не
было ни прежде, ни потом. Петр, я умирал от страха. Вначале я не понимал, от чего мне страшно, а
потом вдруг обнаружил, что боюсь себя. И я понял, что должен уйти, уйти скорее из дома, где спят
мои родители… пока ничего не случилось. Я сел на кровати, готовый одеваться, и тут увидел, что
лампа горит. А ведь я знал, что она не могла остаться не выключенной… Понимаете, Петр, она
горела, и силуэты, такие четкие, как в театре теней, плыли по абажуру… точно карусель. Я
пригляделся, и тут оказалось, что это не силуэты, не китайцы… Это были буквы. Такая изящная вязь.
И я прочел: «Все будет хорошо, и все будет хорошо, и все, что ни есть в мире, будет хорошо». Лампа
сияла – я вижу ее сейчас – одновременно густым и прозрачным светом, я смотрел на нее долго, а
потом незаметно заснул. Знаете, Петр, будь у меня герб, я бы поместил в его центре не льва, а
сияющую лампу, а под ней ту фразу. Спустя несколько лет я прочел ее где-то и тогда узнал, что эти
слова сказал Бог святой Юлиании из Норича. В оригинале они звучат так: «Все будет хорошо, и все
вещи, какие ни есть, придут ко благу». Это было, кажется, в XIV веке…»
       Пока рассказывал, Марк смотрел на свою ладонь, прикрывающую эстамп, и под конец говорил
уже спокойно и до странности просто. Эта спокойная простота была хуже взволнованности. Чтобы
отогнать беспричинное сострадание, Петр нахмурился.
       «Все вещи придут ко благу, – повторил он механически, не стараясь вникнуть, – И как же это
понять?»
       «Так, что зло обернется добром, и все наши грехи простятся нам. Зла не будет, а значит, не будет
ни страха, ни отчаянья»
       Тут Марк все-таки взглянул на него, и Петр вспомнил второй, окончательный диагноз отца… В
приливе закатного света глаза Марка стали ясными до предела, хрустально ясными, даже цвет почти
растворился, но прояснившая их хрустальная чистота была и хрустальной безжалостностью. И тут же
– верно, как утешение – проникло то, о чем не мог знать отец, потому что сегодня этого не было; это
было на концерте, но не во взгляде, которого Петр не видел, а в голосах, теперь вновь поднимавшихся
из-под спуда.
       Голоса взвывали к чему-то или кому-то, о чем или ком Петр никогда не думал. Петр с детства
думал много, но – только сейчас он осознал, где брешь – в мыслях своих никогда не просил. Он не
взывал, он не мечтал о том, чтобы все пришло ко благу. Он старался. Может, поэтому все так и
получилось – как получилось?
       Ему хотелось оспорить – он сам не знал, что. Силу, которая опять выделила резкие скулы и
челюстные кости Марка, мышцы и сухожилия под джемпером. Силу, которая все проясняла,
упрощала, объемля словом «благо». Силу, которая теребила, вопрошая о готовности, листья в роще и
толкало его сердце куда-то, куда он не собирался его отпускать.
       «Значит, нам, то есть всем, простятся все грехи? Все, скопом? – спросил он задиристо, следя,
чтобы не пустить петуха, и когда вспомнил об отце, усмехнулся, - Зачем?»
       «Не зачем, - Марк легковерно подхватил усмешку, - Какой-то некорректный вопрос…»
       «Нет, еще какой корректный. Я вот, к примеру, не хочу, чтобы мне просто так списали грехи.
Спустили с рук… А то что же: все напрасно? И тот, кто грешил, и тот, кто не грешил, если такие есть
– а по-моему, такие есть – все будут, так сказать, уравнены по категориям? Нет, за свои грехи я готов
ответить. Я готов понести заслуженное наказание там, только чтобы здесь… Здесь мне позволили
дожить с моими очень посредственными грехами более-менее сносно. Меня не пугает… честный
расклад, – он еле успел миг отозвать слово «справедливость», - И я не стремлюсь от него увильнуть,
чтобы попасть в под амнистию. Даже если помилованы будут все… Как бы то ни было, я за честную
игру»
       «Как бы то ни было, вы не хотите быть, как все», – подвел Марк без упрека.
       «Как бы то ни было, я против бессмысленности. Почему нас должна мучить совесть за содеянное,
если нам все простится? Не хочу я страдать сейчас в обмен на будущее прощение! Кстати, в Бога я не
верю… И в грехи, стало быть… Вот надо же: сам, дескать, против бессмысленности, а разговор
вышел начисто бессмысленный…»
       Марк, ублажая палец, потирал бархатистый краюшек листа. Углы, кости, мускулы – все вновь
растеклось, расплавилось в барочную мягкость.
       «Не злитесь», – сказал Марк благодушно, наскучив, как казалось, этой темой.
       Но сам Петр слишком поздно дал по тормозам и не мог так вот остановиться.
       «Сказать по правде, я как неверующий вообще не имел права толковать о прощении грехов. И все-
таки слова этой святой, которые вы привели, меня задели за живое. Я говорил… от чистого сердца,
что называется. Странно: если я не верю в Бога, перед кем же мне тогда стыдно?»
       Марк подошел к окну, и Петр почему-то напрягся, словно в предвкушении оплеухи. Однако
Марку не нужен был более животрепещущий или более исповедальный разговор глаза в глаза, не
нужен был Петр. Он встал рядом и уставился в окно – так, словно комната эта принадлежала им
обоим, и они не обязаны были смотреть друг на друга, как хозяин и гость, словно они были братьями,
которые поссорились, а теперь оба, не подавая виду, думают, с чего бы начать замирение.



Александр Чернов
ДООС – днепрозавр
Киев, Украина


- ПОЕДИНОК -


Два скорпиона фехтования
на поводках фамильной чести
для чехарды в одно касание
друг друга чешут против шерсти.
Улан за фук лишился мимики,
драгун прикрыт суфлерской нишей.
Одною левой вяжут веники.
Поочередно принц и нищий,
орел и решка, псих и паинька,
на лица пятками напялив
два сапога, верней, два валенка,
две стороны одной медали.


- ШТОПОР -


Рукоблудная стружка, интимная стрижка, ТТ (если двое),
серебристый негроид по центру сигару зажег,
вечный Золинген смачно грешит чехардой половою,
как судья боковой, поднимает офсайта флажок.


Остроумие штопора в том, что ему не помеха спираль,
он работает шустро по графику мордоворота,
будто грек, извлекающий правду из уха Сократа.
Крив и хром, если рядом флиртует руанский хрусталь,
если просто пузырь – он большой минарет Самарканда.


Выбирай эвфемизмы: чехол, кобура, или ножны,
косметичка, причинное место, пробирка, пенал,
что дозируют: похоть, блаженство, готовность, печаль –
ничего беззаботному локону стало не нужно.
Мне он тоже не нужен – я пробки перстом вынимал.





       Элана
       Саратов
       
       ***
       
       Пятипалая
       Кленовая ладошка...
       Ветвепожатье...
       

       9 октября 2006 г.
       
       
       ***
       
       Ню – соло
       На виоле
       В си – бемоль миноре…
       

       31 августа 2006 г.
       
       
       ***
       
       В окружении
       Окружения…
       

       31 августа 2006 г.
       
       
       ***
       
       Серое
       ныло
       уныло...
       
       
       14 сентября 2004 г.
       
       
       * * *
       
       Знаете ли Вы
       Что монологи взрослых
       Пугают детей?..
       
       
       8 апреля 2007 г.
       

       * * *
       
       Утолит жажду
       Мастеру пути
       Чаша одиночества…
       

       8 апреля 2007 г.

       
       * * *
       
       "Все наши жизни
       Сон кого-то одного..."
       Сказала дочка…
       
       
       30 января 2007 г.



Владимир Монахов
ДООС – братскозавр


       3-х: ТИШИе
       

       Лето. Видно – хороша
       Муза! Разума шорох –
       Он диво тел!
       
       
       ЦВЕТОМУЗЫКА
       

       1.
       А досада!
       Мрак отлил в ноту.
       Бутон лопнул.
       В лун полноту бутон влил,
       То карма – да сода!
       

       2.
       У флокс небес – колет такт в уме.
       У метко как актер врёт.
       Кака кок! Тему – ему вткать.
       Тело к себе наскол – ФУ!


Читая Казимира Малевича


ТРОГАЯ СТРУНЫ ПРИСТУПОМ НОСТАЛЬГИИ,
ВОСПОМИНАНИЯ СРЫВАЮТ С МЕСТА ДУШУ...
РАЙСКИЕ КУЩИ НЕБА ЗАРОСЛИ БЫЛЬЕМ,
ЗАПИНАЕТСЯ УСТАЛЫЙ ВЗГЛЯД ПРОШЛОГО
О ГОРИЗОНТ СВАЛКИ БЫТИЯ.
НЕТ ДАВНО ОТ ГОСПОДА НАШЕГО
НИКАКИХ ВЕСТЕЙ...НО ЗАТО ЕСТЬ
ХУДОЖНИК БОЖЬЕЙ МИЛОСТЬЮ, КОТОРЫЙ МАКАЕТ
В РАБОЧУЮ СРЕДУ ТИШИНЫ БУДУЩЕГО КИСТИ,
УВЕКОВЕЧИВАЯ ЛИЦО СОВРЕМЕННОСТИ РЯБОЕ ОТ ЗВЕЗД.
 

ИЗБРАННАЯ АКВАРЕЛЬ ЗАЦЕЛОВАННОГО ГРЯДУЩЕГО,
УПАКОВАННАЯ В ЧЕРНЫЙ КВАДРАТ БЫТИЯ НЕБЫТИЯ,
ОБНАЖАЕТ И ОТЫГРЫВАЕТ МОЛЧАНИЕ НИЧТО,
ГДЕ СПРЯТАНЫ В НАЧАЛЕ СЛОВА КОНЦЫ ИСТОРИИ.
НО ХУДОЖНИК ИЗВЛЕКАЕТ ИЗ МОЛЧАНИЯ ТОГО СВЕТА
НОВЫЕ ПРИЗНАКИ ЖИЗНИ СРЕДИ НАБРОСКОВ
БЫТИЯ ПОМОЛА ГРУБОГО, ПЕЙЗАЖ КОТОРОГО
ОСВЕЩЕН КРАЕУГОЛЬНЫМ КАМНЕМ ОСТЫВШЕГО СЕРДЦА.
 

ИЗ ПОД МЫШЕК НИЧТО ПАХНЕТ ПУШЕЧНЫМ МЯСОМ
И ПЛОТЬЮ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ МАСС,
КОТОРЫЕ НЕУСТАННО МОЛЯТСЯ НА ЯЗЫКЕ ЧЕРНОГО ГЛАГОЛА:
 

"ГОСПОДИ! УПАКУЙ НАШИ ДУШИ!"



Иван Ахметьев


* *
 
конечно
вера
синий
 

любовь
наверно
желтый
как солнце
или масло
 

надежда
кажется
малиновый
 

* * *
 
это что такое стих
буйный ветер в поле стих
тихий голос малых сих
или одинокость их
 

* * *
 
он был не классик
не романтик
а черт-те что
и сбоку бантик
 

* * *
 
а мы сего оригинала
представим в виде идеала
 
* * *
 
       В.К.
 
поверни голову
серая, потрескавшаяся стена
равнодушная
 

* * *
 
таскаю себя
туда-сюда
 

* * *
 
вместе
идем
хорошо
никого
нигде
 

* * *
 
дебелы дебилы
а гении гнилы
 

* * *
 
освобождение
пробуждение
расширение
создание
сознания
 
 
* * *
к услугам вас наземный транспорт
от сих до сих садись и странствуй
 

* * *
утро
 
ленивое
утро
поэта



Полина Слуцкина


* * *
Во сне
Я обнимаю весь земной шар
Растопыренными пальцами я хватаюсь
За Америку, Францию, Англию
Мои руки утопают в Тихом и Индийском океанах
Но что это…
Земной шар вместе с Америкой Англией Францией
Австралией и ЮАР
Выскальзывает из моих рук
Я кричу на английском, французском, немецком –
Но все бесполезно
Я просыпаюсь вся в поту
Почти что падая с моей Вселенной – кровати
Сжимая в своих слабых руках
Ортопедическую подушку




       Дар Ветер
       Тула
       
       
       - ЗАУМЬ-ФУГА -

       
       Бельмо бельмеса мебели в бемолях.
       Лидазы доля дизеля в диезах.
       Акулы скул Вакулы в вакуолях.
       Портрет прозектора за трапезой в протезах.
       

       Акулы доля – трапеза в диезах.
       Бельмо прозектора бельмесит в вакуолях.
       Портрет Вакулы мебелит в протезах.
       Лидазя, скулы дизелят в бемолях.
       

       Портрет лидазы – доля в вакуолях.
       Бельмо вакулье – Дизелю в протезах.
       Скулит бельмес за трапезой в бемолях.
       Вакулы мебели прозекторят в диезах.
       

       Wacoola School – портрет акул в протезах.
       Бельмеса долю – Дизелю в бемолях!
       Бельмо лидазит с мебелью в диезах.
       Прозектор трапезует в вакуолях.




Игорь Яркевич


ИСТОРИЯ СОВЕТСКОЙ РЫБЫ


Уровень политкорректности в России растет. Пусть медленно, но растет. Растет на глазах. Он уже
почти сопоставим с уровнем политкорректности в западных странах. Все больше становится прав у
разных маргинальных групп; у женщин, заключенных, домашних животных, уссурийских тигров и
гомосексуалистов.
Не меняется ситуация только с рыбой.
У рыбы в России прав нет.
Рыба должна позаботиться о себе сама. Она не должна ждать милостей от тех, кто имеет
непосредственное отношение к рыбе – от ихтиологов, поваров, рыбаков и даже от русских писателей.
За все время существования в России рыбы они ничего хорошего для нее не сделали, и рассчитывать
на них рыба больше не может.
Когда рыба обращалась за помощью к русским писателям, то они отворачивались от рыбы. Или
рассказывали ей сказки. Как Пушкин. в "Сказке о рыбаке и золотой рыбке" и Салтыков-Щедрин в
"Премудром пескаре". Или читали ей басни. Как Крылов в "Лебеде, раке и щуке". Или читали ей
моралистичную советскую прозу. Как Астафьев в "Царь-рыбе". Или рассказывали ей про нее же
смешные истории. Как Чехов в "Налиме". Более того, русские писатели отказывали рыбе в свободе.
Для русских писателей символом свободы была птица. Рыбе как символу свободы они не доверяли.
Как символу счастья они ей почему-то не доверяли тоже. Особенно Островский и Горький.
Неслучайно Катерина в "Грозе", мечтая о свободе, хочет быть птицей в небе и лететь куда угодно, а
не рыбой в воде, чтобы также не менее свободно куда угодно плыть. У Горького "человек создан для
счастья, как птица для полета". А разве человек не создан для счастья, как рыба для воды?
Мелвилл в "Моби Дике" и Хемингуэй в "Старике и море" отнеслись к рыбе лучше русских писателей,
введя рыбу в формат "большой" прозы, но и там для рыбы все закончилось плохо.
В общем, если рыба не подумает о себе сама, то ей уже не поможет никто. Ни Хемингуэй, ни Чехов.
Поэтому рыба должна сама о себе написать книгу. Другого пути у рыбы нет.
В этой книге будет вся правда о том, как плохо обращались с рыбой. А обращались с ней очень плохо.
С рыбой в России не церемонились и до Советской власти, а при Светской власти перстали
церемониться уже совсем. Ее обзывали морепродуктом, хеком, нотатенией и толстолобиком. От нее
постоянно требовали икру и не давали доплыть до нереста. Ее терзали удочкой. Ее подсекали
спиннингом. В нее втыкали гарпун. Ее били острогой. Ее взрывали динамитом. Ее ловили сетями с
мелкими продольными ячейками. На нее был нацелен весь рыболовецкий флот. Ее давили
траулерами. Ее сбрасывали тоннами на борт сейнеров. Ее резали на куски винты подводных лодок.
Ей не давали вздохнуть моторные лодки браконьеров. Все ее реки и все ее моря заполняли военными
и промышленными отходами. Нефтяные танкеры специально покрывали всю воду над ней и вокруг
нее нефтью и мазутом, чтобы она не могла дышать под водой и чтобы погибла ее любимая еда –
водоросли и планктон. Ее солили так, что в ней оставалась одна только соль. Ее сосали под пиво. Ее закатывали в консервы. Ее заливали маслом, томатным соусом и маринадом. Когда ее уже нечем
было залить, ее заливали ее же собственным соком и тогда она называлась "рыба в собственном
соку". Полумертвую, ее выдавали за живую, и тогда она называлась "живая рыба". Ее прятали и
старались не показывать. Ее показывали только раз в неделю, когда Советская власть объявляла
рыбный день, и рыбу уже было невозможно не показать. Кремль не давал ей дышать. КГБ не давал
высунуть голову из воды. МВД привязывало ей голову к хвосту и не давало собираться в рыбные
косяки. Министерство обороны не давало ее плыть в Гольфстрим и другие теплые западные течения.
Министерство рыбной промышленности постоянно увеличивало план ее добычи и не давало ей
размножаться. Министерство здравоохранения выдавливало из нее вонючую жидкость под названием
"рыбий жир", которую заставляло принимать детей как микстуру для общего укрепления организма
два раза в день по столовой ложке. Министерство образования убирало все сведения о ней из
институтских и школьных программ. Советские масс-медиа обвиняли ее во всех грехах. Рыба так
натерпелась при Советской власти, как ни люди, ни звери, и ни флора.
Еще рыба была очень одинока. Ее никто не понимал. Диссиденты не считали ее своей, принимая ее
природное молчание за конформизм. Коммунисты ее боялись, так как рыба жила под водой, и
коммунисты не знали, что она там делает. Русские писатели не верили в нее как в символ свободы и
счастья. Дети ее ненавидели из-за рыбьего жира. Женщины ее терпеть не могли, потому что ее надо
было очищать от рыбной чешуи, и потом руки, сколько их не отмывай, долго пахли рыбой. Мужчины
ее тоже не любили, потому что она была умная, а они, мужчины, – идиоты.
Рыбе не давали жить не только в воде. Ей мешали жить и на суше. Про рыбу совсем не хотели петь.
Русские люди как будто бы стеснялись рыбы. Советские люди ее стеснялись еще больше. Это видно
по песням. Вернее, слышно Я прослушал все русские народные песни про Волгу и вообще про реки.
Прослушал и все советские песни и про ту же Волгу, и про остальные реки и моря, которые
упоминались в советских песнях. Все бардовские песни. Весь русский рок. Все те песни, где
обязательно должна встретиться рыба. В этих песнях есть про все. Про возрастные изменения
живущих на Волге людей, которым вроде бы еще вчера было совсем не так много лет, а сегодня уже
значительно больше. Про буддийскую ауру Волги. Про расположенные на Волге города. Про Стеньку
Разина. Про персидскую княжну. Про утес. Про стрежень. Про кочегара. Про двойное самоубийство
бывших влюбленных на челноке в открытом море. Про юнгу в семнадцать лет. Про гитару в кубрике.
Про немногословных мужчин на острове Сахалин. Про рыбака, который тоскует в море о своей
девушке, которая осталась на берегу. Про девушку на берегу, которая тоскует о своем рыбаке,
который в данный момент находится в море. Про то, как провожают пароходы. Но про рыбу нет ни
одной песни и ни одного упоминания про рыбу в песнях тоже нет.
Правда, иногда в песнях мелькали киты и дельфины. Но тут же исчезали. До птицы им было очень
далеко. Пингвины, лебеди, соловьи, малиновки, орлы и даже орлята активно летали из одной песни в
другую. А вокруг рыбы существовал настоящий советский песенный заговор молчания.
Раз рыбы нет в песне – значит ее нет нигде. Значит, она вообще никак не представлена на
пространстве культуры. Поэтому рыбы нет ни в литературе, ни в кино, ни в театре, ни в сериале, ни в мюзикле. Рыбы нет нигде. Русская культура молчит о рыбе, как молчит сама рыба.
Если про рыбу в России и в Советской Союзе так и не сложили ни одной песни, то рыбе
действительно остается только одно: писать самой о себе песню. А лучше все-таки книгу. В книге
рыба можно сказать больше, чем в песне. Тем более я собираюсь рыбе помочь. А песен я писать не
умею. Мне будет проще помочь рыбе написать книгу, чем песню.
Рыбу даже не научились правильно есть. Говорят, что есть рыбный нож и рыбная вилка. Я не знаю. Я
их сам ни разу не видел. Тем более я ни разу не видел, чтобы ими ели рыбу. На моей памяти рыбу
всегда ели с помощью того же ножа и той же вилки, что говядину или свинину. А рыбный нож и
рыбная вилка существуют только в легендах и утопиях. Материально их пока нет.
Из-за такого подчеркнуто презрительного отношения к рыбе новая Россия много теряет в глазах
Запада. И в глазах наших новых европейских соседей. Президент Латвии, колоритная такая женщина,
недавно вспоминала, как при Советской власти жившие в Латвии русские люди пили пиво и
закусывали воблой. Как они перед тем, как закусить воблой, долго били воблу о край стола, чтобы у
воблы отлетела голова. Как во все стороны летели рыбные кости, чешуя и мат. Как все это плохо
пахло. Как это все было мерзко. Как дико. Как из-за такого скверного обращения русских людей с
рыбой Президент Латвии навсегда стала антисоветчиком и русофобом. Я не русофоб. Я – наоборот. Я
почти русский патриот. Даже не почти. Просто русский патриот. Как Дугин. Как Миша Леонтьев или
как Никита Михалков. Или как какой-нибудь еще русский патриот. В чем-то, как мне кажется, мой
патриотический накал даже еще больше патриотически накален, чем у других русских патриотов. Но
по отношению к тому, как русские люди едят рыбу, я разделяю все русофобские настроения
Президента Латвии.
Рыба неслучайно от нас отвернулась. Рыба не хочет к нам плыть. Рыба уходит от нас все дальше и
дальше. Уходит к норвежцам. К японцам. К китайцам. Чтобы рыба стала к нам возвращаться, новой
России надо улучшать с рыбой отношения и сделать хотя бы несколько шагов по направлению к
рыбе.
Но пока этих шагов нет.
Рыба по-прежнему находится в ее советском статусе.
Я недавно был в рыбном отделе крупного московского супермаркета. Я уже давно не приближался к
рыбному отделу. Я обходил его стороной. Я чувствовал там что-то недоброе Явную и тайную угрозу.
Я не ошибся. Там действительно все было очень тяжело. Там оказалось настоящее раздолье для
коммунистов. Там живет Советская власть времен застоя. Там живет Брежнев. Там улыбается
Андропов. Там неплохо себя чувствует Черненко. Ну, в общем не совсем Брежнев, Андропов и
Черненко. Но все то, что было при Брежневе, Андропове и Черненко. По крайней мере, все то, что
касается рыбы. Там все стандартные советские рыбные консервы. Там шпроты в масле. Там горбуша
в собственном соку. Там килька в томатном соусе. Там все эти сардины, сардинеллы, минтай и
прочие мойвы, которые, казалось бы, давно должны быть в музее развитого социализма в статусе
раритетов. Но они не раритеты и не в музее. Они в рыбном отделе. Им там совсем неплохо. Они
прекрасно лежат рядом с форелью, осетриной, севрюгой, красной икрой и крабами – со всем тем, что
при Советской власти было только в распределителях или в заказах. Они прекрасно вросли в рынок и
выдерживают конкуренцию с любой стерлядью. В общем, гибрид советского гастронома и
кремлевского закрытого магазина. В начале восьмидесятых годов можно было, наверное, упасть в
обморок от того, что в рыбно отделе спокойно лежат осетрина и красная икра. Теперь можно упасть в
обморок от все еще сохранившихся консервов "Горбуша в собственном соку".
Когда я смотрел на горбушу в собственном соку, мне показалось, что я вижу живого Брежнева.
Щука в русской народной сказке четко исполнила три желания поймавшего ее рыбака. В сказке щука
не обманула. Щука сделала все, что могла, и даже больше. Теперь настало время вернуть щуке долг.
Пора выполнять три желания уже самой щуки. Но только не щуки. Щуку не надо. Щука – это
слишком. Щука – сложная рыба, и у нее могут быть три таких же сложных, как и она сама,
неадекватных и абсолютно невыполнимых желания. Пусть это будут три желания самой обычной
среднестатистической современной русской рыбы.
Я думаю, три ее желания будут примерно такие:
1. Чтобы, когда ее пользовались как закуской под пиво, ее не били головой о край стола до тех пор, пока не отлетит голова, а отрывали ей голову сразу. Так будет лучше для самой рыбы. Так будет
меньше русофобских настроений вокруг. Рыбе надоело, что ей делают больно, и что она помимо
своей воли становится причиной русофобских настроений
2. Чтобы из рыбных отделов навсегда убрали консервы "Горбуша в собственном соку".
3. Чтобы она была достойно репрезентирована в современной русской культуре. Чтобы о ней наконец
написали полноценный песенный хит. Как "Потому что нельзя быть красивой такой". Чтобы о ней
сняли блокбастер. Как "Ночной дозор". Чтобы о ней сняли популярный сериал. Как "Бригада". Чтобы
о ней поставили мюзикл. Как "Метро". И чтобы еще о ней обязательно написали книгу.
Вот таких три скромных, адекватных и вполне выполнимых желания. Скромней не бывает. Не
выполнить нельзя.
Впрочем, о книге рыбе просить не надо. Книгу рыба напишет о себе сама.
А я ей помогу.
И никогда больше не пойду в рыбный отдел.
Пусть туда ходят коммунисты и все те, кто хочет увидеть живого Брежнева.


У Игоря Яркевича в 2007 г. в издательстве «Зебра-Е» вышел роман «В пожизненном заключении».




Амарсана Улзытуев


- ЛОСИНАЯ ПЕСНЬ -


Я способен любить лосих,
Может быть, я способен любить
В этом диком краю облепих
И глухих кедрачей, может быть.


Я привычен к инстинктам лосей,
Я приучен себя обрекать,
На соперников гордо глазеть
И на зорях крушить им рога.


И не хуже могучих самцов
Может быть, я умею трубить,
И на мой из утробы зов
Та, что любит, придет, может быть.


И тогда, на виду всей тайги
Я наполню лосиху мою,
Ведь способен я быть таким
В этом диком, глухом краю!


 1982 г.


- СОЛНЕЧНОЕ -


Надо мною солнце светит
И собой меня бессмертит.


Солнце по небу идет
И собой меня поет.


И собой меня сияет,
Головою улыбает.


Улыбаюсь головой –
Небо синее собой.


декабрь, 1990-2002




       Андрей Врадий
       ДООС


       - WHITE&GRAY&BLACK -
       (черно-серо-белый словарь)
       
       
       /три настроения-цвета в одном моменте одного персонажа/
       
       
       WHITE – у меня есть, что терять, я ценю это
       GRAY – у меня есть, что терять, я боюсь
       BLACK – мне нечего терять, я не я боюсь
       

       WHITE – я спокоен
       GRAY – я переживаю
       BLACK – я ничего не чувствую
       

       WHITE – Наши отношения должны быть, серьезными
       GRAY – Наши отношения должны быть, свободными
       GRAY – Наши отношения должны быть, легкими
       BLACK – Наши отношения должны не быть
       

       WHITE – счастье, я ощущаю его сейчас
       GRAY – счастье, оно где-то рядом
       BLACK – счастье, оно было
       

       WHITE – я имею все, и всего будет еще больше
       GRAY – я имею все, но этого мало
       BLACK – я имею ничто
       

       WHITE – я чувствую жизнь
       GRAY – жизнь!
       BLACK – жизнь?
       

       WHITE – я иду среди людей, их много, они разные, но я не замечаю этого
       GRAY – я иду среди людей, их много, они разные, но они бесят меня
       BLACK – я иду среди людей, их много, они разные, но я чувствую себя призраком среди них
       

       WHITE – я жду
       GRAY – я жду слишком долго
       BLACK – я больше не жду
       

       WHITE – мне снятся красивые сны
       GRAY – мне снятся разные сны
       BLACK – мне снятся не сны
       

       WHITE – я знаю, когда
       GRAY – я знаю, когда, но не знаю как
       BLACK – я знаю, когда и как
       

       WHITE – я пройду через таможню
       GRAY – я могу не пройти через таможню
       BLACK – я не прошел таможню
       

       WHITE – выход есть
       GRAY – выход должен быть
       BLACK – выхода нет
       

       WHITE – никогда – это так невозможно
       GRAY – никогда – это так далеко
       BLACK – никогда – это так возможно
       

       WHITE – я прав
       GRAY – может я не прав?
       BLACK – они оказались правы
       

       WHITE – у меня есть силы, чтобы преодолеть это
       GRAY – у меня есть силы, но я сомневаюсь
       BLACK – у меня есть силы, но я ничего не хочу
       

       WHITE – я никогда не думал об этом
       GRAY – я не хочу больше думать об этом
       BLACK – я думаю об этом
       

       WHITE – я думаю, что мы замечательно проведем время
       GRAY – я думаю
       BLACK – я думаю, что мы – время
       

       WHITE – я лечу над землей, мне легко
       GRAY – я лечу над землей, мне страшно
       BLACK – я лечу над землей, мне тяжело
       

       WHITE – мне нравится твой голос
       GRAY – я хочу слышать твой голос
       BLACK – твой голос
       

       WHITE – уже поздно, все загадочно-романтично
       GRAY – уже поздно, пора спать
       BLACK – уже поздно, все закрыто, я опоздал





Галина Климова

       
       * * *
       …потом и небо будет пухом,
       а пока
       гуси-лебеди – перистые облака,
       царственным цугом,
       сиятельной синевой
       выше крыши занятые,
       айда домой!
       За мной, пуховые, покажем прыть:
       как по-пластунски ползти и плыть
       по воздушным ямам, и как впервые
       уступить место, когда придут кучевые,
       слоистые, дождевые…
       
       
       * * *
       …когда дети, перестав прятать глаза,
       ввалятся как на именины
       с икрой, цветами и фруктами
       (живой натюрморт малых голландцев),
       оглушив тебя и твою больничную «одиночку»
       волной сокрушительного мажора,
       рвущего пластик
       наспех купленного телевизора,
       когда они вдруг, никуда не спеша,
       начнут ловко блазнить,
       смешить скороприходящим летом
       и еще не рожденными внуками
       или станут расходовать налево–направо,
       как обезболивающее последнего поколения,
       дорогие учетные свои поцелуи,
       не отпуская при этом твою вялую руку,
       а своей – рисуя воздушные мосты
       в якобы радужной перспективе
       и уже в дверях зазубривая
       имена предков, их жен и побочных детей,–
       значит, жизнь твоя на ущербе,
       и вот–вот скроется из виду,
       как только дети перестанут прятать глаза.
       
       
       
       Вячеслав Мешков
       

       Две анаграммы
       

       - Серия ЖЗЛ -

       
       Маркс – мрак-с.
       Ленин – нинель.
       Сталин – настил.
       А Хрущев ваще «Рух»
       Брежнев и я – вне жребия.
       
       Ломоносов – во Соломон!
       
       1998
       
       
       - Козе – баян-

       
       Барыне я не сом.
       Не рыба. Не мясо.
       

       Рыбаку не презервы лишь.
       Уду б воздать.
       Без труда не выловишь рыбку из пруда.
       

       Шкету – кашки.
       Шик? Как же!
       Ик!
       Кишка кишке кукиш кажет.
       

       Вору – баб.
       Не лень жить так весело:
       Работа не волк, в лес не убежит.
       

       Козе – баян.
       – У, ноу проблем! Иль же куме удел.
       Я ему: ближе к делу, а он мне про козу белу!
       
       
       
       Hadaa Sendoo
       Ulaanbaatar, Mongolia
       
       
       - Send a message -

       
       When dusk falling
       I’m child of steppe land
       Dark came
       I’m a star
       immersed in happiness
       I would let whole world see
       I’m not alone!
       

       - A snow scene -

       
       One morning
       Snow falling
       On the street, trees, face
       I’ll be 40 years old
       Now I am anemic
       Still to write poems
       Until a latest day
       Like Van Gogh
       Take sunflower
       To sow the seeds
       Across
       the whole world!
       
       
       - Eyes -

       
       The still web, it’s five fifty-five
       At dawn, I open my eyes
       How could I stop this raid?
       On my heart turned into an ocean
       

       Until nights are weary
       Arms are like wrinkled sheet
       Suddenly eyes cry out in sound
       I don’t know how to close my eyes
       
       
       
       
       Ольга Ильницкая
       
       
       - С лицом прекрасней внезапной тайны... -
       
       (Продолжение темы, см. № 8 «Ладья – Лад Я»)
       
       1.
       Она любила кого не надо,
       Она творила все, что хотела,
       Она ходила поперек и прямо,
       Владела тайнами переговоров,
       Диагональю пути играла,
       Словом долгим спускала собачку
       Своего тяжелого злого кольта,
       Когда на черный квадрат смотрела.
       Она была всему королева.
       

       О, белая, как снег, королева!
       

       Хрустело время квадратом черным,
       А королева не шаховала.
       Венок сплетая из рыжих лилий,
       Она горела, как факел дымный,
       И дым стелился тяжелым шлейфом.
       Три пешки с черными черепами
       Дробились и пропадали в пепле.
       Шел миг последний угрюмой битвы,
       И короли наблюдать не смели,
       Как офицеры, подняв забрала,
       На королеву сквозь дым смотрели.
       Она пылала в венке из лилий
       С лицом прекрасней внезапной тайны.
       …Сместилось время на три орбиты –
       
       И звякнул таймер.
       И ветер пепел понес вдоль поля,
       И тень королевы развеялась прахом
       Пред королем на белой клетке.
       

       Ничто ходило e2 – e4.
       Ничто хрустело арбузом спелым,
       свою игру невпопад предлагая...
       И королева не шаховала.
       Венок сплетая из рыжих лилий,
       Она горела, как факел дымный,
       Она стелилась тяжелым шлейфом
       И пешки арбузными семенами
       за ней стелились
       И пахли смертью.
       Шел час четвертый тоски и битвы.
       И короли наблюдать не смели,
       Как офицеры, подняв забрала,
       На королеву в упор смотрели.
       Она пылала в венке из лилий
       С лицом чернее последней тайны.
       А игроки смешно и слепо
       Игру сместили на три промежутка.
       Тогда заалело за линией обороны
       И ветер пепел понес вдоль поля,
       И тень королевы с печальным вдохом
       Упала ниц к ногам королей.
       Она любила кого нельзя было.
       Она творила все, что хотела.
       Она ходила поперек и прямо.
       Владела тайнами переговоров.
       Диагональю пути играла.
       Долгим словом спуская собачку
       Своего тяжелого злого кольта.
       На игроков никогда не смотрела.
       

       Она была всему королева.
       


       Семен Гурарий
       Мюнхен, Германия
       

- DACHAU -


дитя идиллии –
кладбищенская пряжа,
прими подснежники на завтрак
по недосмотру декабря
и величальным стилем вайнахтским
воспой температуру милой суеты...


дитя идиллии –
каштановый подросток,
прими в подарок изморози страх,
и про себя молитву говоря,
станцуй апрельскую туманную надежду
среди свистков, допросов, темноты...


дитя идиллии –
шестиконечная звезда,
прими побои за избавленье
от чести тошнотворной, фимиам куря,
дыханием своим из газовых печей
рассвету придавать идиллии черты...

       
- ПРОЩАНИЕ С ТЕАТРОМ -


       Ещё один побег?
       Ещё один разлад? –
Под покровом покаянья сцена тихая не спит...
От безумного отчаянья бука-поводырь вопит...
       Мелодия не в лад?
       Прощание навек?


Каюк не театру, а траве:
       сравнения актёрского скелет
       не одолел больной ломака-день,
       он переросток, недоросль, солдат,
       – вперёд – назад! левей – правей! –
       храня в морковный морг билет
       и публики пропавшей тень,
спектакль зажал в немой шпагат...
       


Анна Богданчик


*
Нас было семеро,
И были мы Семьей:
Брат, Мама, три Сестры
И Папа мой.
И сгинули мы без вести,
Ни много и ни мало –
В проклятьи екатеринбургского подвала.
Метались мы в квадрате стен,
От пуль спасаясь в крике.
И чудилась - сквозь жуткий плен,
Слеза на Божьем лике....
Качалась лампочка в дыму,
И в созданном затишье
Среди лежавших на полу
Не оказалось лишних –
Живых ... И с той минуты ждал
Нас незабвенный путь.
Мы стали символом ....
С тех пор я не могу уснуть,
Ведь день за днем, за часом час
Стоят передо мной:
Брат, Мама, три Сестры
И Папа мой.


*
Вот я – красавица Мария,
Татьяна – умница,
Пленительная Ольга,
Бесенок Настя,
Гордый Алексей –
Мы знаем, ЧТО сейчас произойдет.


*
Я любила вас всем своим сердцем –
Всех шестерых.
И не знала, как передать словами
Полноту чувств и мыслей своих.
И когда мы в подвал спускались
По ступенькам (всего двадцать три!),
То я знала, что там останусь
Вместе с вами, дорогие мои.


*
Я существо не из плоти и крови,
Я - всплески разрядов энергий
И молний.
Текут по телу
Меридианы и параллели
Энергии.

       
       
       
       Анатолий Кудрявицкий
       Дублин, Ирландия
       
       
       - Линзы Асклепия -

       
       Вместо зеркала отражающего гримасы –
       гримасы отвергающие зеркало
       

       это называют двадцать первым веком
       

       глаза – линзы Асклепия –
       скользят по стеклам проезжих машин
       и автомобилизированной полиции
       ищут лица
       

       лицам
       свойственно укрываться
       застекляться
       куполом отраженных взглядов
       

       Кто мы –
       колоски или осколки? –
       углубляется под купол
       нищеоратор на углу. –
       Кому хоть что-нибудь видно
       и что вообще явлено
       в разбитом зеркале нашего «я»?
       

       ветер перелистывает страницу
       какая перемена!
       вместо …ристов
       и …растов –
       тресты
       
       
       
       - Одноголосие -

       
       Я живу в игрушечном домике на детской площадке –
       говорил голос –
       я отвечаю на вопросы
       когда захотелось кричать
       мне в первый раз удался шепот
       

       песок и ветер
       река под дождем
       Солнце за облаками
       

       никто не видел лицо моего лица
       душу моей души
       

       нет я не абстракция
       не больше чем каждый из вас
       

       во сне
       Град Оставленный и Град Недоступный
       

       отвечу ли я еще на один, последний вопрос?
       я отвечу еще на один, последний вопрос
       
       
У Анатолия Кудрявицкого в Дублине в издательстве «Doghouse Books» в 2007 г. вышла книга хайку
на англ. языке "Morning at Mount Ring".

       
       
       
Татьяна Зоммер
       
       
       1. Лесной человек, ты двустворчат:
       свирепое и светлое в тебе
       открывается одновременно –
       Ты имеешься и плачешь,
       лечишь и рубишь деревья.
       2. Иинфернальное деловое
       присутствие твоих друзей
       говорит об изнаночке
       взаимоотношений с миром.
       Лучшее так не подкрадывается
       под Луной по ночам к подушке.
       3. Голодный случайный полет души,
       вынужденная остановка
       в какой-то черной дыре Вселенной,
       и голодное племя
       рогатых аборигенов
       уже обступает тебя
       у костра приготовления
       вечного ужаса смерти.
       4. Ты смеёшься и плачешь,
       лечишь и рубишь деревья.
       
       
       
Ясий Годано
Нижние Заксы


- ТЯГУЧИЙ «КАЙФОЕСК» -


Для вкалывавших кайлом капээсэсных совков, «урождённых Кафку сделать былью», эскапичное
понятие кафка?ск осталось безызвестным. Их капищем был Кремлёвский Дворец съездов. Их борьба
за жесть была соцсоревнованием совковых лопат, а народный строй делился на две железных
шеренги – забойного тыла и ударной передовой. Одна шеренга копает траншею, другая – траншею
закапывает. Но сгоняемые в стадо на санкционированные скопища тыл и передовая сливались в
общем кайфе: «И бысть вечер, и бысть утро, день един!» Эти совочки, чьи социальные ячейки
копировали собой космическую капсулу «Союз», после отвала от неё всех ракетных ступеней, так и
не узнали, что их отшибному, изолированному от Мирового Сообщества сосуществованию уже
пришпилен поэтический ярлык. А то, что кафкаeск – угнетающий вид кайфования, об этом ещё
сыстари прознали, давая тягу от реалитета, эскаписты разных классовых принадлежностей. Сидючи
на суррогатном кaйфе и кресая кресалом огнище, они были бы рады духом умчать из гротов
подсознания под заповедным ?бзывом «К?пов пещерняк». Где сыростью капает со сталактитов и
кровью кашляет силикозник Спиноза – каппс! Да знали «кайфкианцы», что полагается за эту попытку
к бегству! Пещерный человек Диоген был такого же рода эскапистом, пытавшимся из сумрака дня
высветить фонарём другого сопещерника как ископаемое. Что же кресается эскапистов из Капээсэс,
то заводской гудок звал их на бессменную вахту кафкианства под свист закипевших кофеварок. Пока
над каждой Каповой проходной не отгорел эффект бегущих огней, высвечивавших «Славу
Эскапизму!» И пока один из Каповских надсмотрщиков, сам же из этих капо, не заявил всей той
совковщине: «Кап?ц!» В этом кафкаеске – головокружение от успеваемости по идеологическим
предметам в совковских ликбезах. В нём есть тягучее упоение от басмаческих кальянов. И гротовая
затхлость подземелий капиталистского вамп-рока, для которого «Гр?ови» – не упойно-праздное
словцо. Оно по-исайевски напоминает, что в «капсульных» гробах сидят, как н?рки на опиумных
иглах. Ибо кафкианство – это трансформер имени Каи?фы, бессердечного заказчика убийства Христа.
Поседелыми сиднями восседая на нарах и на сторожевых постах, капээсовцы воистину претворили в
жесть антихристовый кафкаеск. Кем он как форма беглой «сосущности» был изобретён, тот являлся
чахоточным чёхом, кто сравнил себя с галкой, заткнутой в клетку кайфовой самоизоляции. Туда-сюда
мечущаяся взаперти галка по-чёшски и зовётся кавкой, накаркавшей Мировому Сообществу приход к
власти тоталитарных режимов. Их контркульт?ргерскому гнёту инерциально подвергнута и
постсовковая «бысть». Но изобретатель кафкаеска полагал, что «бысть», каким бы эрам она ни
принадлежала, преобразуется только Поиском Истин и ?стин – поэзией. При упоминании последней
каждый постсовок хватается за сердце, какое ему всегда заменял «пламенный матёр». То, что
третируемая противокультурой поэзия – «всё-выше-матёрая» сердцевина нашей бытийности, – ему
до Диогенова фонаря. А кафкианская быль-небылица хоть сказочным быльём поросла, но не очень.
Глядишь, проявится кой-где зловеще-эскападным кафкаеском – во всём его «кайэффициенте»
общественно-поэзного бездействия. Жаль только, что Галчонок разделил дьявольскую участь
Каиафы. Того, кажется, при живом теле слопали лёгочные черви. Доч?хать до упоительной тризны –
поминок по тоталитарным каповцам-монстрам – чахоточнику Кавке не довелось. – «Радоваться
тризне самой – это как нам дрызнуть в забой», – так должна была бы их заупокойно отпеть
неподражаемая Анне В?ски. – «Ну и как?фа дъяфола? – галкнул бы на сей заупокой Кавка. –
Протифокультные ступени не отфал?ли, софк? не офонарели, а фсефышний матёр фперёд нас не
профёл».

Пусть дням твоим настал итог бурлескный и страшно исчезать в навозной куче, но труса ты не
празднуешь в том блеске, как узурпатор годовщину путча. Когда – уйдя на поиск эдельвейсов! – ты
жаждешь всё узнать про свою участь, – по иглам ёлок, босоног, развейся, в горах разувши обувь
марки «Г?ччи». Так вот в чём закорюка! Высь отвесна. От кайфа полоумным быть – везучесть. Но
кто, корячась в гору Эвереста, без ш?рпа на себя весь скарб навьючит?! На чашку кофейку «колясь»,
затискан, ты грустен из-за всякой нахлобучки. Из-за слиянья кайфа и гротеска. И буря понесла тебя
по кручам! Лишь только буревая течь рассейся, ты – как факир на час – питьём напучен. Ещё тепла
кофейница, но н? с кем тебе распить всю кофея тягучесть. В уютный кафетерий «У киоска» от бури
прячась, нет, не небо в тучах, ты клял, промокнув, пьян от кофеёшки, а «Бегство от реальности» ты
взбучил. Вот так изобретатель кафкаеска изрёк, сваривши кофея погуще, – мол, быль преобразуют не
железки, а Поиск Истин – ?стин в райской куще. В чём истина? В сыр?нье храмных фресок! И в том,
как у ракиты липки сучья! И ярко-фиолетов горный вереск! И лечит наши раны жир барсучий!
Тягучий кайф экспрессом ухнет с рельсов. Хотя и кофеманы есть покруче, тебе бы дать с часок
покуролесить под выкрик журавлиных закорючек. И вздулась на окошке занавеска. / Итожа свои
дни, дойдя до ручки, / ты вспомнишь голос. Пела Анне Вески. / А ты в любви признался одной сучке

       
       Станислав Минаков
       Харьков, Украина
       

       - ВУРД И ГОЛОВА -
       (Памяти Г.Г.)
       Приношение Николаю Васильевичу


       Душа Вурда есть кость.
       Плоть Вурда есть то,
       что Вурд ест.
       А Вурд – грызть
       свой люд.
       Люд, стал-быть, – мертв?
       Но кто бы бе
       течь газ и врубать свет?
       Потому люд
       не мог-бысть
       мертв
       весь.


       Вурд люду свому есть Отец
       und
       люду свому он есть и Мать.
       Вурд не есть ответчик,
       Вурд ist
       истец.
       Вурд
       народ свой
       уметь имать.
       Скор
       народу придет
       крестец?
       

       У Вурдовых ног
       всегда быть чернь.
       Над чернью – сверх чуть –
       клубится серь.
       Массажь ей мозг
       и кус ей – в рот!
       Ведь серь – та ж чернь,
       но – наоборот.
       Вурд тож
       есть чернь и серь,
       но нынче быть Вурдом – его черед.


       Вурд рек: «Иго
       мое – благо, а бремя мое – легко».
       Ан всё обло у него – аки фига,
       Болт – от компании «Вурд и Ко».
       

       Вот – нужная жидкость Вурда, лак, –
       Чтоб крыть
       всяку стебль
       кривд-неправд.
       Из ящика песнь
       вдруг:
       «Вурд – люда зрак
       и для люда злак!
       Вурд люду – гуру и друг!»
       А люд ящику рад,
       Ведь ящ.
       люду-народу – дар.
       Вурд сквозь ящ.
       лезет к народу в дома.
       Люд, вурдоедомый, стенает,
       но терпит, подл.
       Ибо суть его – страх,
       то есть чумы чума,
       обставшая слева и сзади,
       изнутри, над и под.

       Вурд же – сверхподл,
       и серых ядущих стращает падл
       отлучением от
       едомого люда тел.
       
       Но сам Вурд знает свой самый страх:
       вдруг ударяет гонг –
       адз! –
       э! – является Голова.
       А за ней – грядет иных
       отсеченных голов рать.
       И тогда,
       галушками губ шевеля едва,
       Вурд начинает водяру
       не есть, а жрать!
       
       Вурд – быстр,
       чтоб увидеть стекляшки дно,
       свою совесть увесть в пустыню,
       а страх испустить в Китай.
       Но Голова является –
       адзе – адз! – всё одно
       и говорит, синея:
       «Тело моё – сожрал,
       тогда вот – своё отдай!»


       
       Ольга Гардей
       Могилев, Белоруссия
       
       
       - СТЕКЛЯННАЯ БЫЛЬ -

       
       Стеклянные жесты стеклянной руки.
       Стеклянные люди ранимы, хрупки,
       Прозрачная кровь будоражит виски,
       Прозрачные бредят под плотью мозги,
       Их мысли прозрачны, прозрачна душа,
       Прозрачное тело бредёт не спеша:
       

       Ни воздух, ни призрак, ни плоская тень.
       Стеклянное горло – прозрачная звень
       Любовь воспевает – дитя хрусталя
       И сердце трепещет от чистого – Ля ...
       Прозрачна мелодия, песни слова.
       Сейчас разлетится его голова,
       

       Осколки, стекляшечки, звёздная пыль ...
       Прозрачная сказка?
       Стеклянная быль.
       

       ***
       Взвизгнули квинты,
       развязно икнули бемоли.
       Тонкие длинные иглы
       насквозь прокололи –
       Не было в жизни такой
       отупляющей боли
       Напрочь лишающей силы,
       лишающей воли
       Тонкие иглы... как в масло...
       в мгновение доли
       БАБОЧКУ-ДУШУ
       булавкой
       к земле
       прикололи.
       
       

Dimitris P. Kraniotis
Larissa, Greece


       
       - Fictitious line -

       
       Smokes
       of cigarettes
       and mugs
       full of coffee,
       next
       to the fictitious line
       where the eddy
       of words
       leans against
       and nods,
       wounded,
       to my silence.
       
       
       - Ideals -

       
       Snow-covered mountains,
       ancient monuments,
       a north wind that nods to us,
       a thought that flows,
       images imbued
       with hymns of history,
       words on signs
       with ideals of geometry.
       
       
       - Maybe -
       
       The cloud struggled
       against the sand
       underneath the rain
       of "no" and "yes",
       forcefully treading
       on the rationale
       that obeys
       the impasse of " maybe".
       
       

Эва Касански


Загадки королевы
дополнение к иллюзорности.


Первая загадка королевы существовала еще до ее рождения. Загадав ее, она создала космос.
– Входите, мой друг, и садитесь, – сказала она, – и садитесь.
Это была самая сложная для меня загадка.
Что означало слово «входите», если я был еще до ее рождения и сказал, когда она появилась у моего
окна:
– Входите, мой друг, и садитесь.
И слова эти для меня ничего не означали, потому что я уже сидел на стуле и ждал ее.
Я вошел и сел, ибо не мог не повиноваться своей королеве.


– Послушай, я знаю тебя давно. Ты можешь найти все, что спрятано.
Кто был тогда со мной не знаю, но мне казалось, что это происходит сейчас.
Видел ли ты этого человека, может быть, нет, он был тогда, а ты сейчас...
Слушай мой рассказ.
Когда я родилась и открыла глаза и увидела замок и поняла, что я родилась королевой, я
обрадовалась. Теперь я могу всех дурачить и запутывать, и никто не сможет мне запретить этого.
Это царство просто и однообразно, и если я не придумаю его, я буду такой же , как мое царство.
Мне нравилось быть королевой, и я могла приказывать моим подданным, какими им быть глупыми
или умными.
Я увидела замок и пошла к нему, ты же знаешь, королевы умеют ходить, а иногда летать, в отличие от
подданных- эти только ползают.
Окно было распахнуто, и в нем я увидела его. Это было очень давно.
Он сказал мне:
Иллюзия прекрасна.
– Входите, мой друг, и садитесь.
Это были очень странные слова. Потом я узнала их, когда еще не родилась, когда луч луны не
касался меня, но тогда я подумала, что буду блуждать среди слов.
Тот, кто сказал мне эти слова, которые сказала я ему, чтобы он родился, был загадочен.
Сначала я увидела его как свое отраженье.
Я подумала, что он говорит тоже, что и я, значит это я говорю, и мой голос воплощается в какое-то
тело, которое и произносит слова, и из его слов рождаюсь я, но уже как его образ, потому что он
видит и помнит только слова.
Так, кто это был, кто?
– Кто, – удивился я.
– Тот, кто знал слова, которые знала я еще до рождения и сказала их до того, как он их произнес, но
не поняла их, потому что, – она чертила пальцем на стене и смотрела на свои рисунки, - потому что,
когда он сказал, я подумала, что они больше не прозвучат и произнесла их первая, чтобы они стали
последними его и единственными моими в этот миг.
– Это какая-то бессмыслица, – ответил я королеве.
– Бессмыслица-это то, что повторяется всеми, а это никто никогда не произносил.
Поскольку загадка была очень длинная, я уснул прежде чем она ее произнесла.


– Ты отгадал мою загадку? – спросила королева, когда я бродил под черными тучами, низкими,
словно для того и опустившимися на землю, чтобы скрыть меня от глаз королевы, наблюдавшими за
мною со вчерашнего дня.
– Нет, моя королева, мне эти черные небеса не позволили увидеть ни солнца, ни истину.
– Ах, – воскликнула она гневно, – смотрись в себя, небеса же всегда туманны, но у тебя есть мысли,
способные разогнать и тучи.
Отвечай, кто был этот человек.
– Это не размышление, а пытка, моя царица.
– Я согласна, но постарайся, прошу тебя. Не могу же я отгадывать сама свои выдумки.
– Человек, к которому вы вошли в момент рожденья, были вы сами.
– Конечно, к кому же я могла войти, как не к самой себе.
Но есть одно странное несовпаденье среди слов: я – не человек, я – королева.


Прошло много лет между прошлым и будущим. Все это время мир падал в белоснежную пропасть
снегов. Это были годы уснувшей природы и постоянства, которое придумала королева.
Ее уста были скованы льдом, а волосы обрели неподвижность, рожденную из пространства.
Солнце было покрыто тонкой коркой льда, через которую пробивались уставшие и изнуренные лучи.
Вырвавшись из плена, они рассыпались тысячами брызг и ложились на снежную равнину и
застывали.
Я иногда видел, как королева собирала их и складывала в корзину, а потом я окутывался туманом сна
и замечал только свои впечатления от снега и бредущей в полутьме королевы.
Среди белых снегов я слушал ее молитву, обращенную к неизвестным богам:
– Верни мне мою фантазию, чтобы я могла украшать этот однообразный мир.


Вторая загадка была глупее первой.
Она проснулась и пришла ко мне поздно вечером, когда я уже спал, но еще не проснулся.
– Вставайте, вставай. Ты всегда спишь. Я отрекаюсь ото сна и приказываю тебе сделать тоже самое.
Я не мог отказать королеве.
– Слушай мою вторую загадку и доброе утро.
Но еще была ночь, похожая на утро тем, что мы только что встретились.
– Какой красивый рассвет, – продолжала королева, показывая на луну, – знаете кто это?
Я только посмотрел на нее и она поняла мой ответ.
– Тогда слушай мою вторую загадку.
И ушла.
Загадка отсутствовала и потому было сложно ее отгадать.
Я ходил и ходил, погружаясь в свои мысли и слова королевы. Она задала мне много вопросов, не
понимая, что существует один ответ на все вопросы.


Третья загадка прозвучала днем. Она была длинна и непонятна и коротка.
– Посмотри в окно. Что ты видишь?
– Все, – ответил я.
– Не пытайся увидеть все, потому что ты не сможешь его назвать.
И ушла.
Я стал мерить ее слова шагами и днями, но не нашел ни конца ни начала и остановился на середине.
Мгла, что скрывала нас от других, что спускалась на землю из вне пространственного ада, спускалась
на землю и затихала.
Королева пряталась в молчанье.
– Куда же мне положить свой сон? – спрашивала она. – Здесь нет ни стульев, ни перил. Уронить
его?
И сон, действительно, падал и дребезжал.
– Знаешь ли ты мою последнюю загадку? – спросил ее голос или его тень или тень его тени.
Ветер, дивный ветер уносил ее образ в дивный сон и воспоминанья. Чрезмерное светлое утро
умножало блики дня. Как много отсчитанных ею мгновений увела с собой королева в придуманный
мир исчислений. Так много придуманного.
Все придумано: облака, снег, холод...
Все прид...........


Солнце. Палящие лучи. Безмерность пустоты среди однообразных мгновений и бредущая к себе
королева.
– Где я?
Где пространство молчаливо, двигает песчинками под ее ногами, она, как среди быстрой реки плывет
по течению времени
Каждый день я вижу этот сон: королева среди всех нас, как среди пустоты.


Он испытывал к своим мыслям презренье. Как и к словам.
«Входите» – это звучало надрывно, и потому он не услышал. Просто стоял у двери, и ветер колыхал
его платье.
Он повторил стук и снова пропустил все звуки.
– Я уже видел сон, эту дверь, в которую я пытаюсь войти, но в этом пустынном доме, за этой дверью
всегда начинается сон.
Я у двери, от которой стелется дорога, ведущая в две стороны: в мир и из мира.
Есть нечто неподвижное – наши виденья, они остаются, когда мы умираем.
Он остановился возле этой фразы и увидел, как они слились: мир и фраза.
Дверь открылась, и он не узнал себя.
– Конечно, здесь кругом зеркала и тот, кто проходит мимо меня – мой двойник, мое отраженье.
Он брал по каплям чужие мысли и стучал в дверь и думал, но всегда стучал в дверь.
Проходили дни, годы, но ничего не изменилось.
– Все одинаково, мои мысли, время. Почему все остановилось?
Он стоял.
– Могу я оглянуться?
Но все неподвижно.
– Меня как будто нарисовали и сотворили стоящим у двери. Вот обреченность созданья.
Я знал, что человек всего лишь жалкая копия бога.



       Вячеслав Куприянов
       
       
       - МАЯКОВСКИЙ -
       

       Слон в посудной лавке поэзии
       Восставший против башни из слоновой кости
       Сам ставший вавилонской башней футуризма
       Переходящей в водонапорную башню социализма
       Которая согласно наклону времени
       Все более смахивала на Пизанскую
       

       Телебашня так и не дождалась его
       
       
       - ПАСТЕРНАК -

       
       Поэт курит с Байроном марихуану,
       Хлопнув с Эдгаром По по стакану.
       После с Есениным лезет в драку,
       Как и положено Пастернаку.
       

       Пишет роман, переводит сонеты,
       С неба глядит на страницу газеты
       Свет электрический гасит в ночи,
       Так как не может жить без свечи.
       

       По уши в Марбурге, в форточку машет,
       С Геной Айги по-французски чувашит.
       В веке своем стал важной главой.
       А ведь уродился обычной травой.




Ганна Шевченко



его трепетный плащ сольный ветер лизал завывая
и как парус толкал отыскать омаяченный свет
но он тысячу лет простоял в ожиданье трамвая
протирая глаза и окурки бросая в кювет
диадема луны приукрасила кудри бульвара
на каштаны легла и свернулась янтарным клубком
и глаза удивив меж ветвей обозначились фары
и расслабился плащ и трамвай зазвенел за углом
значит стоило жить значит стоило ждать и молиться
чтоб зрачками ласкать луноликость бесценной руды
чтобы плащ трепетал чтобы руки взметались как птицы
чтоб распятьем цвести и давать наливные плоды



на берегу турецком великаны
на море дуют в направлении Крыма
качает бриз медлительную воду
шлифуя самоцветы Коктебеля
нудистский пляж остывшею ладонью
притягивает падшие созвездья
а ночь как «Мускатель» течёт по венам
тела освобождая от одежды
а в это время плоская планета
на трёх китах стоит и незаметно
снимает с шеи лассо горизонта
вдыхает дуновенья великанов


       
       Борис Лежен
       Париж, Франция
       

       - НАЧАЛО И ПОВСЮДУ -
       
       
       1.
Вначале, (несколько месяцев он раздумывал, как начать повествование) их встреча, скажем условно, - «встреча» ибо под этим словом подразумевается обоюдность, столкновение желаемое или
случайное некоторых участников, а не одного. Итак, встреча состоялась возле Аустерлицкого
вокзала. Начало приблизилось к нему, протискиваясь через толпу сгорбленных, спешащих, лежащих
у обочин дорог, на железных решетках вентиляционных колодцев метро из которых зимой и летом
выносится теплый смрадный воздух. Начало закрутилось юлой вокруг себя и вереницей черных птиц
село на своё плечо. Потерлось о ножку стола кошачьим боком, проголодавшись. Замерло,
отразившись, в ветровом стекле автомобиля, напротив, у дорожной бровки. Замерло с множеством
полиэтиленовых пакетов больших и малых из расположенных неподалеку от вокзала магазинов;
пакеты парили в воздухе - шепот на вздутых губах ветра.


       Ангел-свидетель стоит, опустив руки, устал от дальнего пути
       
       
       Одежда светится телом
       напросвет
       припав на колени
       крыльями опадает блеск
       ограненных осколков
       драгоценных камней
       разбитого стекла
       

       2.
В час, когда вывозят грохочущие мусорные ящики о двух колесах, когда час мусорных ящиков еще
грохочет на улицах, писец-самозванец выходит мирным шагом перебирать мысленно слова, подбирая
в материнской шкатулке подходящий бисер: украсить подол неуловимости часа цветным узором
повествования.
 На улицах города
 время толпится
 волной
 слова оседают
 красно коралловым
 рифом
 рыбьей рифмой
 чешуйчатым мифом
 

3.
 Взгляд в
 отражении своём
 близнец в близнеце
 замер с разбегу
 в сердцебиении часа
 на его гребне
 в равновесии шатком
 на натянутой предельно
 вене - канате


4.
Впервые кружилось множественно вздутыми пакетами различных размеров.
Преобладали оттенки синего цвета. Полиэтиленовые капли небесной лазури скопились напротив
Аустерлицкого вокзала.
Женщина, живущая на улице, клошарка сидела на гранитной бровке лицом к движению машин. На
ней припорошенные пылью лохмотья: края рваной раны у равномерного хода улиц. Лиц. Впервые
взглядом коснулось её постоянно шевелящихся губ полтора года назад. Спустя год цветное
скопление, полиэтиленовый куст пламенел радужно на перекрестье бульвара Порт-Руаль и авеню де
Гобелен. Слова шелестели пленкой пакетов, мотыльками уносились вдаль осью вращения колес.
 

5
Попутный сон.


 Появляются три ангела. Усаживаются симметрично за призрачный стол. Граненая прозрачность
стола ускользает неуловимостью рассвета. Золочено протягивается озаренное небо, держа
раскидистые ветви дуба. В тающем свете на столе лежит хлеб в треугольной вазе. Хлеб, хранимый
на черный день.


 6.
Женщина средних лет сидит на обочине. Не просит милостыню. Не смотрит на прохожих, Лицом к
машинам. За неё беспокойно: автомобиль заденет, не заметив. Старуха остановилась напротив,
воскликнула ? она же не в своём уме, как можно оставлять таких на улице! Возле наполненные
всякой всячиной пакеты, полупустые бутылки с водой, завернутые в цветную алюминиевую фольгу
куски хлеба. Куча одежд привязана к тележке. Она в двух остановках метро до вокзала Монпарнас.
На уровне улицы Кампань Премьер. Почти завершен многолетний путь от вокзала до вокзала, с юго-
востока на юго-запад. У неё благовидное лицо, восточного типа. Напоминает известную переводчицу
М. Несколькими днями позже, он протянул ей несколько монет. Она взяла их, поблагодарив, смотря
прямо в глаза и тут же отвернув голову.


7.
Её губы шевелятся быстро-быстро, неслышно шепчут в грохоте проносящихся машин. Слагает
историю, забыв начало, не предвидя конца? Переводит старательно шаги прохожих, дорожный рокот
на язык забытый или незнаемый ? Губы мелют твердость слов в муку рассыпающихся происшествий,
в глагольную пыль. Щелочь молитвы шептания растворяет каменность слов, их вещность.
Рядом - мрамор березой каменится
 вокруг - небо вздыхает воздушно лазурным шаром
 над - промчатся облака крон акаций
 под - сенью которых прохладна тень всем
 повсюду - разлетится мыльно сверкание хрупкого шара
 из - соломинки шепчущих уст упадут милосердно
 капли звуков радужной флейтой света


8.
Сидя у дороги женщина ест, окуная палец в баночку с кефиром. Сосредоточенно, как дитя,
увлеченное чем-то, не обращает внимания на окружающее. Ест согнувшись, подняв плечи, рваная
кофта задралась, обнажив низ грязной спины. Следущим утром бродяжки не оказалось на этом месте.
Новый день стер её образ с полотна улицы. С зеркальной поверхности дня испарился пар
присутствия. Унесся след овала рта. Чувство нехватки, незаполненности, вызванное отсутствием
клошарки вскоре стянулось: кожа на руке после легкого пореза.



       Ольга Журавлева
       
       * * *
       Из праведников получаются идолы.
       Из идолов – игрища.
       А птицы из ангелов...
       Такие, что если прицелиться выстрелить –
       Скорее всего, промахнёшься...
       Немыслимо!
       Но целятся...
       Стреляют без жалости. В ангелов...
       АНГЕЛОВ!?
       И падают сами в пожарища адовы,
       Не ведая – ЧТО подстрелили!?
       Пропащие...
       И плачут над пропастью гиблой
       Прозрачные –
       Ангелов тени скорбящие...
       
       8 января 2007
       
       

Юрий Борев
доктор филологических наук


- Красота и трагизм бытия, перетекающие из сегодня в завтра.-
(Вместо предисловия к подборке стихов)


«Греки все превращали в красоту. В одном из мифов в красоту превращена даже месть богов по
отношению к Ниобее: ее детей беспощадно уничтожают стрелами. Как ни страшно это событие,
по форме оно прекрасно: ведь стрелы -- это солнечные лучи» (См.: Олеша Ю. Ни дня без
строчки. М., 1965. С. 188.). Испанский философ ХХ в. Х. Ортега-и-Гассет писал, что прекрасное
задает тон в искусстве (Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М., 1991. С. 65.).
Искусство – высшая форма освоения мира по законам красоты. Оно перерабатывает все
впечатления бытия в прекрасное. О чем бы ни говорил художник - о трагических страданиях или
о возвышенных подвигах, об уродстве или о комизме, - его творения доставляют эстетическое
наслаждение. Датский философ ХIХ в. С. Кьеркегор так охарактеризовал поэта: это несчастный
человек, в чьем сердце скрыты глубокие мучения, но чьи губы устроены так, что, когда стон
вырывается из них, он превращается в прекрасную музыку. В этой характеристике
переосмыслено древнее предание. В подарок тирану скульптор Перилл отлил огромного
бронзового быка, полого внутри. В него клали обреченного на смерть человека и разводили под
брюхом металлического чудовища огонь. Пасть быка была устроена так, что стоны и крики
погибающего человека вылетали из нее в виде мелодичных звуков. Одним из первых был так
казнен сам скульптор - создатель бронзового изваяния. Эта легенда описывает процесс
художественного творчества, описывает модель создания поэтической речи.
Древние индийцы полагали, что искусство родилось тогда, когда человек не смог сдержать
переполнивших его чувств. В легенде о создателе "Рамаяны" говорится о том, как мудрец
Вальмики шел лесной тропой. В траве он увидел двух нежно перекликавшихся куликов.
Внезапно появился охотник и стрелой пронзил одну из птичек. Охваченный гневом, скорбью и
состраданием, Вальмики проклял охотника, и слова, вырвавшиеся из его переполненного
чувствами сердца, сами собой сложились в стихотворную строфу с отныне каноническим
размером "шлока". Позже именно таким стихом бог Брахма повелел Вальмики воспеть подвиги
Рамы. Эта легенда объясняет происхождение поэзии из эмоционально насыщенной,
взволнованной, богато интонированной речи.
Социальные неустроенности и напряженности, противоречия и конфликты, беды и радости,
концентрируются в жизненном опыте поэта. В любую погоду и непогоду, при любых
социальных обстоятельствах (даже при крайне не благоприятных) в душе художника живет
солнце. Оно освещает красоту и трагичность бытия человека, Главное в поэтическом творчестве
то, что обеспечивает ему гармонию и красоту. Полнее всего этот творческий процесс,
охватывает любимая Пушкиным категория – мера.


***
Желанья жизнью оплачу.
Хочу, чтоб мир был строг и ясен.
Я слишком многого хочу,
И я на меньше не согласен.


***
Не правда, что морозен воздух.
Нет! Он фиалками пропах.
И на деревьях зреют звезды,
Луна запуталась в ветвях.


Я буду звезды как черешни
Брать в рот и косточки бросать.
Мир будет вечным, будет прежним:
И по утрам всегда роса.
       

- Вечное беспокойство -


Мне успокоиться едва ли.
Я если б жил в иных веках,
Меня б на дыбах поднимали
Или сжигали на кострах.


Но вечен бой, как вечна жизнь.
И снова сердцу нет покоя.
И снова в жизни рубежи
Даются смелым только с боя.


Пусть пламя принесет гроза.
Покоя сердце не захочет.
Как искры звезды бьют в глаза
И ноздри жаркий дым щекочет.


***
Нужно мужество солдата,
Чтоб всю жизнь гореть в огне.
Будто версты полосаты
Дни летят навстречу мне.


***
И я, от ужаса бледнея,
Смотрю, как вдаль, походкой чинной,
Уходит, молча Галатея
С чужим и чуждым ей мужчиной.


Я создавал ее из пепла
Дал ей дыханье и полет
Она теперь от слез ослепла.
Он у меня ее крадет.


Окончились нелепой сказкой
Пигмалионовы труды.
Все гибнет. Нет иной развязки.
И нет исхода у беды.



КУНСТ-КАМЕРА
Из истории поэзии


Леонид Столович
доктор философских наук
Тарту, Эстония


- Юрий Лотман как человек и миф -


Мне посчастливилось знать Юрия Михайловича Лотмана, которого коллеги звали ЮрМих’ ом,
четыре десятилетия – с 1953 по год его кончины,1993. Среди того, что сохранилось в памяти, имеется
немало эпизодов, которые высвечивают его и без того светлую личность. Впрочем, если бы он
услышал о себе словосочетание «светлая личность», он бы не преминул пошутить. К себе он
относился тоже шутливо. В его талантливых рисунках преобладают автошаржи.
Ю.М. Лотман, на мой взгляд, вполне заслуживает своей славы как блестящий ученый – исследователь
русской культуры и сторонник максимально научного подхода к проблемам филологической науки. В
1982 г. в стихотворении, написанном к его 60-летию, я убежденно написал:
       И счастлив ты, что в Тарту ты живешь,
       Бог дал или не дал тебе таланта;
       Когда вдруг встретишь Лотмана, поймешь
       Того, кто видел в Кёнигсберге Канта.
Еще при жизни ученого его имя становилось легендарным. Оно не только стало предметом для
академических ссылок, заменяя, подчас, ссылки на «классиков марксизма-ленинизма», но проникло в
романы, стихи и, конечно же, в публицистику и эссеистику. В конце 80-х годов в одном из
зарубежных русских журналов я прочел стихи не известного мне тогда поэта Тимура Кибирова:
«Лотман, Лотман, Лосев, Лосев / де Соссюр и Леви-Стросс!» / Вы хлебнули б, мудочесы./ полной
гибели всерьез!
Я поделился с Юрием Михайловичем своим открытием, настояв на том, чтобы две его внучки были
удалены из комнаты. Он посмеялся. Неприличные слова его не смущали.
Эта легендарность, при всей ее значимости и справедливости, таит в себе одну опасность: человек-
миф утрачивает живые человеческие черты. Этой метаморфозе я посвятил двустишие:
       Всех филологов затмив,
       Был ЮрМих, а стал ЮрМиф.
И вот последний эпизод такой метаморфозы. В начале октября 2007 года в рамках торжеств в связи с
375-лением Тартуского университета был открыт памятник Лотману перед зданием Научной
библиотеки, в которой в одном из залов помещен вполне реалистический, если не сказать,
натуралистический, бюст Лотмана. Но вот как выглядит новый памятник работы скульптора Mati
Karmin’a, включенный в систему фонтанов перед библиотекой.
Большая часть зрителей отнеслась к этому памятнику настороженно. Многие даже иронически.
Вспомнилась старая шутка: «Всё течет. И всё из меня…». В эстонской среде, в которой имя самого
Лотмана почитаемо, памятник стали называть «Toru-Juri», как именуют сантехника (по-эстонски toru
– труба).
Можно, конечно, относиться к этому концептуалистскому переплетению труб и по-другому. Кто-то
угадывает здесь штрихи лотмановских автошаржей, особенно силуэта носа, и выражение
неординарности главы Тартуской школы семиотики.Стоящий у Научной библиотеки «семиотический
знак Лотмана» будет обрастать многообразными значениями. Он уже стал городской
достопримечательностью. Ну, а сам Лотман? Он пережил огни, воды и медные трубы. Переживет и
трубы фонтанные.


У Леонида Столовича в 2007 г. вышла книга «Размышления. Стихи, афоризмы, эссе». Nallin-Tartu;
INGRI.

       
       

       Александр Люсый
       

       - СЕВАСТОПОЛЬ-2007 -

       
       «Иду я по гальке.
       Мечтаю о Гальке…»
       

       Снова бреду
       по гальке
       бесконечной
       пустыни
       Интернета.
       Волны имени
       «Галька»
       омывают
       мои ноги
       при этом.
       Я слышал
       о высшей степени
       народной любви –
       вымыть ноги
       и выпись
       всю воду.
       Как
       сквозь отраженья
       в экране
       текущей
       всенародной
       Интернет-
       …ни-ни
       прорубить вновь
       окно
       в Севастополь?
       
       

       
       Галина Свинцова
       Прага, Чехия
       

       - Пражский дневник -
       
       (Фрагмент из первой главы)
       
       
       Свобода выбора –
       ее имеем мы!
       Наш выбор – меж удавкой и веревкой.
       И все-таки возможно при сноровке
       нам выбраться из этой кутерьмы.
       

       Теряя скарб, теряя даже дом,
       порою мы становимся богаче.
       Начав с нуля, открыты мы удаче –
       какую легкость чувствуем во всем!
       

       И счастье от сознания: жива.
       Открыта книги новая глава –
       грядущей жизни сладкая предтеча.
       Пока все живы – чудо впереди.
       И сердце сизым голубем в груди
       воркует нежно в ожиданье встречи.
       

       А наводненье разлучало всех –
       закрыв метро, и отменив трамваи,
       и Прагу пополам перерезая,
       нас режет по живому как на грех!
       

       И мы с тобою – город без мостов,
       а были ведь когда-то неделимы.
       Нащупываю я к тебе, любимый,
       тропинку с неприступных берегов...
       

       Я снова в Праге.
       Этот выбор – мой.
       Твердила неосознанно: «Домой!»
       пока автобус мчался по планете.
       Вздохнула с облегчением: народ
       куда-то устремляется, живет,
       и снова украшенье улиц – дети.
       

       Какая жалость!
       Затонул Карлин,
       куда мы чинно шли развеять сплин
       шампанским простодушьем в оперетте.
       "Без женщин жить нельзя на свете, нет!"
       Бесспорный факт,
       хотя и милый бред –
       и кружит головы уже почти столетье.
       

       Зато на Влтаве ожили мосты,
       где были так уместны я и ты
       случайным изваяньем поцелуя,
       когда под ливнем падающих звезд
       летел куда-то в мирозданье мост,
       нам запросто вселенную даруя.
       
       
       

       Феликс Волосенков
       Санкт-Петербург
       

       - ЕРДЫН БАКРО -
       (роман в стихах)
       

       Фрагмент
       

       Глава 3.
       

       4 Января 2006 года
       
       
       Ерван
       Колор
       Амрам
       Бекташ
       Ураз
       Хорог
       Задир
       Умун
       Игда
       Манер
       Солон
       Упар
       Увар
       Гилеш
       Манер
       Алам
       Ичто
       Игде
       Вотре
       Аман
       Салом
       Канон
       Агде
       Уркихо
       

       Армавир
       Арзамас
       Арканзас
       Албукир
       Гондурас
       Ещерас
       Стрептоцид
       Уренгой
       Воттерас
       

       Шалам
       Балам
       Арват
       Каддам
       Сидди
       Синдей
       Натрех
       Лундей
       Еще еще
       Ирасидва
       Совсем
       Опухла
       Голова
       

       Вот
       И
       Он
       Цитра
       Мон
       Снег
       Лежит
       Кусками
       Мы
       Уехали
       Домой
       Нас
       Едва
       У
       Знали
       

       Лажа
       Лежа
       У
       Прав
       Дом
       Стек
       Ла
       Мы
       Ли
       Раму
       Пти
       Цы
       По
       Небу
       Летят
       Зяблики
       Е
       Два
       Ли




Эдуард Трескин
Прага, Чехия


- Допотопная история -


(Фрагмент)

…
– Ладно, Вася, скажу тебе еще кое-что, так и быть, – Андрей постарался понизить голос, но его всё
равно было хорошо слышно.
- У нас тут, то есть – у них... под Прагой существует... Рай.
– Чешский?
 - Да нет, Чешский Рай – это местечко для туристов. Тут настоящий Рай. Реальный. Чешский филиал,
правда, небольшой – мест, так, на шестьсот.
– Как это – реальный? Реальный он... это... на небесах.
–- Да? Неужели? А где, по-твоему небеса?
– Где, где... там, – Вася мотнул головой в сторону потолка.
– Ну, допустим. А где же небеса у австралийцев, м-м-м?
Вася подумал и задумчиво уставился в пол.
– Правильно, Вася, молодец. Видно, что учил географию в школе, помнишь, что Земля круглая. Так
что небеса – они повсюду. И Рай – всюду А вход в него – где-то тут, возле Праги. Но точно никто не
знает – где.
– И что там, в Раю, – круто? – всё еще осовело глядя в пол, пробормотал Вася.
– Этого-то уж абсолютно никто не знает – что там, да как. Те, кто в Рай попал, обрат но, как бы, не
возвращаются. Но фишка в том, что туда за бабки не влезешь. А за что - никто не знает...
– Фейс-контроль, что ли?
– Скорее, соул-контроль... А кто его проводит – неизвестно...
– А на хрена мне места, куда за бабки не пускают! – Вася икнул.
Андрей встал, его чуть мотнуло, и он, удерживаясь на ногах, приобнял приятеля за плечи.
– Так что, брат, это вы там, в Москве, малость закостенели. Рай-то – у нас.
Он побрел в туалет, заботливо сопровождаемый Ярдой. Вася почесал в затылке, полез в карман
своего шелкового пиджака, достал мобильник и нажал кнопку.
– Але! Петрович, ты? Спишь что ли? Ах, у вас уже поздно! Ну, ничего, ты давай проснись. Короче,
записывай. Мне котлы нужны. Большие. Очень большие. Как для атомного реактора. Достань пару
Нет, лучше три. Бабки – любые, лишь бы были через неделю у меня на даче. Понял? И подгони штук
пять экскаваторов – кое-что строить будем. Инвесторы найдутся. И еще – позвони на химкомбинат.
Мне сера нужна, тонн двести для начала. Потом объясню. Ну всё, пока. Да, чуть не забыл! Раздобудь
сковороду пошире – мест на двадцать, лучше всего «Цептер». Не переспрашивай – делай, что тебе
говорят! Менеджер, блин!
Когда Андрей вернулся из туалета, Вася потребовал водки «на посошок» и взял с приятеля слово, что
тот непременно через месяц приедет к нему в Москву Погостить.



       Полина Ольденбург
       Прага, Чехия
       

       - Имена -

       
       Мое имя Луна
       длинной ночью
       из глины белой лепила...
       Напевала, жалела... Ждала
       Господина на ужин...
       Прогневила... Молила...
       Шептала ему о любви...
       Заплела волны Волги
       в длинную косу льняную...
       Обнимала июль,
       невесомо парила над небом...
       

       Ветер рвал – нелюдим –
       карнавала кровавого правду…
       Задремал, накренясь, коренастый корабль...
       Девальвация красной листвы,
       инфляция дивных сугробов...
       

       Моцарт нервной рукой
       увертюру играет один...
       Дико страсть бередит
       организмы... И льды раскололо
       ИМЯ ТВОЕ,
       прогремевшее грозно над Миром!!!
       
       
       
       Валентин Никитин
       

       - На смерть папы Иоанна-Павла II -
       
       
       в урочный час он о Голгофе думал,
       молитву на исход души творя,
       чтобы луны мерцающий карбункул
       погас легко над куполом Петра...
       хоругви скорби наклонились долу,
       взметнули свечи к небу пламена –
       всю ночь о нем к Господнему Престолу
       молились Церкви, страны, племена...
       крещеные по милости Господней,
       одна семья, мы – братья во Христе!
       и с нами вместе люди доброй воли,
       все те, кто уповает о Кресте.
       в урочный час он о Голгофе думал,
       молитву на исход души творя...
       свершилось! пламенеющий карбункул
       погас в окне преемника Петра.
       с печальною улыбкой страстотерпца
       он в даль ступил от Бронзовых ворот,
       где свет его пылающего сердца
       иной осиявает горизонт...
       евреи, христиане, мусульмане
       на том Синае Богу предстоят
       и молятся едиными устами:
       «Господь един, воистину, и свят!»
       ...молитва та изгладила морщины, –
       следы от слез, скрижалей вещий сон...
       он в рай вошел, на дивные куртины,
       листвою златовидной осенён.
       ...тот навсегда Понтификом пребудет,
       кто воздвигал незримые мосты
       от Рима – к миру, и от Церкви – к людям,
       благословляющие, как персты...
       смерть праведника Господу угодна;
       последний, нас «удерживавший»*, – взят!..
       плачь, Польша, плачь! – как у Креста Мадонна;
       но не скорби! – твой сын великий свят!
       свет смерти его праведной отныне
       мрак нашей жизни будет освещать,
       как жизнь его светила нам доныне,
       приумножая Божью благодать.
       

       в ночь на 3 апреля 2005 г.
       

       *(2 Фес.2,7)
       



       Александр Моцар
       Киев, Украина
       
       
       - Круговерть -
       
       
       …ВСЕленская
       круГОверть…
       
       зачем
       
       ?
       …
       
       увидишь обен
       
       обен это небо в зеркале
       облака плывут на
       гю
       
       
       одень глаз
       день лаз
       
       сверкнет моноклем солнце в речке
       
       тогда увидишь как? в иное
       гл
       аз
       ом пь
       ёт
       
       н
       е
       бо г
       
       
       7.06.06
       Киев
       
       
       
- ИЗ ПОртфеля -


       Дмитрий Александрович Пригов
       (1940 – 2007)
       

       * * *
       Мелькают деньги неземные
       Словно небесные синицы
       Приходишь в банк и лишь зеницы
       Раскроешь, словно у орлицы
       Испуганной, а вот иные
       Легко переносят подобные суммы –
       Привыкшие
       

       * * *
       Всю ночь гремели тучи
       Он вышел на крыльцо
       Их влажный рой липучий
       Мгновенно на лицо
       Его
       Налип
       Царапать и визжать
       Учали! он бежать
       Бросился
       В дом
       Ан, поздно уже
       

       * * *
       Столяр вот наподобье конника
       С какой-то удалью отчаянной
       Сидит верхом на подоконнике
       И в доме рамы починяет
       Ну, починил, пошел домой
       А тем уже он не герой
       Как и всякий спешившийся конник
       
       
       
       Михаил Вяткин
       
       
       Обиднее Всего Не Знать – Встретимся Ли Мы с Тобой ?…
       Там После Смерти Где Воздух Разряжен И Сух
Где В Песке Нет Следов … Я Приду Туда … Я Имя Твоё В Руках Принесу !
       На Колено Припав Пред Тобой А Ты Станешь Буквы Не Узнавать
       
       Улыбнёшься Ты Не Захочешь Читать
       Улыбнёшься Мне Значит Встретились Мы !
       Духи Святые Зачем Же Ты Смотришь Внутрь Себя ?
       Улыбаешься И Смотришь Внутрь Себя Прости …
       
       А Когда Я Разучусь Говорить Как И Ты
       Не Раскрывая Рта Уголками Губ
       Научусь Не Говорить И Совсем Без Рта
       И Совсем Без Губ
       
       тогда может быть я пойму что такое боль
       
       Боль Которую Нельзя Другому Отдать
       
       
       
       Валерий Силиванов
       
       
       - СЛОГОВЫЕ ПАЛИНДРОМЫ -
       
       
       * * *
       По следу иду слепо.
       

       * * *
       Я брежу, рожу брея.
       
       * * *
       Зал казаку пляску заказал.
       

       * * *
       За дозой – грёза, а за грёзой – доза.
       

       * * *
       Пятернёю творю хаос, харю твою не терпя.
       

       * * *
       Напал на
       жабу городовой Дорогобужа.
       

       * * *
       Чужу ю козу базукою жучу.
       

       * * *
       На озеро монашку гуляка позвал, пока лягушку на морозе она
       ласкала.
       

       * * *
       Кукол свежуя, бодяжу свеколку.
       

       * * *
       Котят дитятко
       ловило.
       

       * * *
       Нахал ехал на
       еже, рыло рыжее.
       

       * * *
       Ложе тянет.
       Стоит пиво.
       Пиит стонет тяжело.

       
       
       Марк Ляндо
       
       
       - ПОЭТЫ И СТРАННИКИ ЛЮБЯТ ЛУНУ -


       Он ловит луну
       Сквозь небо волны
       Сквозь небо воды
       Он ловит луну
       Сквозь дао воды
       Водао луны
       

       Луннаолуна
       Унул тивол но
       

       Вся снежно светла
       Вся юно нежна!
       

       Смеется луна
       Играет луна
       К нему наклонясь
       В волненье волос
       В мерцании во тьме
       Лучистых стрекоз.
       

       
       Над горем горя
       В моря и моря!…
       

       Лишь розовый луч
       И луч ледяной
       И острая тень
       Древес и камней
       И линия гор
       Не схватит и вор!…
       

       Поди-ка за ней!…
       

       А он все равно
       котомку забыв
       И чашку свою,
       дорогу домой
       В волне световой
       Все ловит луну
       Унул тиволесв
       

       Ах, странник седой!
       Светя бородой
       В капели луны
       Сквозь лиру волны!..
       

       Проходит года
       А он – никуда!
       

       Ах, странник седой?
       Он все в голубой
       Улыбке луны!…
       Ынул екбылу…………
       

       Лишь ветер вздохнет
       

       Под люилуной
       Над реиволной ….




Игорь Круглов
Вязники, Владимирская область


- Путник -

 
Скажи, куда идёшь, усталый путник?
       Дороги вспять не сыщешь
       по следам.
       И ветерок в ответ потрогал
       струны лютни,
       что за твоей спиной,
       и прозвучало –


"В Храм-м-м"

       Устал наверно, отдохни с дороги.
       В мой скромный дом
       тебе открою дверь.
       Куда спешишь? И с неба
       голубого,
       взлетев с плеча,
       пропела птица –


"К Вере"
 
       Забыв былое, страхи и покой,
       сжёг все мосты назад.
       Твоя дорога
       куда ведёт тебя?
       И, в бездне голубой,
       над сводом радуги,
       звезда шепнула –

"К Богу!"



       Елена Бертолло
       Новосибирск
       
       
- Такая грустная картинка -


– Такая грустная картинка…
– Думаешь, грустная? Мне она казалась радостной, даже весёлой. Хотя… Может оттого, что у зайца
уши слегка опущены?
– И лесок какой-то не лесок, и прудик - не прудик, а немыслимой глубины лужа. Мрачная картина..
Почему бы не убрать этот черный? Добавить приятных перламутровых оттенков, с ушами точнее
поработать. Не выдумывай лишнего и уж не придавай своим выдумкам особого значения – отражай
действительность! Да ты слушаешь меня или спишь?!


Сплю.
Как долго тянется эта весна.
Сперва снег не таял, теперь вот листья не могут пробиться.
Ночью обещают дикий холод, а днём всё наоборот – тепло,
8-10 тепла, почти объятия трупа.
Что отражать то?
Сонник могу написать.
Прогнозы волнуют. Наобещать по-крупному всем всего!
Моему приятелю, художнику Степанову, приснился чернозём с жирными червями и он очень
разволновался. Прочитали в «Соннике» Миллера–- снится такое к слабоумию. Степанов не поверил и
обиделся, а на следующий день… Миллер будто в воду смотрел.
Мой муж на прошлой неделе всю ночь пытал скульптора Григоряна. Схватил ружьё, забрался на
высокую гору (как на японских гравюрах) и взял под прицел садовый домик Григоряна. Тот вышел в
сортир и попался. Сперва муж прострелил скульптору обе ноги (чтобы не убежал), несчастный
привалился к стене и поднял руки. Тогда муж стал отстреливать ему пальцы по одному (чтобы лепить
не мог!). Но хитрый Григорян принялся прятать пальцы и тогда муж отстрелил ему уши(?). У
Миллера по этому поводу мы ничего не нашли. Надеюсь, это был добрый сон.
Завтра - тепло, а сегодня - весь день снег со льдом.
Распухли реки, смыло каменный мост и деревню рядом.
Минувшим летом знакомые отправились на пикник, выпивали-веселились, стояла ужасная жара.
Проснулись утром – всё белым бело (поле, деревья и кусты), выпал снег. Представляешь, как
нехорошо им стало, какие мысли в голову полезли? Белая горячка болезнь с региональным оттенком!
Скоро лето.
В мастерской уже завелись какие-то мошки.
Это из-за куска черного хлеба, оставила на тарелке с вечера.
Вроде, особенно не мешают, но обусловленность моя подсказывает, необходимо от них избавиться.
Подруга сказала: убери всю еду, сами передохнут. Не знаю. Может наоборот их подкармливать
нужно и радоваться появлению новых мошек на Свет? Сделаю как естественней - всё уберу и буду
ждать.
Однажды я уже убила шершня. Но сперва он меня укусил. Муж сказал, что выглядела я ужасно и
жестокость моя была неоправданной. Ну, укусил раз, и что?
Он ведь не до смерти меня пытался закусать.
А я его убила, ещё и растоптала! Это отвратительно. Муж даже не разговаривал со мной некоторое
время.
Шершня с Григоряном, видимо, сравнивать нельзя, а то можно было бы и напомнить…



Виктор Клыков
Вена, Австрия


       * * *
       Пустынное море
       на месте бежало,
       волнами играло,
       лет двести иль триста уже
       одно предо мной.
       Я был ошарашен
       песчаностью пляжа
       и синей с мерцаньем водой.
       

       Я был остановлен
       песчаной горою,
       что с небом и с солнцем
       в согласье
       тенями дышало в покое,
       меняя свою позолоту
       на чёрную тушь и
       на серую воду.
       

       Казалось,
       слегка шевелился
       огромный расплавленный
       морж.
       Меж небом и морем лежали
       морда его и хвост.


- Продавец фруктов на Майорке, Саlle d'or


Родедродед, родедродед, ий, ий!
Кикирики ли, кикирики ли уи, уи, пию
Ип, тррр, тррр, кик.
Торедерада, торедерада, уп.
Олёле бе лёб.
А ля, а ляля луи
Грей, грей, грей
Тор,тор,тор,
И би да бор. Ииииииййй...
Витаминпотентия !!!




Лия Либерова


- Из романа «Пепельный ангел» -


Так проходит земная осень,
Так проходит былая слава –
Уже ночь. Поздно. Приходит Нюкта.
Расстилает ночную воглую простынь.
Темно. Поют те, кто остались…
Посреди моренго-Моря ппепельный остров.
А по домикам бродят охотники с дулами длинными,
В чьи-то телльца тычут, в чьи-то спины,
Неся головы птичьи дынные
Неся головы птичьи дымные
Так проходит земная осень
Так проходит земная слава
Павой плывут паромы, отправляя мертвых,
Павой плывут за ними, скукоживщись, листья
Шлейфом обертывая, оправляя шлейф гулкий –
Крик птичий…
…А по долинам – охотники с головами птичьими дынными
С головами птичьими дымными…
Ночь. Поздно. Все уходят. Все улетают.
Или так засыпают, на ходу, как стоят, застывши.
Приходит Нюкта и расстилает небо – (слышны только
Шалые листья).
Это большая ворсистая простынь с прорезями –
В них она продевает руки – там высокий порог –
Где-то чуть сипло пальцы ее дотрагиваются
До звезд – догорают, потом падают вниз –
Это слышно… Падают листья…
Лед.
Все уходят, кроме одного, который целится в очень
Дальнюю птицу…
Она поет, потом крик – кружится и медленно падает
…Муки – все кончено…
…Летит тело…
…Летит пепел…
Взлетает и падает-сальто-мортале…
…Искрится…
Поют те, кто остались…
Осень. В это время я-Ибис-Тот закрываю очи птичьи
Не спится…



       Илья Кутик
       профессор Северо-Западного университета
       Чикаго, США
       
       Фрагмент
       
       1-ое августа, 2005 год
       
       Сегодня мне – 44. Палиндром – срок.
       Как тут ни взлететь, сложив – распахнув крылья, и оказаться в правильном месте, чтоб
       опять крылья сложить, сесть где-нибудь и дожидаться ангела-хранителя, будь тот в
       компании других ангелов, иль посреди тропы – один-одинок-
       одинешенек, как человек, в ангельском том пейзаже; ибо мне главное – что? – дождаться его
       и спросить кое-что – прямо, в лоб.
       И он – вот! – появляется... И – не один... Т.е. – идут двое
       ангелов. Кто-то когда-то сказал мне, что у меня их – вообще-то – два.
       Ну, два так два. Лучше же, да? Хотя – кто что знает... Но идут они по тропе,
       то ли беседуя, то ли ее вообще стопою
       даже и не касаясь – очень уж тропа никуда их не продвигает, хотя и служит, видимо, для
       нарратива—беседы их как внутренняя канва.
       Я-то знаю – из Сведенборга – что ангелы говорят – чем-то вроде телепатии, т.е. ты-то – им
       думаешь свой вопрос, а они – тебе отвечают внутри тебя же, на него... Так что я,
       собственно, на большее и не рассчитывал... Ну, сижу и сижу – спрашивая, так сказать!..
       Внутри. И от этих-то пантомим
       внутри себя – у меня начинается: шевеленье волос, как от ужаса, т.е. – пренеприятная – и
       именно где-то извне, по коже моей! – возня.
       И тогда на 44-летнюю башку мою, вынесшую многое и саднящую теперь так странно вот,
       что хочется чесать и чесать ее яростно, до крови –
       сходит облако! – Это странное чувство, как будто бы ты угодил в общество пронизанных солнцем теней!
       И тут-то я и увидел – склоненных над собою – непонятно для чего, но понятно что – они
       двое и наготове –
       двух ситцевых юношей-сестер, чьи руки – как у хирургов иль пианистов, только пальцы –
       еще длинней!..
       И – усадив меня лицом к востоку, т.е. так, чтоб мне видно было – восхождение Льва из ночи,
       как его лоб разгорается во все стороны – гривой, пробивая – ночь, а потом – лапы
       расталкивают осколки ее – эти юноши-сестры тут стали перебирать мои волосы,
       блондинистые мои, длинные, которые я короче
       так и не смог подстричь, и так вот они – все перебирают и перебирают их – пальцами,
       которые умнее расчесок, жестче щеток, и – страшней, чем анестезия граппы.
       А я – не внутри себя, а по-настоящему – слышу, как стучат их ресницы! слышу и дыханье их:
       это – словно с балкона
       в опере уметь вдруг расслышать во всей дальне-оручей оркестровой яме – лишь два смычка:
       у первой скрипки и у виолончели –
       тягучие, разные, сливающиеся дыхания!.. А что же делают они, а? – в волосах-то моих! –
       так я – уже полусонно –
       но еще успеваю спросить у себя, успеваю выкрикнуть в себе! – Но те еле-еле
       во мне! – реагируют на этот вопль-вопрос, т.е. – улыбкой! – И – продолжают рыться-рыться,
       гарпуня
       что-то там в бело-желто-седо-коричневатых власах моих... И тут – вдруг! – дикий,
       не-христианский какой-то хруст!
       Что это? – что это вдруг так треснуло в чистейших власах моих?! – в этой купели шампуни?!
       – Это? – это треснула точка твоя! Ты ведь – не мог сойти с нее! A сколько лет? – И вот
       нет ее теперь, все! Мир же без нее, пойми ты! – открыт, открыт, а не – пуст!
       
       

КУНСТ-КАМЕРА
Из истории поэзии


Александра Заболотская
Казань


- Стихи и кирпичи -


В мои школьные годы, начало 30-х, у девочек пошла мода заводить альбомы для стихов. В эти
альбомы подружки должны были написать какие-нибудь стишки и приклеить на ту же страницу
красивую картинку. Существовали даже специальные альбомные стишки вроде: «Шура – ангел,
Шура – цвет, Шура – розовый букет», – и тому подобное. Что поделаешь – мода!
Мы как раз перешли в пятый класс, в школу второй ступени, и там училась замечательная Лелька
Гонина. Она взяла нас под свое покровительство, знакомила с обычаями и традициями школы, в
общем, руководила нами. Вечно что-то организовывала, например, сбор подарков для подшефной
деревенской школы. У меня она отобрала для этой цели всех кукол: «Ты уже выросла, пора бросать
игрушки!» Мало того, она забрала еще с десяток детских книг, которых у меня, по ее мнению, было
многовато. «Ты должна делиться. У тебя много, а в деревне детям читать нечего». Так вот Лелька
написала мне в альбом следующие стихи:


Зачем альбомы ты заводишь?
Для памяти, бузы иль просто так?
Чего хорошего ты в них находишь?
Найдет в них прелесть лишь дурак.
В альбомы пишут глупо, дико.
Мол, Шура ангел, Шура цвет.
Ты повнимательней взгляни-ка –
Для пионеров это? Нет!


Дальне я не помню, но последняя строчка такая: «Пионер! Альбомную муру бросай!» Я, конечно,
бросила.
Лелька же сорганизовала пионеров на участие в строительстве новой бани. Меня, взяла в напарники –
таскать кирпичи на носилках, кажется, уже на третий этаж. Вот тут я спасовала! Дальше второго
этажа донести эти кирпичи не смогла.
Учителем физкультуры была у нас молодая красивая женщину по имени Людмила. Она совершенно
не занималась девочками и просто отпускала нас со своих уроков. А мальчиков собирала вокруг себя
в каком-нибудь уголке и если учила их чему-то, то уж никак не физкультуре. Шли какие-то
таинственные беседы. Об их содержании мы ничего не знали – рассказывать нам об этом мальчишки
категорически отказывались. Кончилось это тем, что сестра одного из конфидентов обнаружила у
брата книгу «Декамерон» с картинками. Она была уверена, что это очень интересное произведение,
но ничего не успела рассмотреть, так как брат отнял книжку. Сговорившись, девчонки явились к
Людмиле с требованием дать и им почитать «Декамерон». Так отказалась. Поднялся шум, и явился
директор школы. Выяснив, в чем дело, он уволил Людмилу.
Русский язык в пятом классе уже не преподавался. Дальше шла литература. Но что это была за
литература! Проходили, например, произведение некоего Платошкина, производственный роман
«Неделя». Наша учительница Александра Васильевна Скворцова, из «бывших», высокая, стройная,
уже немолодая женщина, носила длинную юбку с белой блузкой, поверх которой в холодную погоду
надевался длинный вязаный жакет. На голове у нее всегда была вязаная шапочка, а из-под шапочки
выглядывали рыжеватые кудерьки, обрамлявшие милое интеллигентное лицо. Мне запомнились ее
красивые руки. Они так бережно и даже ласково держали книгу, словно это была какая-то хрупкая
драгоценность. А книжонка Платошкина такого отношения явно не заслуживала. «Вот схвачу тебя за
жопу!» – закричал мастер», – читала нам Александра Васильевна и объясняла смущенно: «Этот
прием, дети, называется вульгаризация». Слава богу, вскоре Платошкина исключили из школьной
программы и включили русскую и западную классику.



- РИКОШЕТ -


Феликс Гринберг (Израиль) – Константину Кедрову
       (предисловие к переводу его стихов на иврит)


       Вино Константина Кедрова
       
       
       Кедров пишет без заглавных букв.
       Так написана тора – святое писание.
       Кедров – человек торы – святого писания.
       Значит – святой человек.
       Кедров. человек кедров.
       Ливанских. из песни. песни песней.
       Значит, Соломон. Значит, есть у него суламифь.
       Значит, это его жена.
       Значит, это лена кацюба.
       
       Значит, он знает вино.
       Значит, у него есть виноградник.
       
       Поэзия кедрова относится к действительности, как вино относится к винограду.



Альманах «Журнал ПОэтов» № 9 (21), 2008 г. Учредитель группа ДООС (Добровольное общество
охраны стрекоз) при участии всемирной организации писателей (Русский ПЕН-клуб), ассоциации
поэтических обществ UNESKO, Академии поэтов и философов Университета Натальи Нестеровой.
Главный редактор Константин Кедров,


Журнал ПОэтов благодарит наших коллег из журнала «Взор» за помощь в выпуске этого номера «ПО».