Три песни

Он чист, как первый снег, листок бумаги белой.
Я песню первую о Родине сложить
Хочу – чтоб песня та пылала и звенела,
И мчалась, как скакун, во всю лихую прыть.
Но рассмеялся лист бумаги в лицо:
– От века мудрецы в мир этот приходили
И песни лучшие о Родине сложили.
Что ты прибавишь к ним – случайное словцо?
Не станет ли пустой и тщетной речь твоя?.. –
…И скомканный листок с обидой бросил я.

И взял я лист второй: давно томила сердце
Мне песня, что хотел о матери я спеть.
Чтоб в звуках песни той воскресла память детства
И наши души вновь могла она согреть.
– Ты начинаешь петь, – листок мне прошептал, –
Но разве это мир до слов твоих не знал?
От века мудрецы в мир этот приходили
И песни матерям прекрасные дарили.
Что сможешь нового об этом ты сказать? –
…И на пол полетел лист скомканный опять.

И взял я третий лист. Давно в душе звучала
Песнь о возлюбленной. И я ее спою,
Чтоб о любви она всем людям рассказала
И понял мир любовь безмерную мою.
Но белый лист опять остановил меня:
– От века мудрецы в мир этот приходили
И песни лучшие возлюбленным дарили.
К чему избитых слов пустая воркотня?
Нет, речь привычная бессильна здесь помочь. –
…И этот лист, скомкав, на пол бросил я прочь.

Но сердце вздрогнуло в груди от возмущенья:
– Живи, люби и пой смелее и щедрей
И людям отдавай огонь души своей!
Жизнь наша кратка как слово и мгновенье,
И вечная любовь нам вечно светит в ней.
Так кто же, как не я, взволновано и страстно,
Расскажет о моей судьбе, мечте, любви?!...
Я верю, что любовь и смерти неподвластна.
И жизнь прекрасная сказала мне: – Живи
И пой, пока в груди пылает с юной силой
Стремление служить стране своей родной,
Пой песнь о Родине,
       о матери,
       о милой
И о любви своей высокой и святой!

1982

(Пер. с лезгинского Андрея Голова)