Живой бог

(из цикла славные имена)

Стихия бесится как зверь на полотне,
опять трагедия ожила в красках снова
и под магическою кистью у Брюллова
Помпея мечется, безумствуя в огне.
Крошатся камни под напором бури,
громады рушатся и здания трещат,
и кони вздыбились, как будто рвутся в ад,
стал адом вновь разбуженный Везувий.
Смерть словно меч сметает всё с пути,
несчастные взывают о спасеньи,
в агонии предсмертного смятенья
спасенья этого им не дано найти.
Небо от мук кроваво-алым стало,
и мрамор статуй плавится в огне,
беда простёрла мрачный, чёрный саван,
обильем жертв, довольная вполне.
А люди, даже в гибели прекрасны,
не всех ещё задел смертельный тлен,
на плоскостях, покрытых пеплом стен,
блестят слезой, невысохшие краски.
Зигзаги молний выжигают небо,
и тучи в клочьях виснут над землёй.
Смерть морду прячет, прикрываясь тьмой
и скалит зубы алчущего зева.
Уже тела на камнях распростёрты
и ужас смотрит из глубин глазниц,
повсюду в воздухе дыханьем веет мёртвым
и всё живое скоро рухнет ниц.
Брюллов и сам почти теряет силы,
в работе, исчерпав себя до дна.
Над Римом ночь, луна блестит уныло,
а в мастерской лишь он, да тишина.
Все спят давно, дрожит на свечах пламя,
и только мэтр уверенной рукой
труд завершает быстрыми мазками,
на холст, бросая взор усталый свой.
Он весь ещё во власти вдохновенья,
душой и чувствами в огромном полотне,
в полёте творчества и трепете волненья
колдует с красками в безмолвной тишине.
Уже три года труд тяжёлый длится,
и кисть, ведомая уверенной рукой,
как будто шпага острая резвится,
с холстом, вступая ежедневно в бой.
Прищурясь, глаз вскрывает недостатки,
рисунок, подправляя тон и цвет,
ах, муки творчества, как горьки вы и сладки,
но ведь без мук нельзя достичь побед!!!
Теперь, художник, кажется, доволен.
Палитра брошена, и кисти на столе.
Проснулся город в звоне колоколен,
и небо римское - всё в утренней заре.
Уже Европа в ликовальном крике,
его как мастера возводит в ранг богов,
а он и вправду бог, и бог – великий.
Он русский живописец - Карл Брюллов!!!

27.12.2005