Смерть скомороха

Себя не поймать, когда боль в животе,
Торчит окаянная клювом вперед.
Я друга хлеснул- побыстрей! Побыстрей!
Неси мня, страшно, я в лето хочу!
Мне много не надо- лишь пыль да роса,
Да память в глазах, что светлее снегов.
Я выжить хочу- до конца, до конца,
Но степь плеснула погоню за мной.
Зачем мне тот вирий, где нету весны?
Зачем это все, когда кровь по траве?
Несу я в себе отголосок красы,
Что клевер ростит, что стонет под ней.
Всего лишь хотел одержать вверх в борьбе
За право носить с бубенцом сапоги.
Кто тут посмел отрицать мой удел?
- Того я пронзаю движеньем руки!
Скорей- бы домой, где безмолвная ночь,
Где ссоры покажутся глупой возней.
Прямая кишка заплелась между ног,
Передней и правой седого коня!
Я боль разорвал и предел погубил,
Хочу все поведать, что было со мной.
Желаю занять место возле ушей,
Но только из черепа глядя на мир.
Воздайте же честь погибшему вспять,
Я Смерть опрокинул на чресла тогда!
Выходит из улиц прогорклая вонь.
Там смрад, там любовь. Там огрызки людей,
Там черви давно не роняют слюну.
И любовь так крива, что урод не завидует ей.
Скрип саранчи- вот вопль из души!
Он много может сказать, тем, кто забыл.
Здесь город, где все наплевали на мир,
Где пожарища дым да обрывки афиш.
Там много того, что хотят позабыть.
Там мало того, что желают обресть,
Там все за металл, там не надо весны
И все уж давно позабыли про честь.
Прочесть на афишах, что приехал король,
Хочет он бить и карать добряков.
Он жаден, вонюч и не чистит зубов,
Корона звенит, как трактирщика ключ!
Все, кто смог ходить в этот день,
На площадь пришли, чтоб отдать свою кровь.
А кто не смог, вопреки слов и афиш,
Того протыкали железом в живот!
Не надо нам слабых, они не нужны!
Кому они надо?- Берите себе!
На всех не хватает ветров свежих струй,
Пускай они ищут их под землей!
День роковой отсыпал кругляши…
Еду и одежду, детей и скота и народ,
Что совсем не богаче козы,
С которой содрали покров,
Засыпать землей был указ.
А они улыбались, и криво смеясь,
Хвалу воздавали, ТОМУ, кто нужней.
Но скрыть ТОТ не мог лицо мертвеца,
Что носит давно, как явился на свет.
Но черны те глаза, что чумою больны
И черен тот свет, что правде навзрыд.
И идет толпа бандитов и наглецов
Меня хоронить, пусть я живой
- им, что с того?
Из города в город, из тюрьмы да в тюрьму!
Оставить за пятками гарь городов.
Пусть там чума свой празднует бал,
А блохи и вши- подруги души!
Весел и пьян- так было всегда,
Но проклят судьбой бродяга- шатун!
Свой пестрый шатер я укрою от глаз,
Что сглазить хотят ночью- луной.
Глаза позабыли пожар площадей,
Где даже король разрыдался мне вслед,
Когда мою голову топор отделил.
Весельчак соморох дерзнул себя равным ревнить,
Вслед за великими встать на поклон,
Весне все отдать да себя погубить.
Пусть не видят глаза, но весна за меня
То лето убьет, что меня забрало
И ночью безлунной король не заснет,
Кровь охладеет, лицо обелив.
И будет бояться он дураков,
Тех безумцев, которых убил.
Зайду на вечерю к тому королю,
Крови попьем, у того, кто теплей.
Навещу палача- он безумствует ночь,
Так празднуют полночь мавки и Лель.
Любил скомороха народ за позор,
Что принял на род, чтоб народ понимал
- глупее их есть еще тот, кто карячится,
Прыгает, вертит волчек!
Смотрит народ, но не видит себя
- ром веки залил.
В день казни червень рыдал,
А людям забава, люд хохотал.
СМОТРИТЕ! СМЕШНО! ПОКАТИЛСЯ КОЛПАК!
Зажмурьте же очи- навыкат они.
Языком я впоследок землю обнял,
Ну и пусть глупо смотрится,
Но ей честь я воздал.
Настанут те весны, когда я возвращусь…