Алого цвета бесстрашный и искренний голос...

Шпажник



Тёплые дни умываются щедро дождями,
будет смородины - вволю, малины - на диво!
Но почему-то июньскими этими днями
шпажника жду я особенно нетерпеливо.

Встань во весь рост гладиаторский,
встань, гладиолус!
Шпажный клинок,
от рожденья до смерти свободный!
Алого цвета
бесстрашный и искренний голос,
"ствол кипариса,
прямой и простой - благородный"...





* * *


Не впишусь в извив дороги ужьей,
хоть ты кол мне на челе теши!
Веку же - не в масть великодушье
вкривь и вкось расхристанной души.
Ди и Божий Сын - совсем не в жилу
времени двуклеточных барыг.
Если что мне лоб и освежило -
это ливня юнольвиный рык.

Троицы июньской громыханье
над молочноспелой муравой...
Вслед грозе - есть лёгкость покаянья
в воздухе, и есть над головой
столп незамутнённого озона,
вертикаль, влекущая туда,
где зачаты мы во время оно,
может быть, для боли, пусть - для стона...
Но не для кромешного стыда!






* * *



Рыжий кот и пара воробьишек
населяют жаркий майский дворик.
Ярок полдень, как Марина Мнишек.
Одуванчик сник. И сухо-горек
чистотел, пучок ничейных веток.
За три дня сирень отгомонила.
Вялый «чик-чирик» старух-соседок
теплится на четверть птичьей силы.

Сонны дровяных домов кварталы,
без плодов отцветшие задворки.
В зное, цвета жёлтого металла, —
дух микстуры и лимонной корки.
Синий пузырёк с настойкой смерти
скатертью скользит крахмально-чистой.
Жаль кота. Линялых строк в конверте,
промелькнувшей майской круговерти,
рваной книжки с графом Монте-Кристо..