Мысли о стихосложении

Всего лишь не хватает впечатлений,
пространства, времени... И, может быть, чуть-чуть
мне не хватает слов еще. Замкнуть
изящно швы ночных стихотворений
не удается. Ручка на колене
почти дымится, в нервных пальцах плавясь
и на бумагу капает усталость
ее чернил. Так даже кровь из вены,
как из брандспойта вырываясь к воле,
не причинит и четверти той боли,
что пара строк тяжелых. И отдельно
(с чем ни один поэт не станет спорить),
отдельно, когда вроде бы все верно,
но все не так. Тогда — и вправду скверно.

Смотри, вот это, в принципе, сонет
(сонет английский, если быть педантом),
им увлекались и Шекспир, и Данте,
и Байрон... Впрочем, вряд ли, Данте — нет,
не увлекался. Но зато он в рифму
ложился хорошо. Вот вам секрет
поэтов всех какую сотню лет:
чего не сделаешь для целостности ритма.
Поэт не врет, он просто тянет нить,
перетянуть пытаясь тщетно прыть
владеющюю им. И очень часто
он ямбом начинает говорить
естественно, как ветер в день ненастный,
как на порезе скучный лейкопластырь.

как синева теней в лесу сосновом,
ах, лес... Вот только рядом город влез
большой, и не живет в лесу чудес
теперь. Истоптан, грязен баснословно,
таниственности потерял основы —
на каждой кочке кто-нибудь, да был,
срезал грибы, рассеянно курил...
Вот так же, за стихотворенье снова
берясь, ты снова попадаешь вдруг
в похожий лес: все стоптано вокруг,
его сглотнул давно окрестный город
и разжевал. А хочется в тайгу,
где не ступал сапог, где лисы спорят
с волками за кусок добычи скорой.

Но нет пути, не ходят поезда,
не говоря про глупые машины
(шальную рифму захотелось сильно
воткнуть в четвертой строчки прорезь, да)...
Пятном на карте ослепляет лист
и ручка тяжелеет топорищем.
Вперед! Дорогу как-нибудь отыщем,
А нет — так значит нет. Мой тролль плечист
и тяжела рука его на горле
сомкнувшаяся мертво. Ну же, корни,
приставки, суффиксы и окончаний
перезвон, за дело! Труд упорный
нас ждет, и к черту все метанья —
тайга готова открывать нам тайны.