Къ Амиранъ

       Любите враговъ вашихъ...
       Заповедь

       Марине Т. с любовью
       (Кол. 3:14).

Ужъ солнце ярь свою ярило
и спячку зимнихъ сновъ будило,
чтобы настало пробужденье:
Проснись, весна! твой часъ рожденья!

       О быстротечная весна!
Какъ хороша ты въ обновленье!
И людямъ стало не до сна,
и въ радость головы круженье.

...Она въ апреле родилась.
И потянулась сердцемъ къ свету;
чтобы въ лучахъ судьба сплелась -
искала светъ любви по свету.

Любовь земная родилась
падениемъ любви небесной...
И ложью притчи разнеслась,
смущая весь миръ поднебесный.

Пусть станетъ похоть плоти въ рядъ
"высокихъ" устремлений мира.
Пускай хлебнутъ незримый ядъ
от власти сильного кумира.

Явивъ ущербность полноты,
она не ставитъ подъ сомненье,
что ищущий всегда найдетъ
всю полноту въ часъ озаренья.

Такъ пусть приблизится сей часъ,
и сбудется твоей судьбою!
...пусть чуть-чуть позже, не сейчасъ,
но непременно! Богъ с тобою!

       Но где же та Любовь, что Богъ
       назвалъ стезею совершенства
       и совокупностью дорогъ,
       ведущихъ къ высшему блаженству?

Но, можетъ, люди всей планеты
ее и ищутъ?...
       Любовь, где ты?
Кому готова ты открыться,
чтобъ светомъ Жизни воссветиться?

О, сколь разящий сей вопросъ
и выше даже Эвереста.
...Какъ бы беспамятствомъ заросъ
и не выказываетъ места.

Потеря истинной любви
в Эдеме зачала начало.
Утрате той - цена въ крови,
что Смерть въ векахъ наисточала.

       И ищутъ люди много летъ,
       и жаждутъ сей Любви Небесной.
Но ищутъ тамъ, где ее нетъ.
И чтутъ ее... мечтой чудесной!

Мечтой, не явью. Много разъ
изъ разныхъ устъ я это слышалъ,
какъ будто частый дождь по крыше
стучалъ, ведя свой шумный сказъ.
       _____________

Съ техъ поръ прошло немало летъ...
какъ изменилось все на свете!
       И прежней Амиранъ ужъ нетъ...
И выросли давно ужъ дети.

А грусть въ глазахъ съ тревогой ждетъ,

не веря ничему на свете.
Уже слеза глаза не жжетъ...
       И неуютно на планете.

И только ночью, въ тишине,
приходятъ сны своей чредою:
       размытый образъ въ вышине
заговорилъ вдругъ самъ собою:

       "Тебя не буду я любить,
моя голубка дорогая,
чтобы навекъ не погубить
твоихъ причудъ, моя родная.

Уже не буду пробуждать
весеннимъ утромъ, день встречая,
в толпе не буду узнавать -
ты каждый разъ совсемъ иная.

Не буду больше тебя звать
моимъ земнымъ причаломъ Рая;
и не возлягу на кровать
даже у самого у края.

Я не смогу тебя сберечь,
пусть даже кровь отдамъ, сгорая.
Не прекословь и не перечь -
ты не познала "ада" Рая..."

Голосъ умолкъ... тревожно стало
в эхомъ звенящей пустоте...
       Казалось, биться перестало
даже сердечко...
       Въ темноте
вдругъ затеплился светъ неровный,
выхватывая ликъ бескровный
лишь частью, а не въ полноте;
и прозвучалъ гласъ тихий, ровный,
паря въ подзвездной высоте:

"Когда накаломъ всехъ страстей
сожгу мосты къ земному Раю,
то уведу тебя съ путей,
где хмуро бродитъ жизнь земная.

И поведу тебя въ тотъ миръ,
столь необъятный, превосходный...
Я и не другъ, и не кумиръ -
я блескъ звезды, лучъ путеводный.

И исцелю тебя отъ ранъ
силой Творца - отъ всехъ увечий.
       Ты дорога мне, Амиранъ!
Благодарю Творца за встречу".

       Алендръ Бересневъ (АС)
       1961, апр.